Андрей Ерпылев - Личный счет. Миссия длиною в век

– Зря, – послышался знакомый голос, заставивший Сашу дернуться в кресле и едва не заорать от резкой боли в голове. – Я думал, что тебе интересно…

– Ромка, ты?.. Ты как тут?.. Ты, с-с-с… – выдохнул Петров, прижимая ладонь к бешено пульсирующему виску и слепо шаря по стеклянной столешнице: он все мгновенно понял. – Ты-ы…

– Только не надо посуду бить, – хмыкнул Файбисович, усаживаясь в свободное кресло и закидывая ногу за ногу. – Ты мне еще пепельницей в голову запусти! Сбудется с тебя. Всегда психом был, а уж теперь…

– Да нет, – Сашина рука нашарила документы и медленно скомкала их в хрустящий бумажный шар. – Не буду я в тебя, Бизон, пепельницей швыряться… Была бы охота вещь портить…

Совершенно неожиданно для всех, настроившихся на истерику, возможно, попытку физического воздействия, Александр оторвал левую ладонь от виска, схватил со стола толстый «Паркер», предложенный для подписи, и вонзил в правую руку, продолжавшую мять бумаги…

Потеряв дар речи и приоткрыв рты, собравшиеся ошеломленно следили, как поникший было бизнесмен расправил плечи, в потухших глазах снова появился блеск… Он осторожно извлек из судорожно сжатой руки бумагу, бережно расправил чуть забрызганные кровью листы и только после этого, не дрогнув ни единой мышцей лица, выдернул торчащую из кисти ручку, словно ничего не значащую занозу.

– Мне кажется, господа, – обвел он всех бесстрастным взглядом, зажимая бурлящий кровяной гейзер платком. – Открывшиеся обстоятельства несколько меняют картину. Хотелось бы обсудить некоторые нюансы…

Жестокая улыбка лишь чуть-чуть скривила уголок рта говорившего, когда зачарованно пялившийся на расплывающуюся по толстому стеклу мутно-алую лужу Файбисович утробно икнул и, закатив глаза под лоб, завалился набок, опрокинув кресло тяжелой тушей.

Все остальные могли поклясться, что в этот момент у Петрова изменились не только голос и выражение лица, но и само лицо…

Еще во власти страшной боли, а больше всего – ужаса от вида постороннего предмета, пронзающего ЕГО руку, Александр не сразу понял, что опять находится все в том же «хранилище памяти», которое так недавно покинул, а все его ощущения – фантомны…

– Ну, вот ты и вернулся к своим баранам, – горько пошутил он вслух, когда фантомная боль в кисти понемногу улеглась. – Что скажешь, если теперь это чудное местечко станет твоим вечным владением? Что-то там трендел ротмистр про то, что легко может обойтись и без тебя, грешного? Вот-вот…

Хотя слышать его никто не мог, Саше вдруг стало стыдно своего скулежа, и он замолчал.

«Ладно, – зло подумал мужчина, осматриваясь. – Не такое видали… Гадом буду, если не обломаю этого хлыща столетнего…»

Но пообещать всегда легче, чем исполнить…

Раз за разом обходил «затворник» свою тюрьму, ворошил воспоминания, обшарил «пол» и даже взлетел к «потолку», пожертвовав на время одним из малозначащих в этот момент чувств, но выхода не нашел. А драгоценное время летело, и Саша почти физически чувствовал, как уходят секунды, сплетаясь в минуты и часы, а те, в свою очередь, – в более крупные конструкции. Часы сотворить ему было – раз плюнуть, но к чему привязать вращение стрелок? Вполне возможно, что там – «снаружи» – пролетали секунды, а может быть – и годы…

В тот самый момент, когда Александру от бессилия захотелось взвыть и ударить головой в стену, возникла спасительная мысль.

«Расширять сознание, говоришь, небезопасно… – припомнились слова Ланского. – А мы вот попробуем. Терять-то вроде как нечего, а?..»

Снова навалилась сумасшедшая какофония запахов, ставших почти осязаемыми, но руки, пусть и с некоторым трудом, погрузились в «тесто» стены.

«Врешь, – напрягся Саша. – Пустишь, зараза…»

И действительно: он постепенно тонул в упругом студне наподобие дождевого червяка, лишь с одним различием – не было нужды по примеру безмозглой животинки глотать упругую субстанцию, выпуская ее сзади…

Кольнуло беспокойство, когда стены «хода» сомкнулись за спиной: «А вдруг потеряю ориентацию и заблужусь?», но «проходчик» силой воли отогнал трусливую мыслишку прочь, стараясь, тем не менее, торить, насколько это было возможно, прямой ход.

А хода-то и не было.

Александр теперь уже не как дождевой трудяга, а как какая-то вредоносная личинка в спелое яблоко, погружался во тьму, не ведая ни направления, ни даже верха и низа. Правда, если учесть одуряющую вонь, бьющую отовсюду, то аналогия напрашивалась совсем не с благоуханным плодом, а с кое-чем совсем противоположным…

«Когда это, наконец, кончится, – устало подумал труженик после неисчислимого промежутка несуществующего времени, уверенный, что барахтается где-то в самом начале пути. – Не думал, что вот так, в куче этого самого…»

И тут же, не веря себе, уткнулся во что-то твердое…

Радость оказалась преждевременной. Удача, как это водится, лишь поманила хвостиком и сгинула без следа, оставив бедолагу вяло копошиться, продвигаясь вдоль непонятной стены – не то границы всего этого мирка, не то лишь какой-то незначительной преграды.

Саша уже пару раз останавливался, проваливаясь в забытье, но передышки не приносили бодрости. Слава богу, хоть дышать не требовалось или пополнять силы… И, в очередной раз выплывая из черного омута беспамятства, он вспомнил вдруг, казалось, навеки позабытую компьютерную игру, в которую ему доводилось пару раз играть лет десять тому назад. Как, бишь, она называлась?.. Что-то связанное с подземельем. Нужно было там замочить хозяина чужого подземелья, прокопав к его владениям свои ходы.

Но главное было не в этом.

Верткие слуги игрока не только копали свои ходы, но и бетонировали их стенки, чтобы не могли пробраться чужие. Так, может быть…

«Должно быть, я наткнулся на логово ротмистра. Вполне возможно… Предусмотрительный, собака, укрепился на совесть… А может быть, и мне попробовать?»

Как это следует делать, Александр не представлял совсем – не бетономешалку же воображать? К тому же с бетонными работами, да еще такими специфичными, он был знаком чисто теоретически. А те компьютерные чудики просто плясали у стенки, и она укреплялась сама собой. Сплясать, что ли? Ну, шиза-а-а…

«А чем я рискую? Летать-то ничуть не проще…»

Представляя, как окружающее его месиво уплотняется, едва касаясь ладоней, он с силой вытолкнул его от себя, с изумлением не ощутив упругого возвращения назад впервые за всю «проходку». И дело пошло… Хотя, справедливости ради, на бетонную стену его творение все равно не походило – скорее на вылепленную из пластилина трубу. Вряд ли тоненькая скорлупа стенки удержала бы кого-нибудь, пожелай он войти в Сашино личное «подземелье», но она держалась, и это было сейчас самое главное.