Владимир Поселягин - Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)

– Держи, – протянул я осколок очнувшемуся штурману. – Сохрани, он тебя чуть жизни не лишил.

Штурман взял тяжелый кусок металла и, не обращая внимания на кровь и грязь, которыми тот был покрыт, с любопытством осмотрел его.

– Что делать будем? – спросил я у летчиков и тут же пояснил: – У меня свое задание, но и вас я бросить не могу, по совести обязан помочь. Раненого срочно в госпиталь нужно, мое грубое вмешательство может привести к еще худшим последствиям. Я, конечно, рану почистил, осколок убрал, это даст ему необходимое время. Но все же лучше показать его квалифицированному специалисту.

– Ты предлагаешь нам сделать носилки и уходить? – спросил Колясьев.

– Нет, есть другая идея. Скажите, а вы транспортным «юнкерсом» управлять сможете?

– Конечно, – кивнул тот, с интересом посмотрев на меня. – А у тебя что, и «юнкерс» есть?

– У немцев есть, – покачал я головой. – Тут главное, чтобы дальности хватило.

Я поглаживал Смелого, сидевшего на моих скрещенных ногах.

– Хватит, – уверенно кивнул несколько удивленный капитан. – До линии фронта, если будут полные баки, точно доберемся.

– Подожди, Леший, ты что, у немцев хочешь самолет угнать? – спросил донельзя удивленный командир тоже в звании капитана, с фамилией Ефимов.

– Два раза угонял, почему сейчас не могу? – пожал я плечами. – «Юнкерс», конечно, угнать куда сложнее, чем тот же «Шторьх», но в принципе, попытаться можно. Тут важно найти площадку рядом, чтобы можно было сесть, передать машину и самому умотать на своем самолете.

– Если самолет пригонишь, с нами не полетишь? – спросил Колясьев.

– Нет, у меня еще дела в Германии. У вас как с продовольствием?

– Да как раз сейчас и никак. В первый день, когда в лес углублялись, дождь еще лил стеной, мы с кабаном столкнулись, и Миша, то есть капитан Ефимов, его застрелил. Но сейчас все, запас к концу подошел, да и портиться начало.

– Кабанчик? Рядом с Берлином? – поднял я брови. – Да вы везунчики.

– А что не так? – не понял тот, да и другие летчики были в недоумении, не понимая причин моего веселья.

– Да меня когда читать и писать по-немецки учили, то пользовались мы журналами и книгами, что приносили из поиска. Так вот там был журнал охотничьей ассоциации Берлина за этот год, и председатель этой ассоциации авторитетно заявил, что кабанов и лосей в лесах в окрестностях Берлина не осталось, мол, повывели их охотники. Вот я и удивился несколько. Ладно. Время тянуть не будем, рассвело уже. Значит, так, вы сейчас мне поможете откатить под деревья и замаскировать самолет, потом я переоденусь в гражданскую одежду и скатаюсь, вам продовольствия куплю.

– В смысле скатаешься? – не понял капитан.

– Да у меня велосипед в салоне лежит, – отмахнулся я. – Так вот, двину я в Берлин, до него пятнадцать километров…

– А почему в Берлин? Не проще у местных купить? – снова влез Колясьев.

– Товарищ капитан, вот сразу видно, что вы ничего не понимаете в разведке, и даже не имеете представления, как нужно вести себя на вражеской территории. После того как вас начали искать, вдруг появляется в селе молодой парень и на плохом немецком пытается купить еды. Причем на несколько человек. Да я даже не успею сказать, что мне надо, как подхватят под локти и отведут в комендатуру. Нет, Берлин и только Берлин. Там еще и машину можно напрокат взять. Ладно, это мои дела, вечером я должен вернуться, пусть один ожидает меня на опушке в определенном месте. Когда я буду подъезжать, дважды мигну фарами. Вы ожидайте меня здесь и заодно ищите место, где может сесть и взлететь «юнкерс». Не в лесу, а на опушке в поле, этот лес я частично облетел, нет тут больших полян. Так что когда я вернусь вечером с продовольствием, чтобы место было найдено. И еще, самолет я ночью угонять буду, так что в назначенный день нужно будет зажечь костры, чтобы подсветить мне посадку.

– То есть угонять самолет ты будешь не сейчас?

– Не сегодня точно. У меня задание, и если я угоню транспортник, то оно будет на грани провала, а тут и свое задание выполню, и самолет угоню, два в одном, понимаете?

– Понимать понимаем, но как бы не было поздно, – ответил капитан и покосился на штурмана.

– Три дня максимум, если раньше успею, то раньше. На подлете я обозначу себя ракетой. Ладно, вечером все подробно обговорим. Время тянуть не будем, идем, мне аппарат поможете под деревья откатить. Кстати, у меня там немецкий карабин с боезапасом в кабине лежит, тоже вам отдам, он мне ни к чему. Так, из хозяйственности у часового прихватил. Ну все, идем.

– Может, поедим? – предложил капитан, приподняв мой узел.

– Да там еды и на завтрак не хватит, не буду вас объедать. В Берлине позавтракаю. А вот вам до вечера придется попоститься, но обещаю к тому времени пирогов привезти.

Мы встали и вчетвером направились обратно к самолету, в этот раз Смелого я нес на руках.

– Подожди, если ты по-немецки плохо говоришь, то как ты в Берлине сможешь общаться? – догнал меня Колясьев. Видимо, у него было много вопросов, вот первый и прорвался.

– Так и буду. Это немецкий я плохо знаю, испанский даже очень хорошо. Представлюсь испанским эмигрантом, что прибыл поступать в вуз, вот и все. Да еще в комендатуру зайду и скажу, что у меня все документы украли на вокзале и попрошу выдать замену. Так что я еще и временный документ получу, причем настоящий.

– И думаешь, они поверят и дадут?

– Тут от умения работать языком зависит. Тем более проверять они будут дня два, а справку сразу выдадут. А когда поймут, что никакой испанец с такими данными в Германию не въезжал, будет уже поздно, ни вас, ни меня тут не будет.

– Да-а-а, сразу видно, что в разведывательной работе я ничего не понимаю. Мне бы такое даже в голову не пришло.

– Это точно, у меня хорошие учителя были. Но вообще-то это не разведывательная работа. Я не разведчик, а диверсант, моя задача – уничтожение, а не сбор разведданных.

Мы вернулись на поляну, где я достал из салона карабин и вместе с боезапасом передал пареньку в звании младшего лейтенанта, после чего мы откатили самолет под деревья и поставили так, чтобы он был носом к взлетной площадке и сразу мог разогнаться и взлетать. Потом я побегал по лесу, нарезал веток и замаскировал его.

– Товарищ капитан, – окликнул я Колясьева.

– Что? – обернулся он ко мне.

Троица летунов находилась рядом с самолетом и разглядывала немецкий карабин. Похоже, они его видели впервые.

– Я сейчас переоденусь, костюм освободится. Он немецкий, любой опознает. Когда будете искать площадку для посадки «юнкерса», пусть в нем кто-нибудь выйдет на открытую местность, так внимания не привлечет. Это все лучше, чем ваши комбезы и уж тем более форма.

– Понял, хорошо.