Андрей Посняков - Вандал (сборник)

На бывшей виа Сатурналий, кроме базилики Святого Петра, располагалось еще множество церквей и даже, как пояснил все тот же нищий, один монастырь – Святого Луки, – как и все восточные монастыри отличавшийся чрезмерной строгостью жизни послушников и монахов. Собственно говоря, западных монастырей – в Европе – еще и не было, первый будет основан через несколько десятков лет в Монтекассино святым Бенедиктом.

По пути часто встречались монахи в черных, надвинутых на глаза капюшонах и в подпоясанных простыми веревками рясах, куда-то тащившие длинный деревянный брус подмастерья, водоносы, громко расхваливающие свой товар, спешащие на рынок служанки с большими корзинами, почтенные матроны в окружении слуг, стайки школяров-латинян в коротких туниках. Этот городской район, похоже, был чисто римским, и, завидев двух варваров, прохожие испуганно замолкали и прибавляли шагу. Вандалов Гейзериха здесь побаивались, и вовсе не зря – вели они себя достаточно жестко, почти как завоеватели, которыми, несомненно, и стали бы, ежели б их вовремя не пригласил правитель провинции Бонифаций.

– Чего они нас так боятся? – искренне недоумевал Ингульф.

– Чего? – Александр громко расхохотался, так, что и без того испуганные школяры, резко оглянувшись, тут же и разбежались по сторонам. – А ты себя-то со стороны видел?

– Ну…

– Ну? – Саша пригладил волосы и ухмыльнулся. – Хочешь, опишу? Волосы у тебя, друг мой, не стрижены и не чесаны, этакие грязные, сосульками, патлы, туника – рваная, тело грязное, черное даже, хоть ты никакой и не негр, штаны… даже говорить не хочу, башмаки, правда, крепкие, это да… и золоченый пояс, и меч в шикарных ножнах, и ожерелье на шее, – но вместе с в твоей одежонкой это все смотрится, извини меня, как на корове седло. Ладно, ладно, не обижайся, я и сам выгляжу ничуть не лучше. Так что – как же нас не бояться? Этаких-то немытых чертей! В баню, скорее в баню!

Термы – старые римские термы – неказистые с виду, внутри оказались выше всяких похвал – с просторной раздевалкой, бассейном и всеми прочими помещениями. Стены были отделаны мозаикой, а кое-где покрыты явно языческого содержания росписями и позолотой. Ингульф, открыв рот, рассматривал обнаженных наяд и облизывался.

Заплатив на входе по три денария, приятели поднялись по широкой лестнице в раздевалку. Вандал таращился во все глаза – теперь уже на статуи. Шепнул даже:

– Слушай… а чего у них все каменные девки – голые?

– Для красоты, – ухмыльнулся молодой человек. – Разве женское тело не красиво?

– Красиво, – юный варвар закивал. – А… интересно, живые, настоящие девки… они тоже тут голые?

– Боюсь, женские дни тут в другое время…

– Сальве, любезнейшие господа! – выбежал навстречу клиентам служитель – смуглый малый с лысой головой, в длинной тунике, в сандалиях. – Вот ящички для одежды… пожалуйста, раздевайтесь.

– Что, совсем надобно раздеваться? – обернувшись к Саше, озадаченно шепнул Ингульф.

– Совсем, совсем. Ты же в баню пришел!

– А… ладно.

– Вот, этот шкафчик нам подойдет…

– Нет, нет… я лучше в том уголку разденусь… там потемнее.

– Ну, как знаешь, – пожав плечами, Александр быстро разоблачился, сунул завалявшуюся в кошеле медную монетку подскочившему чернокожему рабу – чтобы присмотрел не столько за одеждой, сколько за мечом и перевязью, и поискал глазами Ингульфа… Нашел… И не выдержал, расхохотался.

– Что такое? – обидчиво вскинул глаза варвар. – Что ты смеешься-то?

– Ты хоть меч-то сними, – справившись с хохотом, посоветовал Саша. – Это ж тебе не веник!

– Веник? – Ингульф непонимающе хлопнул ресницами. – А при чем тут веник?

– Ладно, – дождавшись, когда подросток положит, наконец, меч в шкафчик, Александр ухмыльнулся. – Идем!

Служитель услужливо распахнул дверь: и Ингульф едва не отпрянул – клубы горячего пара поднимались к высокому потолку, висели вдоль стен, так, что остальные посетители парной – кальдария – едва проглядывали сквозь всю эту мерцающе-горячую мглу, маячили этакими смутными тенями.

– Пойдем во-он на ту скамью, – Александр без лишних церемоний ткнул своего испуганно застывшего на пороге спутника в бок. – Посидим, погреемся. Эх, хорошо-то как, верно?

– Не люблю жару, – с видимой неохотой варвар уселся на горячую мраморную скамью и тут же вскочил. – Ой! Жжется!

– Привыкай, черт бы тебя… Ладно, не хочешь сидеть, так походи тут, послушай, о чем говорят.

– Ага! – получив конкретное задание, Ингульф явно обрадовался и, буквально восприняв приказ, принялся кругами ходить по кальдарию, где, кроме только что вошедших приятелей, находилось уже человек двадцать, судя по разговорам – торговцев и приказчиков. Не самая бедная публика. Как раз такая, какая и нужна. Александр невольно прислушался.

– Так ты, дружище Валент, думаешь, мне стоит купить те ливанские доски?

– Ну да, из самого лучшего кедра!

– Но это слишком дорого.

– Зато надежно! Хотя, если хочешь сэкономить, можешь брать и сосну…

– Да-да, верно, я так сделаю.

– Только весной. Сейчас-то навигация уже кончилась.

– А я слыхал, кормчий Каллист из Гадрумета как раз собирается в Александрию.

– В Александрию? Каллист? Вот уж неправда! Тебе кто-то солгал, дружище. Я слыхал, «Амелия» идет в Константинополь.

– «Амелия»?

– Ну да – это самое большое судно в Гадрумете – трехмачтовая корбита с двумя палубами, с просторными трюмами да еще и местами для пассажиров.

– Не боится же этот Каллист плыть в такой сезон!

– «Амелия» – очень надежное судно.

– А пираты? Эти разбойники вандалы?

– Тсс!!! Прошу тебя, друг мой… Давай-ка лучше сменим тему. Хорошо в этом году уродилась пшеница!

– Да, слава Иисусу, неплохо.

Александр давно уже не слушал – просто расслаблялся, сидел, мечтательно прикрыв глаза… вдруг вспомнилась обычная русская баня, с полком, с веником, с водочкой… не какая-нибудь там сауна с проститутками, нет, просто баня. Небольшая компания близких друзей, шашлычок…

– Эй, эй, Александр! Ты что, уснул, что ли?

Усевшись рядом, Ингульф тряхнул приятеля за плечо:

– Ты тут еще не умер?

– А? Сейчас пойдем… обмоемся…

– «Амелия», – оглянувшись по сторонам, прошептал варвар. – Это судно через пару-тройку дней отходит в Александрию. Пожалуй, больше никто и не осмелится никуда плыть до самой весны. Ну разве что – в хорошую погоду, и то только вдоль берега, до Карфагена или Гадрумета, в крайнем случае – в Триполитанию.

– Ладно, – давно покрывшийся грязным потом Саша поднялся на ноги. – Идем, еще послушаем.

В следующем помещении – теплом тепидарии – стояли большие бочки с водой и каменные чаши с золой… точнее сказать – с зольным мылом… или все-таки – с мыльной золою? Тут же лежали и специальные скребки – соскоблять с тела грязь, вот они-то пришлись сейчас как нельзя более кстати.