Ярослав Коваль - Чужак: Боец демона-императора. Тропа смерти. Сквозь бездну (сборник)

– Что построить?

– Э-э… Ну… Магический переход из демонического мира обратно в человеческий, да ещё и в совершенно определённый. Я же говорю – повезло неимоверно.

Какое-то время вокруг костра царила задумчивая, оценивающая тишина.

– Хорошо это, когда военачальнику везёт, – медленно произнёс один из ребят.

У меня в голове мгновенно всплыла скандинавская концепция оценки боевого вождя, а заодно и концепция хамингьи. Потом – что именно делали с вождём, не удовлетворяющим критерию удачливости.

– Правильно, а если ему не везёт, его приносят в жертву, – ляпнул я.

– У вас так принято? – полюбопытствовал один из бойцов.

– Было принято. Когда-то.

Снова загадочно помолчали, видимо оценивая и переваривая чужие обычаи.

– Да зачем возиться-то? – выговорил наконец кто-то, не видимый в темноте. – В жертву приносить… Если вождь неудачливый, он сам отлично закончится в очередной битве, а боги на такой «подарок» могут и разозлиться.

– Думаешь, стоит приносить в жертву только удачливых вождей?

– Опять же, сами принесутся. Никто не живёт бесконечно. Боги без помощи людей отбирают тех, кого хотят видеть в своей свите. Богам надлежит приносить лишь плоды трудов своих рук, выражая тем самым уважение.

Я не мог не оценить пассаж про «сами принесутся», посмеялся, остальное выслушал внимательно, как культурологическую справку. О здешних религиях я имел чрезвычайно смутное представление, сам по натуре особой религиозностью не отличался, предпочитал полагаться на себя и сетовать тоже на себя. Не заставляют меня таскаться в местные храмы – и замечательно.

Ребята в отряде были родом из разных областей Империи, в каждой из этих областей бытовали свои традиции, свои взгляды на жизнь и отправление религиозных обрядов. Может быть, поэтому они так терпеливо относились к моей чужеродности, незнанию и неумению. В целом же возникло ощущение, что ко мне очень осторожно присматриваются, избегая пока выносить окончательное суждение. Я очень хорошо понимал это.

Полезными оказались и те наставления, на которые не скупились два других офицера, равных мне по положению, но намного более опытных, и даже советы моих непосредственных подчинённых. Среди них был тот, что заведовал хозчастью и всеми подразделениями, без которых воевать либо невозможно, либо напряжно. Был тот, который занимался планированием непосредственно порученных нам операций – не в гордом одиночестве, конечно, но и не целым необъятным штабом. Был офицер, отвечавший за все виды разведки. Имелся и зам, следивший непосредственно за боевой подготовкой сейчас, в будущем же ему предстояло обеспечивать готовность отряда к рейду.

Вообще в моей новой роли приходилось помнить о таком безумном количестве вещей, что становилось страшно. Слава богу, и людей, обязанных обмозговывать всё это, вокруг тоже хватало. К тому же мне разрешено было в виде исключения делать в блокнотике заметки на русском языке – и то лишь потому, что в Империи другого знатока великого и могучего отыскать было невозможно. Облегчая себе задачу при помощи конспектов, я должен был частично, но с полной отдачей координировать усилия подчинённых офицеров. И понимать во всём этом хозяйстве требовалось досконально – как же иначе-то?!

И я старался. Помимо того, каждый вечер являлся в штаб и выслушивал двух– или трёхчасовые рассказы о рейдах аналогичных подразделений какого-нибудь неведомо-лохматого года и о рейдах при захвате Ремолы, Джелипа, Хрустальной провинции. Что ж, всё логично, прошлое надо знать, чтоб не повторять ошибок в будущем.

Дважды меня отпускали в короткую увольнительную, которую я проводил с женой в доме, всё больше и больше обретавшем обжитой вид. Моресна без устали хлопотала по хозяйству и спокойно распоряжалась тремя служанками, кухаркой и её мужем, выполнявшим в доме несложную мужскую работу. На новом месте она чувствовала себя так же уверенно, как и на старом, а вот в новом статусе – не то чтобы очень.

К сожалению, голова у меня слишком плотно была забита огромным объёмом информации, которую следовало срочно усвоить, и я долго не решался инициировать разговор – тот наверняка обременил бы меня дополнительными мыслями и дополнительными заботами. Не до того сейчас. Потом, потом…

– Если ты хочешь, то можешь пригласить к себе родственников, – сказал я. Припомнив разговор с Ниршавом на свадьбе Аштии, я выбрал, как мне казалось, безошибочный путь одним махом решить проблемы жены, не нагружая ими себя.

– Спасибо, – сказано это было тихо, не сразу и как бы с сомнением. Она прижималась ко мне тихо, словно мышка.

– Тебе хватает тех денег, которые выплачиваются на дом и твои нужды?

– Хватает. Конечно, теперь мне приходится обзаводиться множеством новых нарядов – из-за того, что ты теперь офицер Дома Солор. Если бы изменения происходили постепенно, всё было бы проще. А так много сразу… Это лишние деньги.

– Чтоб одеться в цвета Солор?

Жена посмотрела на меня вопросительно.

– А ты уже имеешь на это право?

– Не знаю.

Она помолчала.

– Тогда пока просто полагаются цвета сословия воинов на две ступени выше, чем раньше. Да. На это уходит много денег. Это яркие ткани, шёлк, отделка… Три новых плаща…

– Деньги ж есть?

– Есть. Но я опасалась, ты рассердишься, что у меня ничего не отложено про запас.

– Я не рассержусь, – поколебавшись, я всё-таки решил, что обязан спросить. Иначе будет совсем некрасиво – ведь меня в любой момент могут отправить воевать. Может, следующий наш разговор произойдёт не скоро. Или вообще никогда, всякое же бывает. – Тебя что-то беспокоит. Что именно?

– Будет война?

– Видимо. Не знаю точно, где и когда, но если боевые отряды приводят в готовность, значит, что-то затевается или предполагается.

Она вздохнула и уткнулась носом мне в плечо.

– Ты уйдёшь воевать?

– М-да. Но постараюсь выжить, обещаю. В смысле, постараться обещаю… – Она смущённо молчала, прятала глаза, и я, привыкший, что жена стоически относится к моим отлучкам, удивился. – Что такое?

– Можно, я ещё спрошу?

– Конечно, можно, спрашивай о чём угодно! – У меня появилось смутное предположение, что она подозревает меня в шашнях с походно-полевой женой, так что я приготовился пылко и убедительно клясться.

– Ты… Ты хочешь ребёнка?

От неожиданности я онемел и несколько мгновений не знал, что ответить. Потом сообразил опасность такого молчания – женщины крайне мнительны в подобных вопросах. Но в напряжённом взгляде тёмных блестящих глаз не вспыхнуло ничего настораживающего. Она просто ждала ответа.

А я пожалел, что спросил. Вот и ещё одна забота на мою шею, накануне войны, чёрт побери…