Андрей Гончаров - Чисто царское убийство

– Но для того чтобы ответить на ваш вопрос, я должен знать, как проходила болезнь русского государя, ее признаки и симптомы. Расскажите мне об этом и не пропускайте ничего. В деле об отравлении всякая мелочь может оказаться важной!

Граф говорил все это с чрезвычайно уверенным видом. На его лице не было заметно и тени смущения. Казалось, он так же искренне заинтересован в успехе расследования, как и сам Углов.

Руководитель группы искоса взглянул на Ваню. Может ли тот определить, врет граф или нет? Иван поймал взгляд товарища и еле заметно пожал плечами. Углов понял, что пока Иван не улавливает в поведении хозяина особняка признаков двуличия.

Кирилл сосредоточился и начал описывать графу ход болезни императора. Он действительно старался не упустить ни единой подробности. Это, помимо прочего, помогало ему самому восстановить в памяти всю картину.

Когда Углов закончил, Сен-Жермен кивнул, давая понять, что удовлетворен столь подробным ответом. Затем он зажмурился и на несколько минут погрузился в размышления.

Наконец он открыл глаза и произнес:

– Да, такое описание убеждает меня в вашей правоте. Похоже, что ваш император действительно был отравлен. Вы совершенно правы в том, что считаете те злосчастные конфекты причиной его смерти. Всякие сладости часто использовались для отравления высокопоставленных особ. Ведь именно этот вкус куда лучше, чем всякий другой, может скрыть наличие яда в угощении. Да и съедят его обязательно. На свете очень мало людей, совершенно равнодушных к сладкому. Но что за яд находился в этих конфектах? Это весьма любопытно, да. Знаете, господа, чтобы ответить на ваш вопрос, лучше пройти в мою лабораторию. Там у меня имеется богатая коллекция разнообразных ядов. Мы рассмотрим их все и, возможно, найдем нужный. Прошу! – Граф поднялся, взял со стола шандал с тремя зажженными свечами и жестом пригласил гостей следовать за ним.

Они вышли из кабинета, несколько раз повернули. Граф открыл незаметную дверь. За ней показалась крутая лестница, ведущая куда-то вниз. Оперативники спустились по ней и оказались в просторном сводчатом подвале.

Сен-Жермен поставил свечи на стол. Затем он легонько повел рукой, и вдруг на стенах подвала вспыхнули факелы.

Оперативники переглянулись. Даже на них эта демонстрация магического искусства хозяина дома произвела некоторое впечатление. О том, как она должна была действовать на неискушенных современников графа, можно было только догадываться. Между тем сам граф держался совершенно непринужденно, словно не сделал ничего особенного.

– Вот, господа, моя сокровищница знаний, как тайных, так и явных, – сказал Сен-Жермен, обводя рукой стены подвала. – Здесь имеется все, что необходимо для моих научных изысканий.

Оперативники огляделись. Тут было на что посмотреть. На полках стояли десятки разнообразных бутылок с разноцветными жидкостями. С балок свисали пучки сушеных трав. На столе стояли весы, ступки с пестиками, колбы и реторты. Сразу было видно, что это действительно лаборатория ученого.

– Итак, мы говорили о ядах, – произнес Сен-Жермен, подходя к шкафчику, стоявшему в дальнем углу. – Яды оказывают свое действие очень по-разному. Одни убивают человека быстро, почти моментально, другие – постепенно, исподволь. В вашем случае, как видно, использовалась отрава именно из этой, второй группы. Это значит, что мы должны отставить в сторону яды, созданные на основе синильной кислоты, полученные от африканской гюрзы или ливанской кобры. Нас прежде всего должны интересовать вот эти два зелья. – Сен-Жермен извлек из шкафа темную бутылочку с притертой пробкой и какую-то коробочку.

На них не было этикеток и каких-либо надписей. Как видно, владелец лаборатории и так умел различать вещества, хранящиеся у него.

Граф указал на бутылку и пояснил:

– Вот настой цикуты, или болиголова. Его выпил великий Сократ, принимая смерть по приговору афинского суда. Цикуту также любили использовать знаменитые князья из рода Борджиа, знавшие толк в ядах. Однажды я чуть сам не пал жертвой одного из них. Он заподозрил меня в связи с его противником, французским королем. Меня спас великий Леонардо. Он тоже знал толк в ядах и угадал характерный запах цикуты.

– Леонардо? – воскликнул пораженный Ваня. – Вы имеете в виду великого живописца из Винчи? Но как такое могло быть? Ведь он жил почти триста лет назад!

– Я понимаю, что это удивляет вас. – Сен-Жермен снисходительно усмехнулся. – Но люди, знакомые со мной, уже смирились с тем, что обычные мерки ко мне неприменимы. Да, я живу на свете очень долго и надеюсь прожить еще больше. Это так, но мы отвлеклись от нашей темы. Цикута – лишь один из ядов, оказывающих постепенное воздействие. Другое такое же снадобье – мышьяк. Вот он, в этой коробочке. Я, знаете ли, склоняюсь к тому, что ваш император был отравлен именно им.

– Что ж, граф, вы угадали, – произнес Углов, пристально глядя на хозяина лаборатории. – Я скрыл от вас одну важную подробность. С помощью датского врача доктора Гротса я произвел анализ тканей тела покойного государя. Сей весьма знающий человек установил, что преступники дали императору именно мышьяк. Я рад, что вы пришли к тому же выводу. Надеюсь, что мы вместе с вами найдем ответ и на другой вопрос. Кто именно послал императору Петру Алексеевичу конфекты, начиненные мышьяком?

– Боюсь, что здесь я не смогу вам помочь, – ответил Сен-Жермен.

Он все еще держал в руках сосуд с цикутой и коробку с мышьяком, словно никак не мог с ними расстаться.

– А я думаю, что сможете, – настаивал надворный советник. – И знаете почему? В этом меня убедил рассказ графа Бассевича, ближайшего помощника герцога Голштинского.

Углов заметил, что при упоминании этого имени лицо Сен-Жермена на секунду изменилось, утратило свое обычное невозмутимое выражение.

«Ага, горячо!» – подумал он.

– И знаете, что мне сообщил Бассевич? – продолжил надворный советник. – Год назад в Бадене он встретился с одним человеком. Тот сказал ему, что получил задание от императора Карла убить русского царя, даже объяснил, почему у австрийского императора появилось такое желание. Как вы думаете, кто был этот словоохотливый собеседник голштинского графа? – Углов открыто, в упор посмотрел в глаза Сен-Жермена.

«Сейчас-то все и произойдет, – подумал надворный советник. – Он сознается или станет врать, и тогда Ваня его разоблачит. Мы в любом случае узнаем правду».

Однако не произошло ни того, ни другого. Случилось нечто такое, чего не ожидали ни Углов, ни его товарищи.

В глазах у надворного советника внезапно потемнело. Он лишь смутно видел очертания подвала и человека в сером камзоле, стоявшего перед ним. Впрочем, человека ли? Нет, это была птица, определенно! Огромная, серая. Она внимательно следила за Угловым.