Андрей Посняков - Вандал (сборник)

– Не надо меня развязывать! Нон, нихт, ноу!

В этот момент за спиной у молодого человека скрипнул засов, дверь распахнулась… и обоих узников бесцеремонно вытолкнули во двор. Жмурясь от солнечного света, белого и неудержимо яркого, Александр попытался построить в уме французскую фразу – «Пожалуйста, позовите российского консула», – но сделать этого ему не дали, с силой пнув в бок. Потом, приставив к груди острогу, развязали руки… даже позволили оправиться, и уже больше не связывали, наоборот, взвалили на плечи какой-то тяжелый мешок – тащи!

Каскадер счел за лучшее не спорить – пожалуй, не следовало нарываться на неприятности. Такой же мешок получил и его грязноногий спутник, для парня ноша оказалась явно не по плечам, выхода со двора он споткнулся, упал… и шедший позади громила с кулаками, размером с капустный качан, выхватив из-за пояса плеть, несколько раз с силой ударил несчастного. Бил умело, с оттягом… Александр поспешно отвернулся – не его это дело. Может, за дело били этого гавроша, может, у них, в этой деревне, именно так и принято…

Закусив губу, парнишка вскочил на ноги, взвалил на плечи мешок и, пошатываясь, зашагал к морю. Да-да, именно туда они сейчас и шли – узники с мешками, верзила с кнутом, двое парней с острогами и тот самый важный толстяк, которому вчера вечером Саша от души смазал по морде. А и поделом!

Толстячина, похоже, зла не держал, наоборот, посматривая на пленника, улыбался, время от времени даже пробовал на ощупь мускулы и довольно приговаривал:

– Ишшь!

И что он шипит, как змея? Неужели никакого нормального языка не знает? Ладно английский, но уж французский-то – должен.

Глаза постепенно привыкали к яркому солнечному свету, и Александр исподволь осматривался, надеясь увидеть невдалеке какой-нибудь псевдонебоскреб или жилой квартал, да на худой конец римские развалины. Впрочем, развалины-то как раз и были… но не совсем развалины. Даже – совсем не развалины! Охренительных размеров амфитеатр белел мрамором в паре километров от узкой, спускающейся к морю тропинки! А ведь здорово отреставрировали, сволочи, прямо зависть берет – вот бы у нас в России так, и почаще!

Оставшаяся позади деревенька – скопище самых убогих хижин! – не шла ни в какое сравнение с… гм-гм… памятником древнеримской архитектуры, мало того, низенькие глинобитные строения словно бы прятались за деревьями и густыми кустами.

– Ишь! Ишь! – оглядываясь, шипел толстомясый.

Одет он был как-то странно – в длинную ярко-зеленую тунику, тюрбан и сандалии. На остальных же парнях не было ничего, кроме длинных набедренных повязок, их смуглые до черноты тела, похоже, давно уже привыкли к яркому жгучему солнцу. Ну, еще б не привыкнуть, они ж местные. А с одежкой у парняг, судя по всему, была напрягуха – пара молодых людей, закинув на плечи свои гарпуны, пару раз уже пробовали пальцами тунику Александра и вполголоса переругивались. Делили, что ли? И на кой черт им эта грязная тряпица?

Наконец, один из парняг не выдержал, забежав вперед, поклонился толстому и что-то угодливо сказал, показывая на Сашу.

Толстяк задумался, почесал бороду… кивнул.

Радостный парняга с воплем подбросил высоко вверх острогу, ловко ее поймал и, как только процессия подошла к лодкам, вприпрыжку подскочил к Александру, делая недвусмысленные знаки – скидавай, мол, рубашечку, поносил – хватит, дай и другим поносить.

– Да бери, жалко, что ли! – стащив через голову тунику – рваную и грязную – каскадер швырнул ее парню, и тот живенько надел ее на себя и важно приосанился. Двое его напарников – такой же тощий, с острогою, и здоровенная оглоедина с кнутом – восхищенно зацокали. Оглоедина даже хлопнул новоявленного модника по плечу – мол, классный прикид, чего уж!

Вообще-то, не очень-то это было характерно для относительно процветающего Туниса – такие вот выходки! Нет, если б рваную одежку отняли где-нибудь в Буркина-Фасо или Руанде – то нет вопросов, удивления бы это никакого не вызвало, но здесь… Все же как-то странно.

Положив мешки в большую, привязанную к черному камню лодку, конвоиры уселись туда же, пленникам же велели лечь на дно. В воду… ну, по такой жаре это было даже приятно.

Кстати, шагах в двухстах от местной пристани, на камнях, Александр заприметил остатки своей ладейки… именно остатки – не было уже ни мачты, ни весел. Да и обшивки в большинстве своем – не было. Что тут сказать? Молодцы, ребята – управились быстро. Впрочем, черт с ней с ладьей, не особенно-то Саша по ее поводу и расстраивался – это пускай уж потом киностудия с местными судится, его-то какие проблемы? То-то, что никаких.

Оглоед сноровисто поднял парус, кто-то из парней оттолкнулся веслом – поплыли. Погодка стояла прекрасная – дул легонький ветерок, мягко покачивая на волнах лодку. Брошенные у кормы мешки оказались у самых ног толстяка, тот жмурился от солнца, словно обожравшийся халявной сметаной кот, и время от времени, зачерпывая ладонью воду, лил ее себе на потную шею.

Плыли хорошо, ходко, оглоед управлялся с парусом довольно умело… как, впрочем, и с плетью – по пути доходяга гаврош несколько раз ронял пресловутый мешок – соответственно, за это и получал на орехи, довольно стойко, словно само собой разумеется, перенося все удары. Даже не пикнул, хотя здоровяк бил от души – Александр краем глаза это видел, хотел даже вмешаться, но… В конце концов – кто ему этот косматый ворюга? Может, он уже такого успел натворить, что его и убить мало. А что? Подростки – они уж по жизни такие, на всякую гнусную пакость более чем способные!

Судя по тени от паруса, лодка, выйдя в открытое море, резко свернула… потом – еще раз, и все так же круто. Огибали мыс, и Саша невольно залюбовался, как ловко менял галс оглоедина. Профессионал – видно сразу. Низко сидящая в воде посудина не только не черпанула бортом волну – а ведь вполне могла бы, – но даже и брызг подняла очень мало. На шверботных гонках этот склонный к легкому садизму здоровяк наверняка отхватил бы приз.

Минут через двадцать, после того как свернули, парус был снят, и парни, побросав свои остроги, схватились за весла. Сверху над лодкою нависали высоченные мачты, почему-то казавшиеся аспидно-черными на светло-голубом фоне неба. Послышались чьи-то громкие голоса, резко запахло свежевыловленной рыбой, тающей на жарком солнце смолой, еще какой-то хренью…

Вот, наконец, суденышко со стуком ткнулось бортом в причал. Понукаемые гарпунами и плетью, пленники выбрались на горячие от солнышка камни, черные, с белыми солеными проплешинами испарившихся волн. Саша поудобнее примостил на правом плече мешок… и ахнул, едва только поднял голову.

Ослепительно-белый город вырастал, казалось, прямо из моря! Город из волшебной сказки. Белые, с красными крышами, дома, утопающие в густой зелени садов, беломраморные храмы с портиками, серовато-желтые зубчатые стены. Город-крепость! Боже, ну и красотища…