Юрий Корчевский - В цель! Канонир из будущего

С другой стороны, то, что я люб его дочери – пока не факт. Я появился в острый момент – когда был серьезно ранен ее отец и кромешники насиловали Дарью. В такие мгновения любой избавитель от мучений воспринимается «подарком с небес» и становится чуть ли не божеством, которого невозможно не любить. А ну как отойдет Дарья от шока и заявит батюшке через неделю-две, что ошиблась? Понятно, что Илья испытывает ко мне сейчас тоже теплые чувства, но не остынут ли они вскоре?

Не скрою, симпатия к Дарье есть, но для женитьбы этого чувства маловато. Надо бы подождать, не спешить с решением и посмотреть, как будут развиваться события дальше. Сейчас я свободный человек, не пойдут дела во Пскове – могу легко сняться и переехать в другой город. А женитьба – дело серьезное, она накладывает определенные обязательства. Муж должен содержать жену, поддерживать дом и хозяйство, если он нормальный мужик, а не недоросль. Да, поставил меня Илья в тупик своим предложением, прямо огорошил.

Во время предыдущих переносов во времени у меня, конечно, были женщины – даже женился, а Настеньку из Рязани до сих пор забыть не могу, но!.. Не на второй же день знакомства…

Время было уже далеко за полдень, но я все-таки пошел в город. Если я собираюсь здесь жить и дальше, то надо же познакомиться с Псковом, чтобы не плутать по незнакомому городу. Памятуя прошлый опыт, я хотел изучить улицы и переулки, выходы из города, наиболее значимые места – такие, как городская управа, церкви и храмы; расположение городской стражи, а также узнать, где находится змеиное гнездо кромешников. Ведь должно же быть у них нечто вроде штаба.

В древних городах центр – это, в первую очередь, крепость, кремль. Псковичи называли свой кремль Кромом. Серьезное сооружение, стены каменные, толщиной не менее четырех, а местами и до шести метров. Стены окружают территорию центральной части города в четыре ряда, во множестве видны бойницы: нижние – для пушечного боя, верхние – для пищального. Высокие – до двадцати метров – стены соединяли тридцать семь сторожевых башен довольно мрачного вида.

На земле кремля стоял белоснежный, необыкновенной красоты Троицкий собор. Я обошел его со всех сторон, зашел внутрь. Отовсюду на меня смотрели суровые лики святых, иконы потемнели от старости. Собор восхищал и одновременно подавлял своим величием. Не зря боевым кличем псковичей являлось «Постоим за Святую Троицу!».

Я оглядел полупустую территорию кремля. У стен стояли клети для припасов на случай осады. На башнях были видны головы дозорных. Что-то смутное, связанное со стенами, мелькнуло в памяти. А-а-а, вспомнил – крепость была пронизана системой подземных ходов, ведущих от одной башни к другой, а также – к Троицкому собору. Никто мне, естественно, этих секретов не выдавал – читал как-то в газете о том, что археологи при реставрации стен наткнулись на полузасыпанные ходы.

К крепости примыкал Довмонтов город, укрепленный каменными стенами и башнями. Это был административный центр, где располагались городская управа и думные избы с дьяками, подьячими и прочим чиновным людом.

Я внимательно разглядывал здания, переулки, и моя экскурсия не осталась незамеченной. Ко мне подошел стрелец.

– Чего надоть? Коли по делу – иди в приказ, а если просто поглазеть – так ступай подобру-поздорову.

Я не стал спорить и сразу ушел.

Долго бродил по улицам Пскова, стараясь запомнить улицы и памятные места.

После кремля другим выдающимся местом был торг. За размеры псковичи и приезжие называли его Торжищем. Около двух тысяч лавок, навесов, амбаров, клетей являли покупателю самый широкий выбор товаров, и это не считая отдельных рыбных и мясных рядов. А в лавках были товары редкостные, из самых дальних стран. Купить можно было все – от китайской бумаги высокого качества до великолепной соболиной шубы, но от местных скорняков.

Пока я обходил город, устал и изрядно проголодался. Зашел в харчевню, заказал обед. Неспешно кушая, услышал я разговор купцов за соседним столом. Жаловались они на притеснение со стороны шведов, бесцеремонно захватывающих торговые суда и отбиравших товар. А ноне зашевелившихся у российских границ. Как бы не быть набегам.

Конечно, все это на уровне слухов, но разговор занятный. Купцы бывают везде, все подмечают, а иногда осведомлены не менее, чем государевы люди. Надо взять на заметку сей разговор.

Прошло несколько дней, здоровье Ильи на глазах улучшалось – уходила бледность, он уже садился в постели и ел с моего разрешения жиденький супчик. Силен мужик, далеко не каждый выкарабкается в подобной ситуации – даже в хорошей клинике и с современными лекарствами. Стало быть – судьба такая, кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Илья не возвращался к разговору о женитьбе, поскольку весь погрузился в дела. К нему каждый день приходили приказчики, с коими он подробно обсуждал торговлю, давал указания – что и по какой цене купить и продать.

Иногда я ловил на себе украдкой брошенный взгляд Дарьи, но сам не давал повода к более решительным действиям, держал себя в деловых рамках – заботился о здоровье Ильи, тем более что забот этих с каждым днем становилось меньше.

Думаю – через несколько дней мне придется покинуть этот дом.

Почувствовали это и домочадцы, когда Илья встал на ноги и обошел горницу. Я иногда их баловал – по вечерам, когда все дела уже были позади – рассказами о своих странствиях, пересказывал сказки и легенды. В их лице я нашел благодарных слушателей, и посиделки наши затягивались допоздна.

Все-таки я отыскал в городе гадючье гнездо опричников. Было оно почти в центре, на Петровской улице. За высоким забором высился двухэтажный большой дом, охраняемый двумя кромешниками, стоящими у ворот. Из дома иногда доносились душераздирающие крики пытуемых жертв, и прохожие старались как можно быстрее пройти мимо страшного дома или вообще обходили его по другой улице.

Зачем я искал гнездо опричнины, я и сам не знал. Может быть, потому, что врага надо знать в лицо? После ужасного московского пожара вследствие татарского нападения, в котором опричники уклонялись от боев, царь охладел к своим любимцам, а вскоре дошли слухи и о казни опричной верхушки.

Псковские кромешники притихли, старались без повода не хватать людей, не устраивать прилюдных казней. Думали – пересидят опальное время, во главе появятся новые люди и вернутся счастливые и веселые дни, когда они смогут по-прежнему бесчинствовать.

В один из дней, когда я обедал в трактире, в трапезную ввалились двое кромешников. Все столы были заняты. Опричники, оглядев зал, направились почему-то прямо ко мне, за мой стол. Может быть, я показался им самым безобидным?