Евгений Красницкий - Отрок. Богам – божье, людям – людское

– А? – Никон явно «не врубался» в ситуацию.

– Слушай мою команду! – начал подсказывать Мишка, надеясь, что знакомые обороты речи настроят младшего урядника на нужный лад. – Укрыться! По лучникам, поочередно, отрок… – Мишка оглянулся, вспоминая имя ближайшего стрелка.

– Отрок Симеон! – подхватил Никон – Встать, бей! Отрок Гавриил! Готов? Встать, бей. Головы ниже, обалдуи! Без команды не вылезать!

«Ну, раз ругается, значит, опомнился!».

Мишка двинулся дальше и почти сразу наткнулся на командира десятка урядника Ксенофонта. Тот склонился над одним из своих подчиненных, прижимающим к животу пробитую стрелой руку. Получив кулаком по шлему, суматошно оглянулся, начал выпрямляться, и тут же ляшская стрела рванула его за бармицу так, что Мишке пришлось удерживать урядника от падения с помоста.

– Ксюха, урррод, забыл про десяток?!! – прорычал Мишка. – Гляди, как Никон командует!!!

– А? Да, я сейчас… десяток, укрыться! По лучникам, на четверть влево, расстояние семьдесят пять, младшим урядникам командовать поименно!!!

Где-то впереди тоже раздалась команда:

– Отрок Павел! Встать, бей! Отрок Илья, встать, бей!

«Так, вроде бы начали соображать, а что там снаружи-то?»

Мишка начал приподниматься над краем тына и сразу же по шлему звонко ударил наконечник стрелы, пришлось схватиться за заостренную верхушку бревна, чтобы не упасть. Внезапно верхушка соседнего бревна с хрустом расселась, и из трещины выглянул наконечник арбалетного бота.

«Ух, блин… кажись, коллега нарисовался, ну-ка, где ты?»

Чуть левее того места, где был Мишка, среди лучников обнаружился здоровенный детина, который как раз натягивал тетиву арбалета (тоже здоровенного, вдвое длиннее, чем у отроков Младшей стражи). Полуприсев и нагнувшись, он зацепил тетиву крючком, соединенным ремнем с поясом, и начал выпрямляться, взводя арбалет. Окончательно выпрямиться ему не дал Мишкин болт, легко пробивший кожаную куртку с расстояния шагов в шестьдесят.

«Надо будет Кузьке показать, может, и нам так же сделать… а дуга-то у него, похоже, металлическая, вот бы влепил он вам, сэр, если б точнее прицелился!»

Внезапно свист стрел над тыном прекратился, Мишка выглянул наружу и понял, что лучников опасаться больше не надо. Опричники и разведчики, засевшие на опушке леса слева от главных ворот Ратного, все-таки наладили под командой Стерва нормальную стрельбу. Болты летели из кустов практически непрерывно, а вот у Демьяна с командованием не ладилось – то густо, то пусто. Однако отроки в пятьдесят самострелов конных ляхов все же перебили – в седлах осталось всего трое. После этого парни Стерва ударили в спину лучникам, и те повалились, как кегли, успев ответить только тремя или четырьмя выстрелами по кустам.

– Встать!!! – заорал Мишка – По десяткам!!! Справа и слева по одному!..

– Бей! – хором подхватили урядники.

Пехотинцы с бревнами, уже почти добежавшие до тына, шарахнулись в сторону уже от одного только вида воинов, внезапно выросших над заостренными концами бревен, и нацеленных прямо в лицо самострелов, поэтому первые выстрелы отроков пропали зря – опять сказалась неопытность молодежи, а потом… Слева, от поворота дороги, раздался многоголосый рев, и на поле боя (точнее сказать, избиения) ринулись конные ратники, возглавляемые воеводой Корнеем. Сам воевода Погорынский скакал впереди, в сверкающем шлеме, в развевающемся за плечами алом корзне, а за его спиной угрожающе склонялся вперед частокол копий. Отроки на заборолах разинули рты и уставились на это впечатляющее зрелище, позабыв обо всем.

Зато ляхи сориентировались мгновенно и рванули в единственном направлении, откуда не стреляли – в узость между западной стеной тына и лесной опушкой. К Мишкиному удивлению, часть лежащих на земле лучников поднялась на ноги и последовала за пехотинцами. То ли их ранили легко, то ли они изображали покойников, избегая выстрелов отряда наставника Стерва. Туда же устремились и оставшиеся в седлах трое всадников.

Мишка выждал, пока большая часть бегущих окажется перед западной стеной, и свистнул, давая команду отрокам в лесу и девкам на западных заборолах, потом сам собрался бежать туда же – как еще все у девок получится? Парни-то вон как облажались – стрелки позабыли о дисциплине, урядники – о том, что должны командовать.

С чем, с чем, а с командованием у женского контингента все было в порядке. Услышав пронзительный голос Прошки, Мишка даже остановился и слегка приоткрыл рот. Прошка командовал, но как!

– Танька-Дунька-Катька-Манька-Снежка-Любка-Фенька-Светка-Гунька-Полька-Стешка-Ленка… – частил он со скоростью пулемета системы «Максим», и в такт его выкриками раздавались щелчки девичьих самострелов. Мазали девки отчаянно – попадали, в лучшем случае, одним выстрелом из десятка – сказывалось отсутствие навыка стрельбы по движущейся мишени, к тому же стреляли они только по самым ближним к ним ляхам.

«Чуть повыше бы прицел брать…»

Прошка, словно услышав мысли боярича, внес поправку, но не словами, а тоном – подняв частоту голоса почти до дисканта:

– Лушка-Зорька-Стешка-Ленка-Фенька-Катька… – И болты полетели чуть выше!!!

«Ни хрена себе! Вот это контакт с аудиторией! Обалдеть: частотная модуляция голоса как регулятор угла возвышения при стрельбе из метательного оружия! Ну, Прошка, ну талант!»

– Во голосит-то! – прокомментировал с улыбкой Арсений. – Будто кой-чего в дверях прищемили!

– Мажут девки, – отозвался Мишка.

– Ничего, бабоньки подчищают… – Бзынь, стрела с лука Арсения ушла в спину последнего конного ляха. – И парни твои… всего-то и осталось…

«Всего-то и осталось» на несколько выстрелов женщин-лучниц. Ни один лях до берега Пивени не добежал.

– А Корней-то! – ратник Арсений пихнул Мишку в бок. – Ты глянь!

Посмотреть было на что! Воевода Погорынский влетел галопом, впереди своих ратников, на то место, где собирался колоть и рубить супостатов и… остановил коня, растерянно оглядываясь – колоть и рубить было некого. Кое-где шевелились, стонали и кричали раненые, но на ногах не стоял никто. Даже половина ляшских коней валялась на земле – отроки, в азарте боя, лупили во все, что шевелилось. Хорошо, вовремя остановились, а то и сам Корней мог бы болт словить!

Некоторое время в рядах победителей царила тишина и даже некоторая неуверенность – слишком быстрой и легкой оказалась победа. Столько времени готовились, так напряженно ждали и вот: всего несколько минут, отстреляно по четыре-пять болтов… Неужели все? Откуда-то от ворот раздался одиночный выкрик:

– Слава!

Почти сразу же его подхватили юношеские голоса, и над полем боя раздалось многоголосое: