Виталий Храмов - Сегодня - позавчера. Трилогия. (СИ)

- Все они с мелочи начинают.

Когда выпили по первой, я спросил:

- Как ты меня нашёл?

- Ты не забыл, кто я? - спросил он меня, но сам же и ответил, - Я - опер. И я же тебя сюда устраивал. А на каком именно ты объекте чалишься - дело техники.

- Ну, да. А в честь чего пьём?

- Помянем душу неплохого, в принципе, парня.

- Ты про Байкера? А его уже завалили?

- Вот то-то и оно. Если я его до утра не закрою - его завалят.

- Кому же он так насолил?

- Вить, может, хватит ломать эту комедию?

- О чём ты? - удивился я.

- Я ж говорил, терпеть вас не могу, правильных. Запуты от вас самые мутные. И всё на ангельском глазу.

Он сам себе вылил остатки водки в стакан, махнул залпом, поморщился.

- Ты же кум мне! Ты сына моего крестил, - сказал я.

- И что? Ты можешь теперь людей мочить направо и налево? Хер ты угадал! - он хлопнул по столу рукой.

- Я их не убивал!

- А это уже не важно! Если тебя не закрыть за толстые стены - карачун тебе конкретный!

- А почему ты не спросишь - "за что я их?".

И тут вдруг до меня дошло.

- Ты знал! Ты с самого начала пас меня! Ах ты, сука! А ещё родственник! Ты ж ведь знаешь, кто убил мою жену, твою сестру?!

Он молчал. В глаза не смотрел.

- И знал, что этот пацан не при делах? Этого чмыря с запиской ты подослал? Пацан - при чём?

Он не отвечал. Рука у правого бока, кобура расстёгнута.

- Я-то - ладно, но она тебе - сестра! Наш сын - твой крестник! Почему?

- Ты знаешь, кто они? Ты знаешь, что это за люди?

- Пох! Понимаешь, пох!

- А мне нет, - закричал он, - и тебе воду баламутить не позволю!

- "Не позволишь" ты! За что ты меня ненавидишь? За что этого парня ненавидел?

- Я ж говорил, терпеть вас не могу, правильных. Чем вы лучше меня? Почему вы, а не я?

Блин, а я и забыл, что он когда-то пытался ухаживать за моей женой. Тогда, правда, она не была моей женой. Я её ещё и не знал на тот момент. Позже мы познакомились. На соревнованиях. Она - выступала, я - смотрел. Кстати, он и за моей сестрой ухаживал. Год они встречались. Потом расстались. Инициатором разрыва была сестра, кстати. И она его бросила. И женился он на откровенной прошмандовке. Бил её, бухал. Плохо жили, одним словом.

- Ну ты и мразь, куманёк. Мусор!

Тут опять пискнул датчик движения перед воротами. Люди в бронниках, шлемах-сферах, с автоматами. Группа захвата.

- Блин! - выругался Кум, начал движение.

Ага, ща-ас! Я - уже в дикой злобе! Рубанул его кулаком по шее, пустой бутылкой по черепу, побежал в шестой бокс. Там ещё при строительстве был устроен водоотвод широченный. Для воды - широченный. Для человека - едва протиснуться. Туда я и нырнул. Там через метр узкого лаза - широкая отводная галерея, в которую должны стекаться ливневые потоки. эта ливневая канализация строилась ещё в сталинские времена - потому была циклопически основательной и крепкой. В этой галерее стоял мой байк, лежал рюкзак, в который я собрал всё, что было необходимо. Отсюда я собирался "линять". Место уж больно удобное - кто ещё знает, что при закладке фундамента банка разрушили часть ливнеотвода и можно в него не то что залезть, а заехать.

Мой горный байк уверенно преодолел все препятствия на стройплощадке будущего банка, проломился через кусты, вильнув, встал уверенно на асфальт.

А теперь ищи ветра в поле, товарищи милиционеры!

Судьба Голума.

(наше время)

Попытка бегства.

Этих двоих я увидел слишком поздно. Только начало рассветать, за рекламным щитом заправки их не было видно, пока я не вылетел к ним в упор. Я сразу врубился, что это не гаишники - в кроссовках-то? Я успел увидеть их холодно-безразличные глаза убийц, закладывая разворот, видел, как они синхронно и умело перекидывали укороченные калаши со спины в стойку для стрельбы с колена. Я уже развернулся и выжал газ, когда за спиной загрохотали одиночные, но частые выстрелы.

Они сразу и часто попали по мне. Удар в левое плечо, левое бедро, правую голень, не менее 4 попаданий в рюкзак за плечами (что там, интересно, смогло сдержать пули?). Потом байк подо мной взбрыкнул мустангом и выкинул меня в придорожные заросли травы.

Приложился я очень чувствительно, хотя и сгруппировался. В полуобморочном состоянии залез во внутренний карман ветровки, нащупал горсть таблеток синтетической нарко-химии, запихал в рот, жуя, встал на четвереньки и пополз от дороги.

Полегчало быстро. Сразу сообразил, что рюкзак надо скинуть. И куртку заодно. И ствол - я их не перестреляю. Стрелять я не умею - зрение слабовато, а они - умеют. Сбросив лишнее, вскочил, побежал.

Тут же мне ещё прилетело, сбив с ног. Куда-то в лопатку. И в бок. В другой, не в тот, что был уже ранен. Рука сразу повисла. Но, боли я не чувствовал, муть только тошнотворными волнами подкатывала к горлу. Я опять вскочил и побежал.

В глазах быстро темнело, в ушах стоял какой-то гул, похожий на рёв прибоя. Вдали мелькали какие-то огоньки. Я бежал к ним. Почему? Ни почему. Без причины. Куда-то надо было бежать, а кроме этих огоньков я ничего больше и не видел.

Это позже я узнал, что это были проблесковые маячки машины ППС, что патрульные вели перестрелку с двумя фальшивыми гаишниками, что один мент из-за меня погиб, ещё один - ранен. От смерти нас всех спасла погоня, что неслась за мной от самого гаража, из которого я сбежал. Лже-гаишники скрылись, как сквозь землю провалились, а я попал в тюремную больничку.

Руины Столицы

(1942г.)

Оборона битого кирпича.

Я в подвале. Живой. В этот подвал продолжали сносить раненных. Я сел. Тут же подскочил Прохор, а из-за него торчали три головы - Кота, Вани и Сергея.

- Так! Что за собрание? - рявкнул я.

Все четыре морды расплылись в довольных улыбках:

- Лается, значит, оклемался.

- Я тебе сейчас, Кошара, подвес паховый узлом завяжу! Почему оставили пост?

- Так не в кого стрелять - выбили немца из всех трёх домов.

- Значит, сейчас в контратаку попрут. Снимайте пулемёты с танка, несите боеприпасы, готовьте огневые. Исполнять! Одна нога здесь, другой - не вижу!

Убежали. И Сергей ушёл, кивнув мне.

- Прохор, что там у меня? - спросил шёпотом, боясь поглядеть на свою голую, по холоду чую, грудь.

- Пуля пробила броню, - зашептал он громоподобно на ухо, - ватник, развернулась, проникла в тело и сломала ребро. Пулю я уже извлёк, всё заживил. Надо в повязке походить. А этот шрам откуда? Страшный.

- Так меня уже второй раз простреливают. Тот раз только тебя не было. Гнить начало. Ножнями отстригали. Много раненых?

- Много. Я сильно не залечиваю. Чтобы не умирали.

- Правильно. Принимай это направление на себя. Ночью отправим в тыл. Так! Тогда нечего тут прохлаждаться, ох, блин, жизнь моя жестянка! Ещё пяток боёв - и буду я одним сплошным шрамом.

Оделся, надел опять пробитый бронник, нашёл свой пулемёт - на входе стоял. И два барабана к нему рядом. Поднялся по лестнице. Политрук меня ждал наверху, баюкая руку на перевязи.