Юрий Корчевский - Самоход. «Прощай, Родина!»

После нескольких попыток подняться он все-таки встал, осмотрелся. Темно, и невозможно сказать, ночь сейчас или вечер. На снежном фоне виднеются сгоревшие и подбитые танки и самоходки. Снег вокруг сгоревших машин оплавился, и была видна земля. И вокруг – ни одной души. Виктор хотел крикнуть, но побоялся – вдруг немцы недалеко. Тогда смерть или плен.

Он выбрался из разбитой самоходки, постоял, держась за борт. Понемногу руки и ноги отошли, да и слух восстановился. Надо идти – только куда? Где наши? Судя по битой технике, от танковой роты «шерманов» и приданных ей самоходок ничего не осталось.

Он уже двинулся на восток, сделал с десяток шагов, как вдруг дошло – надо вернуться к самоходке, взять автомат. У него ведь только пистолет, и от немцев, случись с ними столкнуться, не отбиться.

В каждом СУ-76 для самообороны имелся на левом борту пулемет ДП и автомат ППШ, а также гранаты Ф-1 в сумке.

Пулемет был покорежен, да и не думал Виктор тащить с собой такую тяжесть. Он осмотрел автомат: исправен, но диск один. Где другие, искать не стал. Из гранатной сумки вытащил две лимонки – как называли на фронте гранаты Ф-1. Гранаты оборонительные, мощные, пригодятся. Нынче он не танкист, а пехотинец и сам о себе думать должен.

Лимонки рассовал по карманам. Постоял, послушал, нет ли подозрительных звуков. Вроде как мотор работает – далеко. Посмотрел на часы и увидел – стрелки стоят.

Звук двигателя доносился с востока, куда ему надо было идти. Туда он и направился.

Показалась темная громада подбитого танка, по угловатым очертаниям – T-IV. За ним – отблески пламени.

Виктор осторожно подошел. Удачно, что снег рыхлый и не скрипит под ногами.

По сантиметру он обошел танк с кормы и вовремя остановился, еще укрытый тенью его корпуса: буквально в двух десятках метров от него на снегу горел костер, сложенный из досок снарядных ящиков, и возле него – трое немцев. В куртках, на головах – пилотки с опущенным «ушами». А за костром – ремонтно-эвакуационная машина, фактически танк без башни и пушки, наш Т-34.

В войну немцы вступили фактически без тягачей. Когда брали Францию, Польшу и другие европейские страны, большой нужды в них не было, так как потери были невелики. Но в СССР немецкие бронетанковые войска стали нести тяжелые потери, и потому при дивизиях были созданы роты эвакуации танков, на оснащение которых были переделаны в тягачи трофейные танки. Чем тяжелее подбитый танк, тем масштабней и тяжелее должен быть тягач, иначе не хватит сцепного веса для буксировки. Советские танки для этой цели подходили отлично, как и французские. С них снимали башни, на погон приваривали стальные листы.

В таком тягаче было всего два члена экипажа – водитель и командир, он же стрелок курсового пулемета. На тягаче устанавливались лебедки, краны с небольшим вылетом стрелы – мотор или башню снять. Экипаж имел несколько тросов для буксировки и хороший набор инструментов.

Немцы дизель не глушили, и тягач рокотал на холостых оборотах – на морозе дизель заводится плохо.

Фашисты ужинали, грелись.

Решение пришло к Виктору сразу – закидать их гранатами и завладеть тягачом. От взрыва гранат тягач не пострадает.

Он достал из карманов две гранаты и положил их на корму танка, за которым прятался. Выдернув у одной чеку, он метнул ее к костру. Дождавшись взрыва, метнул вторую – для верности. Гранаты Виктор не любил и, если честно, побаивался.

После второго взрыва он выскочил из-за танка, держа в руках ППШ, но стрелять было не в кого, все три немца валялись мертвыми.

Убедившись в том, что гитлеровцы мертвы, Виктор неуклюже влез на тягач – пальцы на ногах болели, саднили. Забравшись через люк внутрь, закрыл его за собой.

Приборная панель была слабо освещена лампочками.

Виктор пролез вперед и уселся на сиденье водителя. Выжав фрикционы, включил передачу. Получилось с трудом – коробка требовала изрядных усилий. Дав газу, тронулся.

Трясло сильно. Т-34 никогда мягкой на ходу машиной не был, не «шерман». А тут еще и башня с пушкой сняты, вес значительно уменьшился… Вот и скачет тягач на неровностях, прямо как бешеная табуретка.

Виктора подбрасывало на жестком сиденье, пару раз он сильно приложился головой, и если бы не танковый шлем, разбил бы себе голову.

Не успел он отъехать и нескольких километров, выжимая из двигателя все, что можно, как на узкой заснеженной дороге увидел небольшую, в несколько автомашин, колонну. Грузовики завязли в снегу, и немцы облепили машины, пытаясь их вытолкнуть. Увидев тягач, они радостно замахали руками, думая, что с его помощью машины уж точно вытащат. Никто из них и подумать не мог, что за рычагами тягача русский, поскольку тягач шел из их тыла.

Объехать колонну по снежной целине Виктор не пытался. Он ударил корпусом в грузовик, и многотонный тягач снес грузовик, как пушинку, столкнул с дороги. Следом другой грузовик постигла та же участь. Через «Кюбельваген» в середине колонны он просто переехал, подмяв его под себя и превратив в груду искореженного железа. В общем, разгромил колонну. В довершение всего развернулся, пересел за курсовой пулемет и стал стрелять, пока диск не закончился. Попал он в кого-нибудь или нет, было неясно – ночь, темно. Единственная фара тягача не горит, разбита при разгроме колонны.

Виктор решил гнать тягач, пока его не подобьют или пока он не доберется до своих. Поэтому, крутанувшись на месте, он повел машину дальше.

Слева мелькнули деревенские избы, и рядом – немецкие танки. Крестов на башнях в ночи не было видно, но спутать темные силуэты T-IV с другими боевыми машинами невозможно. Все немецкие танки угловатые, с рублеными формами, характерной ходовой частью, с командирской башенкой на башне. Наши танки на них совсем не похожи.

Рев одинокого тягача никого не встревожил, никто не попытался выбежать на дорогу, чтобы остановить его или начать стрелять вслед. Для немцев отдых – святое дело, все по расписанию.

Виктора беспокоило только одно: далеко ли наши и хватит ли горючки – указатель уровня топлива лежал почти на нуле. Он заскочил на деревянный мостик, который следом за его проездом рассыпался. Была бы скорость меньше – тягач бы рухнул в воду вместе с бревнами. Мостик строили задолго до войны колхозом, и нагрузка была рассчитана на подводы и полуторки.

Следом – развилка дорог. На снегу следы накатаны – от гусеничной техники, покрышки грузовиков.

Виктор остановился – куда направиться? Он не представлял, где находится. Ближе к нашим налево или направо? И по звездам не сориентируешься, где восток, небо тучами затянуто, луна ими скрыта. Тем более что линия соприкосновения вовсе не прямая с юга на север, а причудливо извита.