Фарход Хабибов - Похождения Либераста (пятая колонна) Варсонофия Кварцева-Новодворкина в 1941 году (ремикс) (СИ)

- Ты, Пыжик, ты чего тут мельтешишь, сейчас как дам в кочерыжку, сразу заснёшь, тупица, - раздражённо прошипел лежащий рядом боец Новодворкину, причем звук "г" у бойца больше похожа на букву "h" ну, или на тюркскую "?". Сказанное сопровождалось ощутимым тычком под рёбра. "Видимо, солдатик родом откуда-то с юга России, или из Украины", - решил Варсонофий. И возмущённо откликнулся:

- Я не Пыжик, я Кварцев-Новодворкин.

- Слышь, дурик, я тебе сейчас бестолковку-то поправлю! Ты что, головой ударился, или с ума сошел? Ты - красноармеец Юлий Пыжик! Правда, красноармеец туповатый, да и трепло порядочное - убей меня боже лаптем, не пойму, как, кто и с какого бодуна тебя в комсомол принимал! Короче: заткнись! И так все устали пока шли. Впереди немцы, может, в бой уже скоро, отдохнуть надо, а ты руками-ногами шебутишь, да ещё и чушь порешь.

Боец сопроводил свои слова уже не тычком, а добрым тумаком, который тут же, даже не приподнявшись, дополнил пинком по дряблым ягодицам Новодворкина, непонятно почему названного каким-то "Пыжиком".

А Варсонофий благоразумно умолк, принявшись осматривать себя. Результаты осмотра изрядно напугали. Мало того, что его тело было упаковано в красноармейскую форму, так оно ещё и скинуло килограммов эдак тридцать, помолодевши лет на сорок как минимум. Новодворкин (или теперь уже Пыжик?) долго разглядывал собственные руки, на которых не было морщин, зато были мозоли и удивлялся. Потом Юлий (или Варсонофий?) старательно ощупал свою трудовую мозоль (она же - "комок нервов"), давненько мешавшую рассмотреть собственные первичные половые признаки, не обнаружил своего лелеемого жирного, мягкого и обвислого пуза. Ощупал голову, смахнув с неё пилотку, обнаружил не залысины ото лба до затылка, а волосы. Они были, пусть и коротко остриженные, но реальные волосы!

Родился Варсонофий в интеллигентной провинциальной семье: отец - бухгалтер райпотребсоюза, мама - заведующая райкомовской столовой. Сфера торговли была в семье наследственной. Прадед до революции держал мануфактурную лавку, числился в купцах (хоть и безгильдейных), а при советской власти вместе с сыновьями он неплохо развернулся при НЭПе - жаль, что проклятые большевики вскоре ликвидировали частную инициативу в области торговли. Дед работал в потребкооперации, но был репрессирован в печально известном тридцать седьмом - получил три года лагерей "за хищения социалистической собственности". Варсонофий (как и его отец) всегда рассказывал, что за политику - мол, по печально известной пятьдесят восьмой статье "ни за что загребли". Мало того, в период "оттепели" папаня Варсонофия добился реабилитации своего отца, как невинной жертвы кровавосталинского режима. После отсидки карьера Кварцева была испорчена непоправимо. От фронта Кварцев-дед отмазался, путём приобретения справки о тяжёлом сердечном недуге и войну благополучно пережил в далёком от фронта Челябинске - заведующим продскладом, что в те годы было довольно приличным подспорьем в семейные бюджет и котёл. Особо не зарывался, "брал помаленьку", впрочем, и ему, и "нужным людям" хватало. А что? Приходит, к примеру, командировочный офицерик за продпайком. Положено ему выдать пять банок тушёнки, десять брикетов супа-пюре горохового да десять ржавых селёдок. При виде красного командира, лицо Карцева-деда приобретало маску глубокого благоговения перед защитником Отечества и искреннего расстройства, от того, что, якобы, тушёнка вчера закончилась, а гороховый концентрат только что отписан номерному оборонному заводу. Поэтому, продовольственный аттестат можно отоварить только одной селёдкой... Хотя... - нет! Нельзя товарища командира кормить расползающимися селёдками. Кварцев отдаст ему свой кровный, недонесённый до голодной семьи, паёк. Вот только там не пять, а всего три баночки тушёнки... Большинство плевало, материлось, но соглашалось. А куда им деваться! А ещё была такая полезная вещь, как талоны на горячее питание! Талон - бумажка, только за эти "бумажки", жена и сыновья халявные щи и кашу каждый день ели. Чай с кусочком сахара пили. Короче: жить можно было!

Но Варсонофию родители прочили карьеру в совершенно другой сфере. Во-первых, потому что поняли, что для того, чтобы крутиться в сфере советской торговли, он слишком туповат и, что греха таить, ленив. Во-вторых, настали времена, когда в каком-нибудь НИИ можно было ничего не делать и получать деньги - пусть и невеликие. Способности своего отпрыска в семействе Кварцевых оценивали здраво. Поэтому и отправился юный Варсонофий в технологический институт, по окончании которого, не без родительской помощи, был пристроен в скромный, но щедро-финансируемый научно-исследовательский институт в качестве МНСа. Хорошо хоть, армии почти удалось избежать, кинув "проклятому совку" кость в виде двухмесячных сборов, о которых Варсонофий вспоминал с ужасом даже спустя долгие годы. В НИИ же Варсонофий познакомился с будущей женой. Знакомство было родителями одобрено. Поскольку лаборантка (и студентка-заочница) была умненькой, скромной, неприхотливой, умела и любила вкусно готовить даже "из ничего", а, главное - носила еврейскую фамилию Новодворкина. Что давало неплохую перспективу со временем выехать из "этой страны" в Израиль, а затем, из Израиля, перебраться в Австралию, Канаду или (предел мечтаний!) благословенные северо-американские штаты. Не без труда, конечно, но игра свеч, безусловно, стоила. По той же причине Кварцев при регистрации брака сменил свою фамилию на "Новодворкин", сразу став на шаг ближе к земле обетованной. Увы, это было иллюзией! Жена оказалось дурой, то есть - ярой "совковой" патриоткой и все разговоры о возможности выезда в Израиль пресекала на корню.

С женой Кварцев-Новодворкин расстался ещё двадцать с лишним лет назад по причине не только её тупого патриотизма, но и чрезмерных женских требований. Правда, жена заявляла - по причине варсонофьевских лени, вздорности, жадности и душевной пустоты. Единственного ребёнка, дочку, жена забрала. Впрочем, Варсонофий тому не препятствовал. Дочка его изначально не интересовала, на рождение ребёнка он согласился с большим скрипом, а точнее - просто поставленный перед фактом, что срок уже большой и абортов на таком сроке не делают. Для приличия в компании вздыхал, что, мол, всегда хотел сына. Для того же приличия потом рассказывал, что скучает по дочери, что жена-стерва не даёт с ребёнком видеться, настраивает против отца. На самом деле никакого желания общаться с дочкой не возникало никогда. Соответственно, и попыток никаких не было. Этим стервам (а что? - понятно, что дочка в мамашу пошла!) достаточно и того, что ежемесячно от зарплаты Варсонофия им целая четверть уходила! Варсонофий считал годы, месяцы и даже дни, ожидая часа, когда алименты не нужно будет платить. И какой праздник наступил, когда этот миг настал. Он тогда не сдержался, отбил "бывшей" победную телеграмму: "Посмотрим, как вы теперь без моих денег проживёте!" Ответа, впрочем, так и не получил. А что с них взять, тварей неблагодарных!