Фарход Хабибов - Похождения либераста Варсонофия Кварцева-Бородворкина в 1941 году (исходный вариант) (СИ)

- Юлька, хватит, ты же сейчас до Антарктиды дороешься, лучше винтовку свою почисть.

- А пошел ты, патерналист чертов!

- Юлька, за твои московские ругательства, я тебе сейчас и под вторым глазом прожектор поставлю, и ноги наизнанку выверну, ты меня понял?

Юлий (теперь уже окончательно Юлий), оценивающе осмотрел на бугры мышц под гимнастеркой соседа, и инстинкт самосохранения посоветовал ему заткнуться.

- Да, понял я.

И Пыжик, сев на дно своей ячейки стал отдыхать, а для маскировки, стал постукивать фляжкой об винтовку, создавая звуковую маскировку, мол это разборка-очистка оружия. В Советской армии, Кварцев конечно служил, но не солдатом, а офицером. После университета, где он с грехом пополам одолел военную кафедру, его послали в армию, присвоив звание лейтенанта.

Но после первого же дня, видя его беспомощность в командовании взводом, командир полка, майор Воронин, сослал его в штаб, в политотдел дивизии, там и прослужил до звонка Кварцев. Потому, хоть и прослужил наш герой два года, но в военном деле как был профаном, так профаном и остался.

Потому, разобрать винтовку Мосина, он бы не смог даже под угрозой расстрела. Еще пятнадцать минут из ячейки Пыжика доносился, маскирующий металлический лязг, а потом Юлия сморило, и он заснул.

Снилась Юлию (вообще-то Варсонофию) Москва 2014 года, он гулял по набережной Москвы-реки, но тело у него было Пыжиково. И потому девушки. Оглядывались на подтянутого военного с интересом. Правда одет был Варсонофий в военную форму Юлия, но ее архаичность, не особо действовала на девиц. Потом почему-то, девицы (все как на подбор с ультракороткими юбками) стали собираться вокруг него, и все просили у него автограф:

- О, это же величайший писатель и поэт современности Кварцев-Бородворкин, лауреат и медалист. Господин Кварцев-Бородворкин, распишитесь мне на сиськах.

- И мне на сиськах...

- И мне на сиськах...

- Давайте свои сиськи, - по- барски разрешил Кварцев-Бородворкин.

Все девицы, бесстыдно расстегнув кофточки (или задрав маечки, топики и т.д.) стали окружать плотно Варсонофия, и вот вокруг него: сиськи, сиськи, сиськи. Тут, та что приживалась своими чудовищными молочными железами к груди Кварцева-Бородворкина, заговорила мужским голосом:

- Красноармеец Пыжик! Опять сука спит.

И девица ударила своей грудью Юлия, по голове.

"Какая жесткая у нее грудь" пронеслось в голове Пыжика, и он очнулся, сверху в ячейку смотрел насмешливо Друценко.

- Ну что контра, бабы небось снились?

- Нет, ты что, так спал, без снов.

- А кому крикнул "Давайте свои сиськи", Гитлеру что ли, так у него титек нема, вин чоловик, а не жинка. Як ты не любишь працювать Пыжик...

- А что, опять надо делать-то?

- Да ничего, отдыхай, позиции готовы, немцев пока нет, воля. Хотя нет, вон старшина показался с кухней, значит, сейчас кормить будут, вылазь из своей норы Пыжик, ищь забился в нее як полоз.

Пыжик почувствовал голод, и одним рывком покинул ячейку, оказавшись на поверхности, стал оглядываться по сторонам, по дороге пропуская поток отступающих и беженцев, двигался грузовик с полевой кухней.

Оказалось, что легкомысленно брошенное в ячейке металлическое ведерко, вовсе не ведерко, а котелок для приема (и получения) пищи, потому Пыжику пришлось снова сбегать к ячейке. Вновь встав в очередь Юлий, получил порцию горячего супа-пюре горохового и хлеб. Осмотревшись, он понял, что столов, да скатертей с кетчупами, не будет, придется, есть сидя на земле. Комфорта - ноль, но голод, не свояченица, и так сойдет. Юлий так рьяно принялся за еду, что амплитуде движений его нижней челюсти, позавидовали бы даже нильские крокодилы, и аллигаторы с кайманами.

- А что будет на десерт? - спросил Пыжик у Друценко, и от ответил:

- Бисово семя, - от этого ответа, с хохоту покатились все сидевшие бойцы, а чернявый крепыш даже подавился. Пришлось его соседу, высокому, но худому как оглобля бойцу трижды вдарить от всей души, меж лопаток смешливого бойца.

После обеда, собравшихся отдохнуть бойцов, лейтенант отправил помогать пушкарям, ведь этим бедолагам пришлось рыть еще и запасные капониры для орудий, вот до вечера красноармейцы и были обеспечены работой.

Уже вечерело, а немцы, как известно, в темноте не воюют, потому красноармейцы со спокойной душой пошли получать ужин. Старшина не баловал разнообразием, и ужин был предсказуем - суп-пюре гороховый, поужинав этим деликатесом, все (свободные) легли спать. А по дороге, нескончаемым потоком шли и шли беженцы, иногда в этом потоке мелькали отступающие части РККА.

Наутро, лавина отступающих войск и гражданских иссякла, и это был верный признак приближения немцев. И все, кроме Пыжика, были готовы отбивать атаки фашистов, а Юлий обдумывал, как бы ему покинуть роту. Но это не так легко сделать, когда командир роты держит руку на пульсе роты, командир взвода так же держит в уздах свой взвод, а отделенный следит за порядком в вверенном ему отделении. Даже отходя для отправления естественных надобностей, Юлий видел вокруг красноармейцев.

А тут и противник подоспел, на дороге пыля и поднимая шлейф из той же пыли, показался головной дозор гитлеровцев. Бойцы пехотной роты, артиллеристы, и саперы, заминировавшие мост хорошо замаскировавшись ждали подхода врага. Фашисты на двух гробообразных бронетранспортерах в сопровождении четырех мотоциклов, остановились в сотне метров от моста. Десятка полтора солдат противника рассыпавшись цепью начали обследовать окрестности моста.

Видимо пушкари плохо замаскировали свои 76 мм пушку, потому как внезапно немцы открыли огонь, по пушке сержанта Нигматуллина, тут не выдержали нервы у красноармейцев. И по разведке фашистов, был открыт шквальный огонь, передний броневик, сразу был подбит пушкарями, но второй мгновенно развернулся и поехал обратно, так же повернули и поехали обратно мотоциклисты. Вражеские пехотинцы, оставленные трусливым водителем бронетранспортера, побежали восвояси по дороге и по полю. Близкий разрыв снаряда, перевернул один из мотоциклов, но на этом везение красноармейцев кончилось. Сопровождаемые выстрелами немцы ушли.

В результате стычки погибло около пяти немцев, были разбиты бронетранспортер и мотоцикл. Радостное оживление переполняло бойцов, это был первый бой, и непобедимый вермахт позорно бежал.

Правда красноармейцы и не догадывались, что победа пиррова, а гитлеровцы разведали положение огневых точек, правда сорокопятки в бой не вступили, и потому их наличие осталось пока сюрпризом врагу.

Не прошло и трех четвертей часа, как громить выявленные огневые позиции защитников моста, пожаловали стервятники люфтваффе, и началась смертельная карусель. Сначала не поздоровилось неудачливому расчету пушки сержанта Нигматуллина, первая же бомба попала в капонир, и пушка вместе с расчетом погибли.