Владимир Поселягин - Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)

– Хороша жидовочка. Кто следующий? – спросил он.

Двинувшись дальше, я вдруг почувствовал запах свежей крови. Подозрения меня не обманули, буквально рядом лежало три тела. Видно не было, но на ощупь над ними изрядно поизгалялись, у мужчины не было головы, она лежала на вспоротом животе, да и двух женщин, судя по всему, просто забили прикладами. Чувствуя, как подступает бешенство, я быстро успокоил дыхание и, взяв в одну руку нож, а в другую пистолет, пополз наперерез к одному из полицаев, что под смех и шуточки дружков, расстегивая ремень, направился к телеге, где виднелось что-то светлое – кажется, это свешивались ноги той самой «жидовочки».

Несмотря на то что новичок приступил к насилию и мычание возобновилось, видимо жертве вставили кляп в рот, я все же был осторожен. Конечно, было темно, облака на небе, но все же что-то было не так, что они тут делали? Намек я получил от одного из полицаев, который сказал, что надо позвать Гната и Егорку, мол, а то они без сладкого останутся, «жидовка» похоже, помирать собралась после второго круга.

Старший полицай указал на двух подчиненных, и те, подхватив винтовки, направились в ночь, а я скользнул за ними следом, используя все способы маскировки, но те шли не оглядываясь. Как раз они меня не беспокоили, больше те, кто находился в наблюдении, кто их знает, где они сидят. Выяснилось что на дереве, один наверху, другой внизу стоял и курил. Тот, что сверху, начал спускаться, пока тройка внизу приговаривалась, посмеиваясь. Там я их и встретил, двоих ножом отработал, других из пистолета.

Потом проверил подранков, добил и быстрым шагом направился к костру. Тот насильник, что при мне залез на пленницу, уже закончил, и его сменил следующий. Он же и стал пятым, но тройка у костра ничего сделать не успела, когда я вошел в световое пятно и, отработав двух, прострелил ноги старшему. Мне нужен был язык.

Подойдя, я быстро обезоружил его. Сопротивления подранок не оказал, пуля пробила кость и, держась за ступню, он только тихо постанывал, поэтому нож из сапога, польский «Вис» из кобуры и винтовка, что лежала рядом, отлетели в сторону. Разоружил я и остальных, тела в смысле. Быстро наложив жгут, я связал старшего, он только тут очухался и, рыча, попытался выдрать руку, которую я как раз начал вязать, пришлось успокоить его рукояткой ножа по голове. Ненадолго, но затих. Закончив с «языком», я подбежал к телегам и снял труп с женщины, осветил ее фонариком и поморщился. Открытые глаза невидяще смотрели в ночное небо. Приложив пальцы к шее, не обнаружил пульса. Была мысль, что это я ее убил, однако стрелял я так, чтобы не зацепить девушку, но видимо, та сама скончалась, с уверенностью не скажу, но похоже, сердце не выдержало. Слабое, наверное, было.

Осмотрев ее еще раз, я озадачился. На еврейку она была не очень похожа: русые волосы, лет семнадцать на вид, зеленые глаза. Видимо, полицаи всех под одну гребенку называли, а с кем развлекаться, им без разницы. Прикрыв обнаженное тело одеялом, я вернулся к костру и стал собирать трофеи, поглядывая на полицая. Тот уже более-менее пришел в себя и исподлобья наблюдал, как я ворошу мешки и стягиваю обувь с товарищей, примеривая по своей ноге.

Форму полицаев я брать не стал, однако нашел в узлах несколько комплектов гражданской одежды, видимо принадлежавших семье, что побили полицаи. Хорошие крепкие штаны, чистое исподнее, сапоги снял с одного из полицаев, найдя свой размер, рубаху и легкий пиджак я тоже подобрал. Кепкой со мной тоже полицаи поделились, только у старшего была форменная, у остальных у кого что.

Одеваться я не спешил, еще помыться надо, по этому сложив вещи рядом со своим мешком, подошел к полицаю.

– Ну что, болезный, поговорим?

– Да пошел ты, – сказал как плюнул тот.

– Знаешь, кто я?

– И знать не хочу, морда твоя жидовская.

– Леший я, – усмехнулся я, наблюдая, как у того вытягивается лицо. – Что я с Яцко сделал в Луцке, ты, наверное, уже слышал, другие полицаи, коих я также в ад отправил, говорили, что слух далеко разнесся. Так что, пообщаемся? Не хочешь? Ну-ну…

Выбравшись из озера, я тряхнул головой, отчего с волос разлетелись мелкие капли воды, и, подняв с травы полотенце, начал спокойно вытираться, поглядывая вокруг и несколько зло на небо, где светила предательски яркая луна. Три часа назад, когда я покидал место стоянки полицейских, тучи рассеялись, и небо очистилось. С допросом я закончил за полчаса, полицай много что рассказал мне, после этого я поступил с ним так же, как с Яцко, прибил шомполами винтовок к борту их телеги, после этого собрался и побежал дальше. Два с половиной часа бега, и вот сбоку засеребрилось гладью это озеро. Помылся, смыл грязь, теперь можно и приодеться. Вбив ноги в сапоги, удобные, кстати, два часа бега даже мозоли не натер, накинул пиджак, не застегивая, за спину мешок, и бег продолжается. Хотя какой бег, вон уже окраина Ровно видна.

Уходя с дороги левее, чтобы попасть на окраины через огороды, я размышлял над тем, что мне сказал полицай. Знал он не так много, но мне хватило. То, что прибыли специальные команды, это факт, тут я не ошибся, да и спецов хватало, даже из Белоруссии прислали самую лучшую команду. Ищут действительно меня, то есть Лешего, что набедокурил в Берлине, стягивают все возможные силы. Полицаи двигались из Шепетовки, вторые сутки в пути, вот и решили поразвлечься. А то, что наблюдательный пункт устроили, так это чтобы немцы их на горячем не прихватили.

Обдумав все, что он мне сообщил, я понял, что пора уводить немцев от леса, а то поисковые боевые группы уже, наверное, работают в нем. Так что я на белой рубахе написал новое воззвание, снова свой автограф и подпись о том, что «Добро всегда победит Зло». Это у меня действительно стало как подпись. Прибил к доскам телеги полицая, я ему так же ампутировал ноги и руки и вырвал язык – вещественное доказательство, что работал над ним тот же мясник, то есть я, что и с Яцко. А рубаху закрепил рядом, чтобы надпись хорошо видно было. Вот и все, побежал дальше. Правда, на рубахе много не уместилось, поэтому написал, что казнил убийц и насильников – думаю, этого хватит. Тем более вещественные доказательства в ряд лежали – и жертвы, и убийцы-насильники.

Теперь по Ровно. До рассвета три часа, за это время мне нужно проникнуть в город, избежав патрулей, пробежаться по адресам знакомых Яцко, узнать, есть ли дома хоть один из тех, кто запятнал себя кровью, пытками и убийствами простых людей, провести демонстративную казнь и быстрее валить, потому что другого шанса не будет, перекроют. Все это нужно сделать до наступления рассвета. Успею? Всех сделать нет, но вот одного шанс есть, я же говорю, что мне нужна громкая акция, вот и проведу ее, тем более в городе не так уж и много охраны, все, что можно, брошено на две линии постов вокруг леса. Ничего, придумаю что-нибудь.