Виталий Храмов - Сегодня – позавчера

А это что за цирк?

– Стоять! Смирно! Кто такие? Тащи всё обратно!

Охренеть, пока я принимал водные процедуры, мою «берлогу» «вскрыли», и теперь трое бойцов выволакивали мешки, ящики с тушёнкой и две 20-литровые канистры (которые я вчера даже и не видел).

– Слышь, дядя, шел бы ты в темпе вальса, – ответил мне один, поставив канистры и выпрямляясь. Ого, тоже старшина. А я-то – в исподнем. Гимнастёрка вон она, на тумбочке.

– Я что, не понятно сказал? Занести вещи обратно или вы, уроды, плохо слышите? – Я шёл прямо на них.

Остальные двое тоже распрямились. Старшина достал из-за спины нож:

– Дядя, это ты плохо слышишь. Свали, я сказал!

Я уже в трех шагах.

– Свалить, говоришь? А, пожалуй, эта мысль мне нравится, – я оглянулся, полуобернувшись.

Меня уже «потряхивало», как всегда перед дракой. Что ж, подраться, не с похмелья, конечно, но – люблю. У меня даже читерский приём есть, вернее свойство одно. Слоу-мо называется. Как в Макс-Пейне. Течение времени опять изменило привычный ход.

На нож ещё не приходилось кидаться, но всё однажды происходит впервые. Вообще, я оглядывался пропасти тыл, но эти воришки решили, видимо, что я решил «сдать назад». Краем глаза я увидел, что они нагнулись за своими (моими) мешками. А этот старшина начал отворачиваться, опуская нож. А вот хрен вам поперёк всего лица!

Я прыгнул вперёд. Гипс левой руки с размаха опустил на руку с ножом, проскочил мимо, ударил ногой в лицо нагнувшегося второго. Уж больно хорошо он стоял. Как в футболе ударил. И так же его голова, как футбольный мяч, отлетела и ударилась о стену. Тут же локтем левой руки в затылок первому, старшине. Но получилось не в затылок (слишком я медленный после госпиталя), а в лицо – старшина успел повернуться, схватил меня за рубаху на спине левой рукой. А правая где? Отнялась или заносит нож? Я крутанулся, выбивая ногой из-под старшины его ноги, упёрся в него, падающего с растерянными глазами, и, как в карате, залепил пяткой сапога в развороте в голову третьего. Мы со старшиной упали вместе, только я сверху, прокатился по нему, впечатывая в его тело кулаки и локти, выдавив воздух, и лбом добавил прямо меж глаз.

– У-ух, ё! – Голова взорвалась болью. Проклятущий коньяк! Никогда больше пить не буду! Всё кругом закружилось, и я сел тут же, оказалось – с размаху на грудь старшине.

– Что тут происходит? – раздался резкий крик, хорошо не комбата. Или плохо, что не комбата?

В глазах немного прояснилось. Оказалось, кричал толстый коротышка, напрасно дёргавший кобуру. Что, маловата практика пользования табельным оружием?

– Ты хто? – спросил я его.

– Интендант третьего ранга Блинов. Встать, боец, доложить по форме.

Что ж ты меня так напрягаешь-то, а, Колобок? В голове моей как щелкнуло – интендант, грабёж моей «берлоги», слова Сережи о «мутном» интенданте. Нервничаешь? Ладно, шутканём. Ещё и разозлю. Такие, как он, застревающие в кобуре, в ярости – менее опасны.

– Интендант? Да пошёл ты в жопу, интендант. Не до тебя сейчас!

– Встать! Пристрелю!

Ого, истерика. Очень хорошо. Встаём. Медленно. Ещё далеко. Теперь в самый раз. «Падаем» вперёд, я же «пьяный». Самое то. Опять удар гипсом по руке с наганом, правой, кулаком, снизу вверх, всем корпусом, в челюсть. Зубы кляцнули, интендант мешком осел на пол.

– Дневальный! Дневальный, мать твою за ногу! Коменданта сюда. И комбата Бояринова. Мухой, тля!

А теперь надо одеться. Вот так вроде должна быть форма одета. Ладно, посмотрим.

Первым явился комендант. Я доложил, что мною предотвращена попытка хищения собственности с вверенного мне помещения группой лиц в составе четырех человек, одетых в форму Красной Армии. При требовании документов на право изъятия данных мешков и ящиков они попытались применить оружие – нож и револьвер. На оружие я указал. Группа злоумышленников обезврежена.

– Да ты охренел совсем, старшина! Это наш интендант Блинов.

– Документов он не предъявил, в лицо его не знаю, угрожал наганом, имел явный злой умысел. Я действовал по обстановке. Что, надо было дождаться, пока он меня застрелит за то, что я с его подельниками сделал?

– Ой, дурак! Да тебя так и так теперь расстреляют за нападение на старшего по званию. Ты арестован. Сдай оружие.

– Так нет у меня.

– А куда дел?

– Так и не было. Я вчера в ночь только поступил, оружие не получал.

Прибежал комбат. От увиденного лицо его перекосило, шрам побелел.

– Допрыгался, Блинов. Теперь ему не отмыться.

– Не понял, капитан?

– А что не видно? Блинов с бандой пытались ограбить третью роту.

– Откуда ты знаешь? Может, это Блинова имущество?

– Да какое там! Мы, со старшиной, вчера полночи ведомость составляли, в которую переписали всё наличинствующее в каптёрке. Это имущество третьей роты и моего батальона. А зачем Блинов на него хотел ручонки свои наложить? Посмотри – брал только спирт в канистрах, крупы и тушёнку. Толкнуть хотел.

– Капитан, ты мне тут зубы не заговаривай! Нечего выгораживать своего старшину. Ведомость у него есть? Как же, поверил! За нападение на старшего по званию старшина арестован.

– Да арестовывайте! – психанул я.

– Кузьмин, не горячись, – попытался осадить меня комбат, – органы разберутся. Сейчас сюда особист придёт. Ему нужно снять показания, с Кузьмина – в том числе.

Вот почему он так долго. За особистом бегал. Старшему сержанту ГБ я повторил то же, что и коменданту.

– Где опись? Ладно, потом принесёшь. Кто-нибудь хоть вызвал санитаров? Они хоть живы? И ты один четверых положил? Вооруженных?

– Двое, вот эти, безоружны были. Этот угрожал ножом, а Колобок – наганом.

– Ты говорил – не знаешь его.

– Первый раз, как раз с наганом сразу и увидел.

– А откуда прозвище его знаешь?

– Да откуда мне знать? Просто он маленький, круглый, сдобный весь какой-то. Вот сразу и подумал: «Как Колобок».

– Ясно. Уведите старшину. Пусть на губе посидит, до выяснения. А там – посмотрим.

Вот так вот. Попили коньячку. И рентген сделали (а гипс я об них совсем расколол), и к швее съездили. Да что же это? Что у меня на лбу написано: «Пни меня»?

Отступление от повествования

Телефонный разговор:

– Кремень, это Сара! Ускоряйся! Тут Объект в историю влез. Аж на трибунал!

– И что он наворочал?

– По рукам дал вороватым тыловикам. Избил старшего по званию.

– Избил? Он же едва ползает.

– Избил. Один. Четверых. Жестоко и быстро.

– Всё же – наш коллега.

– Или боец хороший. С этим потом разберёмся. Ты там за свои ниточки подёргай, чтобы не шлёпнули его из сочувствия до твоего приезда.

– Понял тебя, Сара. А я вижу, переживаешь за него.

– Да, мы как бы и сдружились. Человек-то он неплохой. Интересный. И честный. Возможно, товарищем станет.