Андрей Красников - Уничтожение

— Жутко — не то слово...

— Кстати, странно, раньше она появлялась в более позднее время. Наверное, это из-за того, что мы сейчас потихоньку уходим в тень планеты.

Увидев лицо мало что понимающего собеседника, Джул постаралась объяснить особенности здешней системы. Адам понял главное — скоро будет темно и холодно.

— Ну, темно — это не факт... Здесь столько звезд, что на три наших Луны хватит...

Шли минуты. На тускнеющем кусочке неба, еще не закрытом гигантским темным диском, действительно начали россыпями вспыхивать прятавшиеся до этого звезды.

— Красота... Интересно, завтра она уже догонит солнце или еще нет...

Адам поежился. Погасшее за горизонтом светило принесло неожиданно сильную прохладу.

— Холодно становится... Может, того, на корабль?

— Смотри... — Джул кивком головы указала на пулемет. Тот медленно, но неотвратимо покрывался белесым налетом.

— Что за черт... — Адам осторожно коснулся ствола. — Да это же иней...

Окружающий лес внезапно показался чужим и недружелюбным. Ветерок, еще недавно теплый и ласковый, продолжал терять температуру.

— Ничего не понимаю, — поежилась Джул, обхватывая себя за плечи озябшими руками.

Далеко внизу едва просматривающиеся в наступивших сумерках люди шустро убирались на корабль.

— Мне кажется, нам стоит поторопиться...

Главный аналитик Том Джонс. 3409.

Том сидел в одиночестве в аналитическом центре, вальяжно закинув ноги на стол и лаская пальцами еще теплую кружку кофе. Взгляд его задумчиво блуждал по стенным экранам, послушно выдающим оперативную информацию.

В самом центре виднелась детальная спутниковая картинка местности с авианосцем посередине. Вокруг корабля, на берегу, на воде, да и на самой палубе наблюдались скопища зеленых точек — экипаж, отпущенный на выходной.

Зеленые точки, еще недавно хаотично разбросанные по местности и перемещающиеся по законам броуновского движения, сейчас в едином порыве стремились к кораблю.

Том с досадой осмотрелся. Никого. Кто-то из отдела болтался на берегу, Сноуграсса переманил к себе оператор, пара человек погибла во время произошедших событий... Мозговой штурм устраивать было не с кем. Пришлось вызывать на связь центр мониторинга.

— Мистер Ливингстон.

— Так точно, мистер Джонс.

— Что произошло в последние пятнадцать минут в окружающей среде?

Оператор задумался на десяток секунд.

— Произошел полный закат. Освещенность снизилась в двенадцать раз. Температура воздуха снизилась на... двадцать семь градусов. Ничего себе.

В голосе невозмутимого оператора послышалось удивление. Джонс встрепенулся.

— Можете составить мне временной график температуры и освещенности с отметкой заката для любой точки местности за последние четыре дня?

— Тридцать секунд, сэр.

Спустя полминуты на одном из экранов рядком выстроились четыре графика. Том нехотя поставил кружку, поднялся и подошел вплотную.

На всех графиках кривая температуры делала резкий провал сразу же после захода солнца, затем медленно понижалась еще в течение часа, после чего оставалась неизменной до утра — после рассвета температура быстро восстанавливалась.

Неприятным было то, что четыре дня назад температура после заката падала на пять градусов, три дня назад — на одиннадцать градусов, а сегодня — уже на двадцать семь.

— Так-так-так...

Последовательность вырисовывалась скорее геометрическая. Том попробовал прикинуть дальнейшее поведение температуры. Получалось, что через пару дней закатное падение температуры будет составлять около семидесяти градусов, а вокруг будет настоящая зима с морозом под минус четыре-пять градусов. Бред.

— Или не бред.

Аналитик задумался. Затем прочертил график дальше. В день наступления рассчитанной компьютером зимы температура на планете, как показывал неумолимый рисунок, должна быть в районе минус двухсот тридцати по Фаренгейту.

— Все же бред.

Аналитик подумал еще немного.

— Мистер Ливингстон, — задумчиво проговорил он. — А какая температура во время зимы рассчитывалась компьютером? И какая температура, по данным компьютера, должна быть прямо сейчас?

В этот раз оператор не отвечал дольше, очевидно, копаясь в глубинах машинной памяти.

— Пиковый минус температуры рассчитывался как минус семьдесят градусов по Фаренгейту, сэр. В данную минуту температура должна быть от плюс шестидесяти до плюс шестидесяти пяти.

— А она, эта температура...

— Плюс тридцать семь градусов, сэр.

— Похоже, не бред, — пробормотал Джонс.

— Простите, сэр?

— Да нет, нет, все нормально...

Том отключился от связи, аккуратно распечатал стопку графиков, собрал их в папку... Мысли лихорадочно вертелись вокруг свежеиспеченной теории. Черт с ней, температурой. Корабль на ядерном реакторе как-нибудь проживет, обогревая себя самостоятельно. Но в диапазоне от минус двухсот пятидесяти до минус трехсот тридцати градусов расположены точки кипения всех подряд газов, составляющих земную, да и здешнюю, атмосферу. Лишние двадцать-тридцать градусов — и огромная куча проблем.

— Но корабль у нас все же может быть практически полностью герметичным... Должен стать таким.

Ноги довели Джонса до мостика, где он, уткнувшись в часовых, внезапно осознал, что стоило предупредить коммандера заранее.

— Э... м... Коммандер Терон на мостике? — обратился он к одному из морпехов, смотрящих на него глазами, лишенными даже искры интеллекта.

— Так точно сэр.

— Не могли бы вы сообщить ему, что у меня к нему очень важное дело? Я Джонс, Том Джонс, аналитик.

— Минуту, сэр.

Терон ему не поверил. Смотрел на графики, хмыкал, но явно гнал от себя мысль о том, что Том может оказаться прав.

— Спасибо за предупреждение, Том. Но это выглядит уж слишком... фантастично.

Из-за его спины тенью выдвинулся шеф Гатлинг. Взял один из графиков, рассмотрел. Тяжело вздохнул.

— Думаешь иначе? — повернулся к нему коммандер.

— Не знаю я, что думать... — Найджел положил график обратно на стол. — Выглядит убедительно. А на этой планете я уже ничему не удивлюсь.

Терон скривился.

— Ладно, Том. Спасибо за предупреждение... Давайте так — если температура пойдет и дальше по вашему графику, то будем бить тревогу. Через два дня.

Аналитик понял намек и аккуратно ретировался. Уже на выходе услышал слова Гатлинга:

— Если все так и пойдет, что будем делать с этим остолопом-журналистом? Замерзнет ведь...

Хотелось сказать, что, если все пойдет именно так, то замерзнут вообще все, но Том сдержался и вышел с мостика. Хотелось поговорить с кем-то, кто бы понял его опасения. Увы, научный штат корабля был ничтожно мал, а после Инцидента так и вовсе стремился к нулю. Разве что с доктором Кокс поговорить...