Степан Кулик - Новик, невольник, казак

– А куда все идут?

– На площадь. Там сейчас казнить будут…

– Невольников?.. – охнула девушка и вся сжалась, вбирая голову в плечи. Она тоже не забыла. Только другое событие из прошлой жизни… менее приятное.

– Нет. Преступников.

– Мздоимцев! – посчитал возможным вмешаться в разговор обладатель синего носа и хрипловатого баска. – Этим не то что головы рубить, их на ломти строгать надо. Понемножку и долго… чтоб неделями орали, прежде чем подохнут. Может, у тех, кто их место займет, хоть на пару месяцев страх жадность пересилит… А то совсем спасения нет. Грош кладут в казну – талер в карман. А случись недоимка хоть на акче – сразу все добро у человека отнимают, а чтобы не было жалоб и тяжб – вместе со всей семьей на невольничий рынок.

– Или в масле живьем сварить… – пропищала дородная матрона, с уважением поглядывая на хозяина. – Как в аду грешников.

– Ой, мамочка… – пробормотала Олеся и стала стремительно бледнеть. Похоже, разговоры о казни чересчур сильно разбередили душу девушке.

– Хлипковат твой братец будет… – надменно проворчал синеносый. – Того и гляди, сознание потеряет. – Эх, что за мужик нынче пошел. Не то что раньше…

Такое заявление из уст человека росточком ничуть не выше девушки и полудетского сложения прозвучало столь комично, что даже Олеся улыбнулась. Зря… Пока она держала рот на замке и каменное выражение лица, с определением пола можно было ошибиться, но улыбка испортила всё. Словно солнце из-за тучи блеснуло. И этот лучик не остался незамеченным дородной горожанкой.

Она хмуро посмотрела на нас, наморщила лоб и… расплылась в милейшей усмешке.

– Вот как?.. Я гляжу, ты, голубушка, из дому бежала? Небось, за нелюбого выдать хотели? Понимаю… Сама у батюшки в ногах неделю валялась, выла волчицей, белугой ревела… Умоляла не губить…

Молодица вздохнула так глубоко, что сорочка на груди едва не лопнула.

– Ан, ничего. Сладилось… Десятый годок уже считай вместе кукуем. Детишек только Бог никак не пошлет… Вот и хочу кусок веревки у палача просить. Может, если не молитва, то бесовское заклинание поможет?

Неожиданный поворот. Никогда бы не подумал, глядя на монументальный фасад, что под ним скрывается такая тонкая, ранимая душа.

Женщина брошенный мимоходом на ее мужа взгляд растолковала по-своему.

– Не, на Пахоме греха нет, муж справный он… – зарделась, от того, что столь личный разговор завела с незнакомым, да еще и столь молодым парнем. Но защитить супруга от напраслины посчитала своей обязанностью. – Это я наверняка знаю… Сама, видимо, беду накликала, когда отцовскую волю порушить хотела. Так что ты, девонька, хорошо подумай, прежде чем с головой в омут бросаться.

– Сирота она… – я поспешил отвести лишнее подозрение, да и разговор мог обрести совсем нежелательный финал. Синеносый уже вертел головой, пытаясь понять, о какой девице жена заговорила. Да и те, что рядом, начали к разговору прислушиваться. – Мачеха хотела за старого вдовца… Чтобы себе хозяйство…

– У-у… змеюка подколодная, – вняла матрона и пригрозила кулаком несуществующей вражине. – Не по-людски это. Ну да ладно, могла и вовсе со свету сжить. Вон, в позапрошлом году молодая женка оружейника Калиты чего учудила… Помнишь? – легонько толкнула локтем супруга.

– А то… – клюнул он носом. – Зимой на реку позвала падчерицу. Вроде белье полоскать помочь, да в прорубь ее и столкнула. Хорошо, мужики увидели. Успели вытащить.

– О! – пискнула молодица. – Вишь, как бывает! Так что правильно решила… Любишь? – рука ее так схватила меня за локоть, что тот аж онемел. Полупуд и то легче сжимал. От того и ответ вырвался машинально.

– Да. Люблю… больше жизни.

– Ой… мамочка…

Похоже, словарный запас Олеси стремительно беднел.

– Ну, так и тем более, верно, тогда только так и надо… – Женщина перешла на более прозаичный тон. – Может, вам, молодята, помощь какая нужна?.. Пахом, не делай вид, что оглох! Доставай мошну…

– Нет-нет, спасибо… – поторопился я остановить мужичка, с явной неохотой сунувшему руку за пояс. – Не бедствуем… Я богомаз… при деньгах… Не так чтоб с горла, но и не впроголодь.

Ничего другого в голову не пришло, чтобы не вызвать подозрения. От денег человек отказывается!.. Ну, и руки мои белые да хилые объяснение получили. А следом другая идея мелькнула.

– Но, если воля ваша… От помощи не откажемся… Старик тот, что жениться на любушке хочет, соглядатая к ней приставил. Ежели подсобите нам на ту сторону перейти – мы сбежим и спрячемся. А завтра с купцами по реке уйдем. В Чернигов или аж в Киев. Пусть ищут.

Дважды просить не пришлось. Женщина кивнула и двинулась наперерез людскому потоку, не выпуская из рук ни меня, ни муженька.

Если кто видел когда-нибудь, как ледокол проводит караван сквозь ледяные заторы, может вообразить и эту картину. Да, сильны бабы в русских селениях. Типун и тот обзавидовался бы легкости, с которой молодица раздвигала толпу…

На противоположной стороне улицы мы искренне поблагодарили сердобольную горожанку, клятвенно заверив, что если снова окажемся в Кызы-Кермене, непременно отыщем ее в ремесленной части города, дом шорника Пахома Долгого. Потом, недолго раздумывая, поскольку все равно не знали, где находимся, нырнули в ближайший просвет между домами, намереваясь выйти к стене между Средним городом и Нижним.

Совершенно не ориентируясь в здешнем хитросплетении улиц и переулков, я решил, что кратчайший путь из лабиринта – идти вдоль стены. Раньше или позже она нас точно приведет к какой-нибудь калитке или вратам. И это гораздо надежнее, чем плутать в закоулках незнакомого города.

Олеся не спорила. Она вообще пребывала в странном состоянии. Глядела на меня широко раскрытыми глазами, но при этом, похоже, ничего вокруг не замечала.

– Эй, очнись! – я дернул ее за рукав свитки, когда девушка чуть не налетела на брошенные кем-то под ноги грабли. – Шишка на лбу или фонарь под глазом вряд ли сделают тебя более привлекательной. А вот окриветь запросто можешь… И на кой ляд мне будет одноглазая жена?

Пошутил, блин… Олеся головой мотнула, но в реальность не вернулась. Во всяком случае, существенных изменений в задумчивом взгляде я не заметил.

– Да что с тобой, в конце концов?!

Прежде чем идти дальше, я решил прояснить ситуацию. А то так и до беды недолго.

– Ты правду сказал… или отбрехался от тетки, чтобы не цеплялась? – с трудом выдавила из себя девушка, краснея и опуская глаза.

Тьфу ты! Печку еще колупать начни! Кто о чем, а вшивый о бане. Тут, можно сказать, судьба всего православного мира решается… ну, или большой его части, а девчонке одна любовь в голове. Но ведь именно такими словами не ответишь. Девушки существа странные. Многое простить могут, кроме насмешек над их чувствами. С этим огнем лучше не шутить. Реакция может оказаться весьма непредсказуемая, от тяжелой обиды до трагического финала… «В моей смерти прошу винить Клаву К.» Ну, или наоборот…