Александр Санфиров - Начало звёздного пути

Прошло почти три часа. Все это время оба пожилых генерала хоть и с весьма скептическим видом, но внимательно слушали молодого офицера, излагавшего им свои взгляды на политику европейских государств и выводы, к которым он пришел. Александр Христофорович, вначале слушавший слова Шеховского с улыбкой, вскоре взял в руки перо и начал делать краткие пометки на листе бумаги.

Когда князь завершил свою речь, в кабинете на некоторое время воцарилось молчание.

– Кхе-кхе, – откашлялся Дубельт, – скажите, ротмистр, неужели все ваши заключения сделаны на основании изучения иностранной прессы? Вам не кажется слишком авантюрным предсказывать новую революцию во Франции через несколько лет?

– Никак нет, ваше высокопревосходительство, – уверенно отвечал Шеховской, – я за последнее время прочитал практически все, что мог, из французской и прочей прессы и уверен в своих выводах. Вся логика идущих сейчас процессов в этой стране приводит нас к этому событию.

Более того, я думаю, что и Австро-Венгерская империя не избежит подобных тенденций.

В разговор вступил Бенкендорф:

– Николай Андреевич, меня в ваших предположениях, которые, скорее всего, так ими и останутся, насторожили другие ваши идеи. В них вы подспудно проводите мысль о необходимости отмены крепостного права в Российской империи, о бесцельности или даже вреде для самодержавия вмешиваться в идущие в Европе противоестественные попытки черни свергнуть освященную Богом монархическую власть.

Шеховской слегка улыбнулся.

– Ваше высокопревосходительство, я так же, как и вы, хочу служить на благо Российской империи и царской фамилии, и все мои выводы направлены лишь на ее укрепление и сохранение. Я понимаю устремления его императорского величества сохранить европейские царственные дома, но не лучше ли будет для нас не вмешиваться в эти процессы. Представьте себе, что будет, если, допустим, Венгрия станет самостоятельным государством, разве это не ослабит Австрию? Разве тогда император Фердинанд сможет разговаривать на равных с нашим императором? И вообще, чем больше в Европе мелких независимых государств, которые будут постоянно ссориться друг с другом, тем легче будет нашему государю диктовать им свою волю.

Леонтий Васильевич скривился.

– Какие нынче пошли прагматичные молодые люди, им чуждо понятие благородства. Мне не нравятся ваши мысли, молодой человек.

Но Александр Христофорович, на некоторое время ушедший в себя, сказал:

– Вы знаете, ваше высокопревосходительство, а мне в какой-то мере импонируют мысли князя. Он, пожалуй, реальней смотрит на эти вещи, чем мы – старики, что еще раз заставляет меня убедиться в правильности моего выбора.

Он повернулся к Шеховскому и продолжил:

– Итак, теперь послушайте меня, Николай Андреевич, меня заинтересовали ваши слова, мы еще не раз поговорим на эту тему. А сейчас я расскажу, собственно, зачем вы были так срочно отозваны с Кавказа. Времени у нас на разговор осталось немного, уболтали вы нас сегодня, голубчик! Так вот, в нашем отделении возникла необходимость в секретном отделе, который возглавите именно вы. В круг его задач будут входить разработка новых методов шифрования текстов, расшифровка перехваченных сообщений иностранных агентов и, самое главное, подготовка поддельных документов для введения в заблуждение неких великих держав о планах его императорского величества. И вы будете его руководителем.

Бенкендорф замолчал, глянул на Шеховского и, пожевав губами, спросил:

– Я вижу, вы не удивлены моими словами, князь?

Тот встал и с поклоном ответил:

– Нет, ваше высокопревосходительство, было нетрудно понять ваши намерения. Сомнения были только в том, в каком качестве в этом отделе нужен я.

Бенкендорф победно посмотрел на Дубельта:

– Видите, Леонтий Васильевич, каков молодец. Ну, что же, Николай Андреевич, на сегодня разговор закончен, – вновь обратился он к Шеховскому. – Идите сейчас в канцелярию, оформляйте документы, патент на чин, и жду вас через два дня с докладной запиской, в которой вы изложите ваши мысли о деятельности вашего отдела.

Когда князь, щелкнув каблуками, покинул кабинет, с лица графа сползла улыбка, он с озабоченным лицом повернулся к Дубельту.

– Вот видите, Леонтий Васильевич, сколько нам сегодня материала для размышления преподнес этот уникум. И сдается мне, что, учитывая его способности к этим, скажем так, «предсказаниям», надо будет отнестись к ним со всей серьезностью.

В отличие от главы Третьего отделения канцелярии ЕИВ и главы жандармского корпуса, в канцелярии никто визиту некоего новоиспеченного ротмистра особого внимания не уделил. По крайней мере, внешне. Но Шеховской спиной чувствовал напряженное молчание чиновников. Ему без долгих разговоров оформили все бумаги, и никто не задал ни одного лишнего вопроса.

«Однако, – отметил он, – неплохо с этим делом у Александра Христофоровича обстоит».

Вежливо поблагодарив служащего, который занимался его бумагами, он отправился домой.

Когда подъехал на извозчике к особняку, то сразу увидел знакомый экипаж Вершининых.

«Очень хорошо, – мелькнула мысль, – Катенька уже здесь. Странно, мне вчера показалось, что она знает все про мои приключения, хм… заметила ли она мое смущение? Как стыдно! И все же интересно, как такое может быть, возможно, она чувствует меня на расстоянии? Хотя после тех знаний и умений, которые я получил, не приложив никаких усилий, сейчас уже ничему не удивлюсь».

Он вздохнул и решительно открыл тяжелые двери.

В вестибюле его встретил Энгельбрехт и, приняв от него верхнюю одежду, сообщил:

– Его сиятельство, ваш батюшка с Екатериной Ильиничной просили вас сразу по прибытию подняться в столовую. Они вас уже давненько ожидают.

Когда Шеховской зашел в обеденный зал, там за широким столом оживленно беседовали Андрей Григорьевич и Катенька. Немного поодаль от них сидела мадам Боже и тоскливо разглядывала картины на стенах.

«Понятно, – сообразил Николай Андреевич, – узнала, что я вернулся, и решила, что неприлично отпускать воспитанницу одну в дом к будущему мужу».

Катенька, как всегда непосредственная, не могла сдержать эмоций и, встав из-за стола, побежала навстречу ему и, как вчера, повисла у него на шее.

– Кгхм, – негромко сказала мадам Боже, – Кати, не забывайте о приличиях.

Но Катя уже сама отпустила жениха и, взяв его за руку, повела к столу.

– Коля, пожалуйста, рассказывай быстрее, как прошла аудиенция у графа Бенкендорфа. Мы тут с Андреем Григорьевичем очень беспокоились. А я даже мизинец окунула в чернила, – сказала она и показала маленький изящный пальчик черно-синего цвета.

– Катенька, а зачем ты это сделала? – с удивленно-серьезным видом поинтересовался Шеховской.