Вячеслав Сизов - Бессмертный гарнизон

Извинившись, что невольно стал свидетелем их разговора и встреваю в него, заговорил с ними о их московских впечатлениях. Немцев смутило мое знание языка и произношение, а главное, то, что я их слушал и понимал. Они достаточно быстро с этим справились. Завязался общий разговор, касавшийся достопримечательностей столицы, русской архитектуры, искусства и еды. Их отличия от западноевропейских. Разговор тек плавно и непринужденно.

Вскоре официант принес летчикам заказ, а мне счет, большой пакет с продуктами и вдобавок корочки скоросшивателя для моих бумаг. За что я ему был особо благодарен. Рассчитавшись и попрощавшись с немцами, пошел к себе в номер.

— Отто, что ты скажешь насчет этого русского? Мне интересны твои впечатления о нем.

— Что я могу сказать, Карл? Грамотный, наш язык знает очень не плохо. Держится свободно, не то что остальные русские. Говорит, как саксонцы. Пьет кофе и хороший коньяк. Гурман, любит русскую кухню и поесть. Возможно, жил у нас или из русских немцев. Не лишен вкуса прекрасного. Мне понравилось, как он рассказывал об архитектурных изысках. Со знанием дела. Насколько я понял, он пехотный офицер. Неужели у них таких готовят? И он точно не комиссар?

— У него в петлицах пехотные знаки. Комиссарских звезд не было. Может, из НКВД? Но фуражка без синего верха, хотя кто его знает. Возможно, у них разрешено ходить в форме других войск. Кстати, ты заметил, что он тут что-то писал. Было бы интересно знать, что именно.

— Наверное, какой-нибудь философский трактат о коммунистических идеалах или построении коммунизма…

— Что расскажешь, Саша, о своем клиенте?

— Особо рассказывать нечего. Вот копия его заказов. Пока он ходил в туалет, я полистал, что он там писал. Расписывал действие штурмовой группы в населенном пункте, а еще там было про действия в лесистой и горной местности. Довольно подробно так написано, со схемами и рисунками, но я только мельком и смог посмотреть. Он быстро вернулся.

— Все равно молодец, а кто там с ним сидел и разговаривал?

— Летчики из «Люфтганзы» на обед раньше времени пришли. Их столик был занят. Не гнать же. Свободные места были только за столиком лейтенанта. Вот и пришлось к нему подсадить. Хотелось как лучше, тем более что тот заканчивал и собирался уходить. Лейтенант хорошо по-немецки говорит. Куда лучше, чем я. Часть разговора я пропустил, ходил за заказом, а то, что успел услышать, не понял, но что-то об архитектуре.

— С языками не страшно. Поработаешь, подучишь. Будет практика — язык усвоишь. И не только немецкий, у нас тут всякие бывают. Разговор кому надо знают. Рапортишко напиши по-быстрому, и то, что рассказывал, подробно осветить не забудь, — берясь за телефон, сказал хозяин кабинета.

Жизнь пока преподносит только хорошее. Вот только интересно, когда она ко мне задом повернется? Я ведь нарушаю все, что только могу. Например, какого черта меня понесло разговаривать с летчиками? Что, ничего не знаю о нездоровом отношении органов к лицам, общающимся с иностранцами? Знаю. Так ведь нет, решил язык проверить. Нашлось бы время. До войны совсем чуть-чуть осталось, там бы и проверил. Если, конечно, до фронта дело дойдет, а то подойдут сейчас товарищи и начнут задавать «китайские» вопросы. Скорее бы поезд, Минск, а потом часть. Личный состав и работа с ним, лучше НКГБ и НКВД мозги прочистят. Там будет попроще и потише, чем обедать по столицам. С такими мыслями я добрался до номера.

Номер сверкал чистотой. Тут поработала хозяйственная женская рука. Оставленные на столе бумаги были на месте, как-то даже в мыслях не было, что они могут пропасть. Если их и прочитали в мое отсутствие, вреда от этого нет. Что в них секретного? Ничего. Черновик плана боевой подготовки. Наверное, и лучше кто-то может составить. Ничего иновременного там нет. Приобщил план к бумагам, написанным в ресторане. Спасибо официанту за бесценный подарок. В корочках гораздо лучше, чем россыпью. Не помнутся, не испачкаются и не потреплются. Полковому начальству приятнее читать будет.

От хорошего настроения почти не осталось, следа. Мысли о моих проколах мешали наслаждаться жизнью. Хотя особых причин для беспокойства вроде бы нет. Не верится мне, что все столики в ресторане оборудованы микрофонами. Да и разговор с немцами был нейтральный. Касался только отраслей искусства и города. Ни о политике, ни о войне не говорили. Никаких тайн я не выдавал. Хотя как посмотреть! У Седова в документах написано, что владеет немецким языком. Вопрос только как? Хотя тут придраться не к чему. Мало ли, что он скрывал от остальных?

Личность Седова меня стала все больше заинтересовывать. Какой-то он странный. Не в плане физическом или моральном. Таких, как он, каждый второй, не считая первого. Программа обучения у всех была одна. А вот несуразностей вокруг него много. Какие?

Начнем с самого простого. Ехал лейтенант до Москвы в двухместном спальном купе. Стоимость билета приличная, и в мое время она была отталкивающей, не всякий мог позволить проехать. Откуда деньги? Ответ — выдали в училище, и он их потратил на билеты. Возможно? Да. Сколько выдают лейтенанту подъемных? Кто его знает. На билет в спальном вагоне точно хватило, и еще осталось на встречу с девушками и магазин. Но почему в чемодане нашлась еще одна пачка? Не слишком ли это круто для простого лейтеха? Не верю в подарок государства или премиальные. Еще вопрос — почему не поехал по литеру? Ответ — неизвестен. Искал одиночества? Или дорожных приключений? Вот и думай. Непонятно, почему Седова направили за назначением в штаб Западного военного округа. Насколько помню, у нас молодых лейтенантов в основном направляли в Московский или Орловский военные округа. Летчиков — да, тех кидали куда надо, но вот с остальными такого не было. А тут отправили за тридевять земель в Минск. Еще вопрос — а почему именно в штаб? Ладно, я бы понял, если в предписании стоял бы штаб дивизии, корпуса, армии, наконец. А тут штаб округа. Что, если Седов едет по именной заявке штаба округа? И его там хорошо знают? А тут я, с немытой мордой.

Следующий вопрос — откуда у него оружие? Знать бы ответ, так нет его! Револьвер выпущен сравнительно недавно, в 1937 г. Патроны свежие, 40-го года. Записей о закреплении оружия за Седовым нет. В боевых действиях он не участвовал. Так что трофеем или заныканным револьвер тоже быть не должен. Тогда откуда он у него? А что, если он вражеский агент?! Да нет, чушь! Какой смысл направлять агента в военное пехотное училище? Что он там узнает? Если только агент с дальним прицелом на будущее, но в это верится с трудом. Вот в то, что Володя где-то его раздобыл, верю. Точнее, у кого-то. По пьяни чего только командный состав не теряет. Вполне мог кто-то из командиров посеять, а Седов нашел и заныкал. С патронами еще проще. Никогда не поверю, что там, где есть воинская часть, никто за «магарыч» не найдет патронов. Правда, в мое время с этим стало похуже, но, помнится, на центральном рынке как-то предлагали ведро винтовочных патронов за пару бутылок водки. Да мне они были не нужны.