Юрий Корчевский - В цель! Канонир из будущего

Наши купцы даже сначала растерялись: продавать товар здесь или вести дальше – в Трапезунд, Синоп или Стамбул? Почем продавать? Какие товары покупать в обратную дорогу? Слава богу, нашлись здесь и русские купцы – из Пскова и Новгорода. Зашел нескончаемый разговор о ценах и товарах на разных рынках. Мне же это было неинтересно, и я пошел осматривать базар.

Удивила лавка с кальянами. Когда еще табак придет на Русь, насаждаемый Петром Великим, а тут уже курится дымок, булькает кальян, неспешно беседуют на коврах турки в красных фесках. Турецкий язык отличается от татарского, но понять вполне можно, так же как украинец поймет русского.

Что не понравилось, так это зазывалы у всех лавок. Они оглушительно орали, нахваливая свой товар, хватали за руки, тянули в лавки. Людишки прилипчивые, назойливые, горластые.

А что понравилось, так это оружие. Свою саблю я оставил на корабле: чужой город – чужие порядки. На Руси с саблями на торг не ходили, думаю, и здесь также.

В оружейной лавке был такой выбор холодного оружия, какого я не видел вообще. Поистине – оружие со всего света, прямо-таки музей, но в котором все можно трогать и понравившееся купить. Не устоял я, купил метательные ножи. В свое время они меня здорово выручали. Приглядел и мушкет испанской выделки, да денег не хватило.

Утомленный, с гудящими ногами и полный впечатлений, к вечеру вернулся я на корабль. Купцы уже были тут – сидели на палубе и спорили, обсуждая, где и почем продавать товар. Мнения разделились. Двое – в их числе и Федор – хотели плыть, резонно полагая, что чем дальше от Руси, тем дороже русские товары и дешевле турецкие.

Я не стал прислушиваться, а тем более вмешиваться в разговор, поел остывшей каши с сушеным мясом и улегся под навес на носу судна – нашем с Фролом временном жилище.

– Ну, как тебе Кафа? – лениво спросил Фрол.

– Базар отменный, есть все. Глянь-ка, какие ножи я купил, – не удержался прихвастнуть я.

Фрол приподнялся, взял в руки ножи.

– Сталь хорошая, да неудобные, рукояти маленькие, в руке держать неловко.

– Так ведь они не для ближнего боя, их метать удобно.

Я взял нож и кинул в мачту. А потом с пулеметной скоростью всадил рядом еще три лезвия. У Фрола от удивления чуть глаза на лоб не вылезли.

– Здорово, ты где так научился?

– Пришлось постранствовать, – туманно ответил я.

С трудом вытащил клинки из бревна мачты, уложил в чехол.

До самой ночи купцы-пайщики так и не договорились и продолжили спор утром. Все-таки решили идти в Трапезунд.

Тут же вышли в море. Шли вдоль берега – так плыть было дольше, однако это не требовало штурманских приборов и познаний, а кроме того, в случае шторма, можно было укрыться в многочисленных бухточках.

С борта корабля отлично были видны горы, покрытые лесом небольшие горские селения, ставшие в мое время курортными городами Геленджиком, Туапсе, Сочи.

К исходу второго дня мы ошвартовались и переночевали в Сухум-кале, а следующим вечером, когда уже смеркалось, вошли в гавань Трапезунда. Город лежал на склонах гор, спускавшихся уступами к морю.

Утром после завтрака купцы дружно направились на базар, я же стал искать местных лекарей, расспрашивая прохожих. Таковых в городе было немало, но, посетив троих, я сделал вывод, что все их умение заключалось в лечении травами. Похоже, хирургическим лечением здесь не занимался никто.

Я приуныл. Мое дело сложное – не товаром торговать. Чтобы набрать пациентов, нужно длительное время, которого у меня не было, или сделать редкую операцию известному в городе человеку, каковую мне пришлось делать в Венеции. Тогда я стал известен чуть ли не за один день, обеспечив себя надолго работой. Похоже, Трапезунд для моей хирургической практики не подходит.

Купцы заявились на корабль тоже расстроенные. Русские купцы на торге были, даже не единицы – на базаре был «русский» угол. И товаров из России было полно. Составлять землякам конкуренцию было бы неразумно – могли упасть цены. Решили плыть дальше, в Стамбул. Не откладывая, отплыли.

Море было спокойным, теплым, дул попутный ветер.

Следующим днем мы оставили слева Синоп. В далеком будущем у этого курортного города, в Синопской бухте, турецкий флот потерпит от русской эскадры адмирала Нахимова сокрушительное поражение.

Но, однако, любая дорога когда-нибудь кончается. Впередсмотрящий прокричал: «Вижу золотые купола!» Все бросились к борту. И впрямь – диво. Вдали виднелись городские постройки, и над ними высились золотые купола Софийского храма, а ныне мечети Айя-София. Да и сам Стамбул – не что иное, как бывший Царьград-Византия, а затем – Константинополь.

Мы вошли в бухту, тесную от многочисленных кораблей, и едва нашли место у причала.

Вскоре заявились турки из портовой администрации, взяли мыто, не отказались и от мелкой мзды. Все, путь в город нам открыт.

Купцы степенно пошли на базар. Я тоже отправился в город. Удивляла смесь архитектуры мусульманской и христианской, оставшейся от былого Константинополя. Светлые, воздушные виллы византийских подданных соседствовали с высокими башнями минаретов.

Улицы были полны народа. Рабы тащили на спинах тюки, важно шествовали турки-сельджуки, овеваемые опахалами из перьев, что несли за ними темнокожие эфиопы. Жилистые нумидийцы, блестя обнаженными торсами, несли носилки, прикрытые кисеей, защищавшей господина от любопытных взоров. Ремесленники везли на базар на осликах громадные узлы и мешки. Со стороны было даже удивительно – огромные тюки скрывали ослика, и казалось, что груз медленно плывет по улице сам по себе. Бегали мальчишки-водоносы, предлагавшие воду из заплечных кумганов.

Я крутил головой по сторонам, не переставая удивляться.

Вместе с потоком людей я вышел на площадь. Здесь явно происходило непонятное действо, народ толпился вокруг какого-то сооружения. На помосте стоял турок в зеленой чалме – явно из мусульманского духовенства, заканчивающий чтение фетвы. Я ничего не успел еще понять, как турок отошел в сторону, и на помост вытолкнули несколько мужчин со связанными руками.

Вышел палач с подручным – оба в красных балахонах, закрывавших голову, только для глаз были прорези. Помощник палача развязывал жертве руки и клал его левую руку па деревянную плаху. Палач саблей отрубал руку по локоть. Сабля была необычной – широкой, с длинным лезвием, вероятно, специально сделанной для подобных экзекуций.

Площадь оглашалась криками жертв. Стоявшие рядом со мной жители одобрительно кивали головами.

– Что происходит? – спросил я.

Ко мне повернулся сосед слева, седобородый турок почтенного возраста. Оглядев меня, он спросил:

– Ты чужеземец?

– Да, из Московии.