Евгений Красницкий - Отрок. Богам – божье, людям – людское

– Боярич!!! Заступись!!! Боя…

– Спиридон!!!

Мишка птицей перелетел на малую ладью, поскользнулся на залитой кровью скамье, чуть не упал, но устоял, поддержанный прыгнувшими следом отроками, и принялся пробираться к ближайшему месту избиения, щедро раздавая удары прикладом. Рядом работали прикладами отроки, но Серапион взял самострел неправильным хватом и сам себе заехал дугой по затылку. Решив, видимо, что кто-то ударил его сзади, он отмахнулся не глядя и врезал ни в чем не повинной женщине, выше его на голову и, наверно, вдвое массивнее. Та в долгу не осталась и, сопровождая свои действия энергичным речитативом, ухватила Серьку за волосы, словно непутевого мужа, явившегося домой пьяным, и принялась мотать отрока туда-сюда.

Рядом кто-то громко стонал, кого-то тошнило, кто-то кого-то звал, под ногами валялось оружие и еще какие-то вещи, все это было обильно полито кровью, то здесь, то там валялись трупы, порой растоптанные чуть ли не в лепешку… Вдобавок ко всему кто-то не то открыл, не то сломал загородку, за которой под носовым настилом находилось несколько поросят и с десяток кур, и вся эта живность с визгом, кудахтаньем и хлопаньем крыльями рванула наружу. Ладья быстро и уверенно превращалась из поля боя в плавучий сумасшедший дом.

Еще раз поскользнувшись в луже крови, Мишка больно ушиб обо что-то босую ногу, потом наступил прямо в распоротый живот покойника (босиком – то еще ощущеньице!) и, медленно приходя от всего этого в бешенство, с разбегу врезался в группу дреговичей, избивавшую кого-то, невидимого за их спинами. Один из мужчин, не то отмахиваясь от Мишки, не то занося руку для удара, врезал тыльной стороной ладони его прямо по губам. Обидный удар, внезапная боль в разбитой губе и вкус крови во рту словно сняли последний предохранитель – Бешеный Лис рванулся наружу.

– У-р-р-рою!!!

Удар прикладом в затылок обидчику, еще один – сбоку под ребра другому дреговичу, пяткой под колено третьему… Жертва, наконец, попала в поле зрения и… это оказался, судя по одежде, лях.

Не останавливаясь, Бешеный Лис пробежал прямо по телу ляха, похоже, уже мертвого или умирающего, протаранил оторопевших дреговичей и двинулся к следующему месту «экзекуции». Петька сунулся следом, но опомнившиеся мужики по-быстрому насовали ему плюх и выкинули из круга.

Следующей жертвой народного гнева оказался все-таки приказчик Спиридон, вернее, некто жутко избитый, но обряженный в лохмотья, еще недавно бывшие пижонской голубой рубахой Спиридона.

– П-р-р-рекратить!!! У-р-р-рою!!!

– Пошел на…

Скольких зубов недосчитался дрегович после удара прикладом, Бешеного Лиса не интересовало. Еще какие-то бьющие и хватающие руки, приклад врезается во что-то хрустнувшее, потом во что-то мягкое, потом самострел вырывается из рук, но в них тут же оказываются выхваченные из-под рубахи кинжалы, а тело совершает почти балетный пируэт… скорее, фуэте, поскольку разворот сопровождается хлещущим движением ноги. Бородатые морды шарахаются в стороны, кто-то трясет окровавленными пальцами, кто-то пытается схватить сзади и визжит по-бабьи, заполучив клинок в ребра… Бешеный Лис пляшет танец смерти, защищая Спирьку с той же слепой яростью, с какой несколько месяцев назад пытался его же догнать и убить, защищает от тех, кого только что спасал!

Правая рука заблокирована… удар левым кинжалом в живот… звяк клинка о кольчугу, а из глаз от удара в лоб, летят искры… Мишка отлетел к борту ладьи, крепко приложился спиной о шпангоут [48]и медленно начал выплывать из дурмана бешенства. Умеет ратник Арсений бить, ничего не скажешь…

– Ты что, очумел? – Арсений навис над сидящим у борта Мишкой. – Мало нам одного Фаддея…

– Эт… Кхе! Это Спиридон, приказчик наш… и ладья наша… на ней Осьма с ребятами в Пинск ушел.

– О как! А ну! Пошли все прочь! – Арсений угрожающе положил руку на рукоять меча, и дреговичи предпочли не связываться. Один, правда, начал чего-то орать, но Арсений, притворившись глухим, переспросил «Ась?» и, шагнув вперед, наступил сапогом скандалисту на босую ногу. На этом дискуссия себя исчерпала.

– Спиридон, значит, говоришь? – Арсений всмотрелся в распростертое у его ног тело. – А он живой хоть?

– Недавно верещал, а сейчас не знаю… Его бы на берег, к Матвею. Никто же больше не расскажет, что с Осьмой и ребятами случилось.

– Ну уж и никто! Ляхов поспрошаем, целых пять штук живьем взяли… Правда, один без руки, а другой без глаз, но говорить-то смогут… Ты чего, парень?

На Мишку вдруг накатила волна тошноты, он ухватился за планширь, перегнулся через борт и его вырвало прямо в стоящий под бортом насад огневцев.

– А-а-й! Вы что там, дырка сзаду, охренели совсем?! – раздалось снизу. – То люди, понимаешь, сыплются, то это самое, дырка сзаду, блюют прямо на голову!

Орал мужик совершенно разбойного вида, владелец столь объемного брюха, что, казалось, кольчуга на нем вот-вот лопнет.

– Не сердись, дядя, не в тебя целились! – миролюбиво заявил Арсений, придерживая Мишку за рубаху. – Ты бы хоть предупредил, что ли, чтоб левее блевали… или в сторонку отъехал бы.

– Еще б ты в меня целился! – мужик воинственно выставил лохматую бороду. – Куда ж тут отъезжать-то? – Там, дырка сзаду, бабы связанные падают, тут, понимаешь, харч метают… Что дальше? Оправляться на голову станете?

– Не, дядя! – Арсений отрицательно помотал головой. – Я, правда, собирался как раз, но ты голос вовремя подал.

– Благодарствую, «племянничек»! – мужик смачно сплюнул за борт. – Так и кукарекать теперь, чтобы насад с нужником не перепутали? А вот ни хрена, дырка сзаду! Только попробуй! Я вот возьму секиру, да вдоль струи лезвием, куда достану, туда достану, не обессудь!

– У-у-у, дядя! Так тогда дырка не сзаду, а спереду выйдет! – Арсений сокрушенно вздохнул. – Ничего не поделаешь, чтобы стать твою не рушить, придется мне не малую, а большую нужду на тебя справлять…

Еще пятеро огневцев, сидевших в насаде и с удовольствием внимавших куртуазной беседе, дружно заржали. Их не менее дружно поддержали несколько собравшихся у борта ратнинцев.

– Хотя тоже не получится, – перекрывая смех, повысил голос Арсений, – у меня там одна дырка уже есть!

Мужик разбойного вида тоже ощерился в улыбке.

– Разговорчивый, дырка сзаду. Откуда вы только взялись на нашу… гм, голову.

– Ратнинские мы.

– Сотника Корнея, что ли?

– Бери выше, дядя! Воеводы Погорынского Корнея Агеича!

– Ишь ты, дырка сзаду… воеводы… – мужик поскреб в бороде. – А что, Леха Рябой не с вами, случайно?

Арсений напыжился и вопросил судейским тоном:

– А кто ты таков и что у тебя за дело до боярина Алексея Трофимыча?

Огневцы отвесили челюсти, а ратнинцы заухмылялись – спектакль продолжался. Мишку от знакомого с юности солдатского юмора даже тошнота подотпустила.