Владимир Поселягин - Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)

До Познани я не долетел около сотни километров. Нужно было заправиться, и я начал искать площадку. Помогавшие мне в угоне самолета тучи теперь мешали с выбором посадки. Но к счастью, появилось окно, и я, рассмотрев под собой пустое шоссе, совершил на него посадку. Привыкаю ночью летать, смотри-ка, хочешь не хочешь научишься. Пока Смелый бегал вокруг самолета, я доставал по очереди канистры и заправлял аппарат, убирая их потом на место. Неожиданно большим оказался расход масла, пришлось доливать, но я думаю, это из-за того, что мотор новый, самолету было всего два месяца, и налета на нем было меньше ста часов.

Потом я бегал, ловил расшалившегося щенка, и чуть позже мы снова поднялись в ночное небо и на высоте пятисот метров направились дальше. Как мы пересекли границу Польши и Германии, я заметил не сразу. Просто определил слева по борту город как Франкфурт. Это он и был. Я снова пошел на посадку, время было второй час ночи, нужно было заправиться и продолжить полет.

В этот раз Смелый так и продолжал спать в кресле, свернувшись калачиком. Я залил топливо в баки, осталось три полных канистры, и снова взлетел. Как и в прошлый раз, посадку я совершал на пустом шоссе – и нет никого, и ровная площадка, асфальтом покрытая. Удобно.

Наконец горизонт начал светлеть, и я рассмотрел впереди в десяти километрах огромный город, столицу Третьего рейха, поэтому снизился и повернул, положив самолет круто на левый борт – рассмотрел в той стороне довольно приличный лесной массив. Надеюсь, в нем есть поляны, на которые я могу благополучно сесть и замаскировать аппарат.

Да, я добрался до Берлина не только потому, что собирался добыть тут топлива, и во Франкфурте есть аэродромы гражданской авиации, нет, я решил заскочить в Берлин по пути к союзникам, чтобы повидаться с Ольгой, с той, которая биологически была мне сестрой, а фактически врагом. Нужно закончить с нашими делами. Из нас двоих должен остаться в живых только один. Я сказал. В общем, раз лечу мимо, то почему не заскочить к ним, раз возможность такая есть? Мне этого сделать никто не мешает. Начальства над головой нет и не предвидится. Хватит, уже один раз подставили, могут вообще до могилы довести. Теперь я сам себе начальник.

Германия. Лес к юго-востоку от Берлина.

Это же время.

– Слышишь мотор? – негромко спросил часового капитан Колясьев, вставая с лапника.

Пять летчиков находились в глубине довольно большого лесного массива. Пять из двенадцати членов экипажа четырехмоторного тяжелого бомбардировщика дальнего действия Пе-8, что совершали налет в сердце нацистской Германии. За последние две недели это был третий налет дальнебомбардировочного полка на Берлин с аэродрома под Ленинградом. Было потеряно две машины от действий истребителей противника, три дня назад подбили и капитана Колясьева. Экипаж покинул горящую машину. Ночь и начавшаяся непогода помогли пяти летчикам, собравшимся вместе, уйти от погони и скрыться в лесу. О судьбе других членов экипажа они ничего не знали.

– Снова нас ищут? – предположил младший лейтенант, стрелок-бомбардир.

– Когда солнце еще не поднялось? Сомневаюсь… Слышишь, стих двигатель.

– Да он и так на малом газу работал, пилот явно не хочет, чтобы его услышали.

– Возможно, – согласился капитан и предположил: – Или он место для посадки ищет. Поляну с малинником помнишь?

– Думаете, садиться собрался?

– Стих, – прислушался капитан. – Похоже, сел. По звуку что-то небольшое. Вроде У-2 или «Шторьха».

– Похоже.

– Давай буди Ефимова, пробежимся до поляны. Посмотрим, кого это к нам принесло.

Разбудив всех летчиков, даже того, у которого нога была в импровизированной шине – именно поэтому они и находились в этом лесу, и оставив с раненым борт-стрелка, с пистолетами в руках побежали к поляне. До нее было недалеко.

– «Шторьх», – тихо сказал капитан, улегшись за одним из деревьев.

– Санитарный вариант, – согласился с ним штурман, капитан Ефимов.

Советские летчики наблюдали, как пилот немецкого самолета, будучи сам в типичном немецком летном костюме, доставал из грузового отсека канистры и, качая ручным насосом, весело насвистывал, заправляя баки. Вот он закончил и убрал канистры обратно, после чего обошел самолет и засвистел, выкрикивая, к изумлению летчиков, по-русски:

– Смелый, куда ты убежал? Ко мне, проказник…

Из кустов выкатился мелкий темный меховой комочек с ярким красным языком в центре и, подпрыгивая, побежал к пилоту.

– Наш, что ли? – удивился Ефимов.

– Похоже, – согласился командир.

В это время пилот, поиграв со щенком, вдруг замер и громко спросил:

– А что это лес так странно себя ведет, как будто на опушке люди спрятались?

На глазах изумленных летчиков он вдруг упал в траву и буквально растворился, хотя та, надо сказать, была не особо высокой. Щенок закрутился вокруг, потом побежал к самолету.

– Куда он делся? – удивленно спросил Колясьев.

– Может, выйдем, попробуем пообщаться? Если не наш, самолет нам точно пригодится.

Тут капитан почувствовал, что его пнули в ногу. Крутанувшись, он обнаружил незнакомца, очень юного паренька, за спиной, с интересом их разглядывающим. В руках у того был «вальтер».

– Вы-то тут что делает? Где фронт, а где мы.

– Ты кто? – прямо спросил Колясьев.

– Младший лейтенант госбезопасности Иванов, осназ НКВД, – спокойно пояснил тот, лениво козырнув. – Но называйте меня Лешим, это мой позывной, да и привык я к нему.

– Слушай, Леший, ты что тут делаешь?

– А вот это уже не ваше дело. Сами-то как тут оказались? – спросил паренек и тут же начал вслух предполагать: – Если бы бежали из плена, не имели бы при себе снаряжение, тем более планшеты и оружие, значит, были сбиты. Но не у Берлина же?

– Как раз у Берлина, – вставая с земли, пояснил Колясьев. – Мы уже в третьем налете участвовали, вот во время него нас и сбили три дня назад.

– Глупо на убой посылать было. Если только для пропаганды, тогда может быть, – на миг задумался паренек и тут же спросил: – А когда начали летать, почему я не слышал?

– Одиннадцать дней назад первый вылет был.

– А, ну тогда понятно, в то время мне действительно не до новостей было… Подождите, если три дня как вас сбили, почему вы тогда тут, а не пробираетесь к нашим? А поиски? Вас же должны искать?.. Блин, так и на мою стоянку могут наткнуться.

– Не могут. Нас дальше сбили, потом непогода… Всю ночь шли и тут укрылись. Они думали, что мы вниз по реке ушли, а мы вверх поднялись, возвращаясь к Берлину. Штурману осколок в ногу попал, в ране находится, и вытащить не можем, орет. Рана гноиться начала. Не транспортабельный он, еле донесли. Десять километров по очереди на закорках тащили.