Евгений Красницкий - Отрок. Богам – божье, людям – людское

С другого бока топтался Демьян – взбешенный и напружиненный, готовый, казалось, набросится на любого, кто даст к этому хоть малейший повод. Нервно оправлял на себе амуницию, сплевывал сквозь зубы и косил глазом на самострел, который Мишка отобрал у него и держал у себя, положив поперек седла.

– Всем, кроме опричников и разоруженных! – продолжал Дмитрий. – На ре-мень! Равняйсь! Отставить! Что за шевеление?!! Команда всех касается!!! Стража, равняйсь! Смирно! Господин сотник! Отроки Младшей стражи по твоему приказу построены!

Мишка не стал давать команду «вольно», а мрачно окинул взглядом разоруженных отроков девятого и десятого десятков, потом покосился на опричников, держащих их на прицеле.

«Это Митька, пожалуй, погорячился… не дай бог, у кого-то из ребят нервишки сыграют. Хотя не должны бы, в боях уже побывали, мечами опоясаны, в масштабах Младшей стражи – ветераны. А даже если и стрельнут… отец Михаил умер, чего этих-то раздолбаев жалеть?»

Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы начать говорить, но Дмитрий неожиданно тронул его за плечо и негромко сообщил:

– Воевода едет.

«Принесла нелегкая… А вот хрен, сам буду разбираться. Произвел в сотники, так и не лезь! Я тебе не рак на горе, чтобы только по четвергам после дождичка свистеть».

Мишка оглянулся. Корней подъезжал не один, а в компании Аристарха и Алексея. Позади них кучковалось человек тридцать ратников.

«Угу, остальные, значит, отправились ляшский обоз брать. Да что в том обозе? Грабить ехали, телеги, наверняка, пустые. А при себе лорд Корней оставил два погостных десятка да людей Фомы и Егора. Наказанные, надо понимать, даже такой мелкой добычи лишены. Или? А что, вполне возможно! Поучительный культпоход в театр, на спектакль „Разбор полетов в Младшей страже“. Ну что ж, будет вам спектакль, ваше сиятельство, вы же, сэр Майкл, надо полагать, и так никого жалеть не собирались?»

– Стража! Смирно! Равнение направо! – скомандовал Мишка и начал разворачивать Зверя, чтобы выехать навстречу Корнею, но воевода издали замахал рукой, мол, продолжай сам, я со стороны посмотрю.

«Точно, спектакль, для неблагонадежных! Ну-с, отыграем по полной программе, тем паче, сэр, что вам сегодня вдохновения не занимать – лучший актер тот, кто верит в то, что играет. А вы, сэр, как раз в это-то и верите!»

Мишка напряг голос так, чтобы слышно было не только стоящим в строю отрокам, но и подъезжающим ратникам:

– У нас сегодня случилось две беды! Одна беда – великое горе, но также пример исполнения христианского долга и истинного мужества. Пастырь наш отец Михаил принял мученическую смерть, закрыв раненого своим телом от вражеской стрелы. Царствие ему Небесное и вечная память!

Мишка подождал, пока все отроки осенят себя крестным знамением и вернут на головы шлемы, потом продолжил:

– Вторая беда – позор и бесчестие! Отроки девятого и десятого десятков не исполнили приказа, а когда урядник Демьян вознамерился их к исполнению воинского долга принудить, подняли на него руку… Молчать!!! – рявкнул Мишка в ответ на протестующий жест кого-то из отроков. – Виновны все!!! И те, кто это преступление совершил, и те, кто этому не воспрепятствовал!

– Молчать!!! – эхом отозвался откуда-то сзади голос Корнея, адресуясь, надо было понимать, не отрокам, а ратникам. – Смотреть, слушать и мотать на ус!

«Угу. Внимайте, почтеннейшая публика! Сейчас Бешеный Лис зубы показывать будет! Мотайте на ус, ибо их сиятельство Корней Погорынский при случае и с вами то же самое сотворит, а иначе зачем спектакль? Циркус, туды б тебя в воеводский титул и боярское достоинство».

– В чем причина такого преступного поведения отроков девятого и десятого десятков? – продолжил Мишка. – Только в одном! В том, что они собственный интерес поставили выше общего дела! Да-да! И нечего рожи кривить! Стреляли не туда, куда надо, а в ляхов, на которых доспех побогаче был! Добычу взять возжелали, а о том, что вражьи лучники по вашим же товарищам бьют и стрелять в первую очередь надо по ним, забыли начисто! Старшина Дмитрий, сколько народу от вражьих стрел пострадало?

– Четверо отроков ранено, из них один тяжело! – отрапортовал Дмитрий. – В селе тоже четверо раненых и один убитый… и еще отец Михаил.

– Вот! – Мишка выставил указующий перст в сторону обвиняемых. – Все они на вашей совести! Но мало того! Вы еще и взбунтовались, когда урядник Демьян вас в разум привести попытался!

Мишка обвел взглядом отроков, а Демка в очередной раз сплюнул и со скрежетом провел латной рукавицей по кольчуге на бедре.

– Что в обычных селениях делают с теми, кто свой интерес ставит выше общей пользы? – вопросил Мишка и, не дожидаясь ответа, объяснил сам: – Они становятся извергами! Либо по собственной воле, либо изгоняются по решению схода. Что делают с воинами, ради собственной корысти забывшими о долге и приказе? Они повинны смерти!

Строй девятого и десятого десятков не то что бы распался, но утратил монолитность – отроки словно бы постарались отстраниться от соседей, мол, это все они, я тут ни при чем!

– Стоять! Команда «смирно» была! – прикрикнул на них Дмитрий, впрочем, совершенно бесполезно: плотность строя не восстановилась.

– Один из виновных, урядник Александр, свое уже получил! – Мишка указал на тело отрока, лежащее перед строем. Из левой глазницы личины убитого все еще торчал кинжал Демьяна. – Как еще двоих зовут? – негромко спросил Мишка у Дмитрия.

– Герман и Филимон.

– Отроки Герман и Филимон, три шага вперед!

Двое парней неохотно вышли из строя. Один поддерживал левой рукой правую – последствия удара Демкиного кистеня – это ему Дмитрий кричал, что пойдет к Матвею, если живым останется. Второй сильно хромал – Демьян врезал ему ногой чуть ниже подола кольчуги.

– На колени! – приказал Мишка. – Шлемы снять!

Оба послушно опустились на землю, Филимон стащил с головы шлем, а Герман замешкался – одной рукой получалось неловко.

– Урядник Демьян! – Мишка протянул брату отнятый самострел. – Довершай, что начал!

Демка цапнул оружие, как кот, хватающий на лету зазевавшегося воробья, мгновенно взвел, наложил болт… Филимон запрокинулся на спину с пробитым лбом.

– Старшина Дмитрий, второго! – скомандовал Мишка.

Герман успел вскрикнуть и вскинуть в защитном жесте левую руку. Его болт тоже ударил прямо в лоб.

– Кхе! Вот так, значит! – раздался сзади и сбоку голос Корнея. – Чтобы доспех, понимаешь, не портить!

«Руководство ясно дает понять, что одобряет и не возражает против продолжения банкета. А вот обломайтесь, ваше сиятельство, мы кадры разбазаривать не приучены!»

– Девятый и десятый десятки! – начал Мишка спокойным голосом, а потом заорал, насколько хватало мощности глотки. – На колени, бл…ди!!! Шлемы долой!!!