Виталий Храмов - Сегодня – позавчера

– Уходим. Через одного.

Замелькали темные силуэты в падающем снегу. Хлопнули приглушенные нашими эрзац-глушителями выстрелы, выплюнул в лес короткую очередь МГ с берега.

– Не стрелять, – быстро приказал я, – не видно ни хрена, только себя обозначим.

«Лешие» уже близко.

– Остальные – отход. Очистить остров.

Бойцы, втягивая воздух сквозь зубы, опустились в воду, пошли, пригнувшись, догонять отряд.

В воздухе провыли и рванули на берегу три мины. Тут же ещё три. «Лешие» дошли.

– Алёшин!

– Я, командир. Уходить надо, – ответил один из мокрых кусков грязи.

– Отзывай ребят.

– Поздно, командир. Они пошли в отрыв. И нам пора.

Пулемёт ударил сбоку, несколько раз хлопнула винтовка. Враг ответил минами.

– Пошли, командир. Нам не впервой немца за нос водить.

Пошли.

На моих глазах эти менты, по сути, превратились в бывалых ветеранов. Сколько мы на фронте? Неделя? Две? По ощущениям – полгода минимум. А как заметен разрыв в уровне моих бойцов и тех, что мы освободили. Хотя и те тоже ведь воевали. Мне было бы приятно думать, что это благодаря моему руководству они стали такими, но я так не думал. Ничему я их не научил, а сам учился вместе с ними. Дело было, скорее всего, в качестве человеческого материала. В госбезопасности абы кого не держали. Ребята рассказывали мне, как их приглашали на работу в ГБ. Приглашали лучших из лучших. Такой вот социальный лифт. Образование элиты. В моё время ГБ не являлось элитой. Или этот социальный механизм был демонтирован, или я слишком мало знал мир, в котором жил.

Но это всё лирика. А вот почему немец нас отпустил в болото?

– Странно, – пробормотал я.

– Что? – спросил Алёшин.

– Почему нам дали уйти? Я бы пошёл на штурм, если бы увидел, что добыча уходит.

– И они бы пошли. Это мы их перехитрили. Они сначала кидались в атаку на наши засады. А потом поняли, что мы их дурим. Минами стали закидывать, но не штурмовали, а отдавливали.

– Не понял тебя.

– Они искали обоз, броню, эту машину. А видели только пеших и то, издалека. Они думали, мы опять их дурим, увести пытаемся от обоза и в болоте прячемся. Сейчас по следу «Ганомага» пройдут, поймут. Ага! Слышишь? Поспешить надо. Сейчас со злости тут всё минами закидают!

Я смотрел на Лешего, будто впервые видел. Да, сильно вырос в военном искусстве этот парень. Война – она хороший учитель, но строгий экзаменатор. Там, в лесочке, остались половина наших «леших». Они не сдали экзамен, погибли, но сдержали врага, дали нам уйти.

Смурное небо над нами засвистело противно и страшно – это там, сзади, захлопали миномёты. Мины поднимали столбы болотной грязи, гнали вонючие волны. Обстрел не был прицельным – они нас не видели, били по площади.

– Сунуться? – спросил сам себя Леший, поднося рацию к уху.

Близкий разрыв окатил нас с ним болотной жижей, столкнул с гати. Я сразу стал тонуть. Нет ничего хуже болота! Мало того что холод пробирал до костей, с ног до головы в ледяной вонючей жиже, так оно меня теперь ещё и засасывает. Но я не дурак, чтобы так тупо сгинуть!

– Лёша! Не делай резких движений! Раскинь руки. Я тебя вытащу!

Тут суета – лишнее. Неспешно, плавно, раскинувшись пошире, чтобы занимать как можно больший объём, плавными перетекающими движениями я погрёб к гати, нащупал, вылез, вытащил погрузившегося по нос Лешего, бросив ему ремень автомата.

– Рацию потерял, – сокрушённо пробормотал Алёшин.

Я со злости сжал зубы. Что тут сказать? Невосполнимая потеря! Хоть Лешего вытащил. Потом накажу, придурка.

– Вот только похвалить тебя хотел за грамотную организацию прикрытия, а ты так лопухнулся. Раззява! Пошли. Пять нарядов вне очереди! И одежду мою перестираешь! Ротозей! У-у, блин!

А Алексей расплылся в довольной улыбке и побрёл следом за мной.

Хотя обстрел и не был прицельным, четверых мы потеряли – трое погибли от мин, один утоп. Потонули в трясине и две лошади вместе с грузом.

Путь сквозь топь был извилист. Мы нагнали основную группу и, вслед за Бородачом, бесконечно долго петляли по болотам, где по грудь, где почти по колено. Я замёрз так, что зуб на зуб не попадал. Меня трясло, рана на груди разболелась так, что сил терпеть уже не было. И так у всех.

Вечером умер ещё один раненый, не перенеся болотного пути.

Бородач вывел нас на землю, заросшую деревьями. Я подумал, что мы преодолели болото, но меня ждало разочарование – это был остров. Довольно большой остров, но остров. А в глубине острова, на заросшей лесом возвышенности – строение, построенное прямо меж деревьев, да так искусно, что и с десяти шагов не поймёшь что это не заросший мхом валежник, а база браконьеров. Ввалились внутрь, стали разжигать очаг, забыв обо всём. Позже только я вспомнил об охране, но Бородач меня успокоил:

– Вулкан стережёт. Чужих он за километр учует. Отдыхайте.

Одежда была безнадёжно пропитана болотной грязью, сапоги развалились. И не только у меня, а почти у всех. Из чего она состоит, эта жижа?

Больше всего жалели потерянную кухню. Горячего супчика бы!

Борясь со сном, почистил оружие и уснул сидя, подпираемый с боков Таней и Архипом.

На следующий день не смогли выступить – раненым стало сильно хуже, раны воспалились, а раны были почти у всех, многих лихорадило, хоть и топили жарко. Двое метались в бреду.

Пришло время разбираться с аптечкой из «Шевроле». Я-2 пояснял назначение препаратов – ни одного для меня привычного. Как сильно отличались наши миры!

К моей большой радости, нашлись и болеутоляющие, и аспирин, и пенициллин. В таблетках. Три пачки по двадцать штук.

– Почему так много? – спросил я у Гостя из Будущего.

– Лекарства дорогие. Я часто простываю – живу-то где придётся, да и работа разъездная. А это я взял там же, где и наркоту. Товарищ командир, там, в том пакете, некоторые препараты как сильные обезболивающие сгодятся.

Я вздохнул глубоко. Знаю, что сгодятся. А, какого хрена! Не станут они наркоманами – убьют их раньше.

Вместе с Таней шли от человека к человеку, раздавая таблетки.

– И мне! – попросил Я-2.

– По губе!

– Мне очень надо! У меня ломка. И я ранен, вот!

– Ладно, на, что мы людоеды, что ли?

Все получили препараты, многие забылись сном тут же. Я тоже заглотил «колесо». Боль как рукой сняло буквально за минуту. Стало так хорошо, что от облегчения закружилась голова, мир насытился яркими красками, поднялось настроение. А не действие ли это наркоты? Так, соберись! Держи себя в руках!

Я пошёл в дом (если это строение браконьеров было домом), Я-2, с блестящими широченными зрачками плёлся хвостиком за мной. Мы его развязали. И немца. Куда они с острова денутся? А, вот и немец. И Кадет с ним. И ангел Настя. Увидев Я-2 – нахмурилась, но не ушла. Я сел рядом с ними. Они занимались. Немецким языком. Тихо, шёпотом. Кругом – сонное царство.