Юрий Корчевский - Самоход. «Прощай, Родина!»

Стоять на окраине пришлось до темноты, когда последовал приказ двигаться в полк. Приказ отдать легко, но как ехать, когда единственная фара разбита?

Механик-водитель открыл люк и ехал потихоньку. Добирались часа полтора, но обошлось без происшествий.

Однако повезло не всем. В темноте одна самоходка ухнула в овраг, по дну которого протекала небольшая речушка, скорее – ручей с топкими берегами.

Утром туда выехал танковый тягач. Прицепили трос, однако вытащить не получилось. Тягач гусеницами уже траншеи вырыл, но сцепного веса не хватало – тягач без башни легче самоходки.

На помощь послали самоходку Виктора.

Зацепили двумя тросами: один к самоходке Виктора, другой – к тягачу. И застрявшая самоходка помогает, мотор ревет, а гусеницы только грязь назад отбрасывают. Но общими усилиями, да с помощью бревен, подложенных под гусеницы, самоходку вытащили. Виктор удивлялся еще, как самоходка боком в овраг съехала и не перевернулась.

Два дня остатки полка приводили себя в порядок, отъедались, регулировали технику – в городских боях больше всего страдала ходовая часть. На твердой поверхности, вроде асфальта или булыжной мостовой, пальцы на траках изнашивались, гусеницы растягивались, провисали, того и гляди на поворотах соскочат с направляющих. На советской бронетехнике гусеницы были самым слабым местом и служили по четыреста-пятьсот километров пробега. Да только кто в бою эти километры мерил, когда танк два-три боя служил? Бывали счастливчики, по десять боев без царапин проходили, но таких было мало.

Потом совершили марш в тыл. Впереди – БА-64, за ним – танк взвода управления и четыре самоходки, фактически – одна батарея.

На переформирование остановились в селе Сопелки. До железной дороги рукой подать, но не станция, а полустанок. Но там выгружалась прибывающая техника, прибывало пополнение. Новичков распределяли по экипажам, они опробовали самоходки. Некоторые прибывшие были из госпиталей, с боевым опытом, но большинство – безусые пацаны, прошедшие краткое первоначальное обучение. И никто из них СУ-85 раньше не видел, иные стрельбы, как заряжающие, проводили впервые. На эти должности определяли людей физически крепких и малорослых, но необученных, не имевших воинских специальностей.

Виктор смотрел, как ползают по полю самоходки, как они стреляют – впечатление создалось гнетущее.

– Хлебнем мы с ними, – поделился он с комбатом.

– Типун тебе на язык! Первое формирование и в самом деле получше было, а четыре машины всего осталось… И эти оботрутся.

Вновь прибывшие на «стариков» смотрели уважительно – особенно на тех, кто имел награды. Виктору тоже медаль вручили и ко второй награде представили – за таран танка. На войне танковые тараны случались реже, чем у авиаторов, в основном – от безысходности, когда снаряды кончаются. У экипажа Виктора это случайно вышло, но танк они уничтожили, а самоходку сохранили. Вот за таран, за уничтоженную «пантеру» наградной лист наверх ушел, к начальству.

В боях у Брянска и в самом городе была взята в плен одна тысяча двести человек, много трофейной техники, вооружения. Потому начальство наград не пожалело. Виктору вручили орден Красной Звезды, фотокорреспондент армейской газеты приезжал, заметка с фотографией вышла.

Осень вступила в свои права, пошли мелкие моросящие дожди. Местность на Брянщине и так сырая – реки, речушки, ручьи, болота, а тут еще хляби небесные разверзлись. Грунтовые дороги развезло, а дороги с твердым покрытием были редки и разбиты военной техникой и боевыми действиями до состояния безобразного.

Действиям танков и другой тяжелой техники мешали леса. Густые, для партизанских действий – самое то, что надо. Но танкам для действия простор нужен, а его нет. Одно радовало в такую погоду – авиация немцев сидела на аэродромах.

Самоходчики уже надели ватники, да только намокали они быстро под дождем, а обсушиться было негде. Хуже всего пехоте приходилось. Ноги вязли в грязи, шинели и телогрейки намокшие, тяжелые, не греют.

Благодаря поставкам по ленд-лизу грузовиков в армии прибавилось. Особенно любили «Студебеккер». Трехосный, полноприводный, с хорошей проходимостью – его использовали для переделки в носители реактивных систем залпового огня, артиллеристы – как тягач для полковых и дивизионных пушек. «Студер» показал себя машиной выносливой, надежной, по проходимости и грузоподъемности среди отечественной и немецкой автотехники равных ему не было.

Брянский фронт, преследующий отступающую немецкую 9-ю армию, вышел на рубеж рек Сож и Проня и на некоторое время остановился. А потом пошли реорганизации и переименования. Брянский фронт третьего формирования был ликвидирован, воинские соединения были переданы Центральному фронту, и случилось это 10 октября. А 20 октября он был переименован в Белорусский фронт. Но и это был еще не конец.

24 февраля 1944 года его разбивают на Первый и Второй Белорусский фронты. Все время шло переподчинение частей разному командованию. Бойцы едва успевали запомнить фамилии командующего, начальника штаба и прочих командиров.

Тем не менее в октябре фронт перешел в наступление на Гомель и Бобруйск. Немцы оказались в более выгодном положении – обороняться всегда легче, тем более на подготовленных позициях, чем наступать по непролазной грязи, испытывая трудности с подвозкой боеприпасов, горючего и продовольствия. Тем не менее нашим войскам удалось захватить плацдарм на Днепре.

Самоходчики продвигались за наступающими частями, пока командование придерживало полк в резерве. Следом за их полком шла колонна самоходок СУ-122, иной раз на ночных стоянках рядом находились. Потом пути полков разошлись.

Вторая батарея, где служил Виктор, шла в голове полка, а его самоходка – второй, следом за машиной комбата. Для гусеничной тяжелой техники они двигались довольно быстро, километров 40–45 в час. Машина комбата проскочила бревенчатый мосток, а идущая за нею следом самоходка Виктора рухнула. Полусгнившие бревенчатые опоры моста, не рассчитанные на вес самоходки, разрушились.

Вначале экипаж ничего не мог понять. Рев мотора, лязг гусениц, потом непонятный треск, мгновенное ощущение падения, сильный удар и журчание воды, которая затекала через нижний аварийный люк. Двигатель после удара заглох.

– Все целы? Покинуть машину!

Они выбрались на боевую рубку. Мостик-то – тьфу, десяток метров длиной, зато берега пологие, топкие. Самоходчики из колонны шутки отпускают, а экипажу невесело. Двое разделись донага, да только вода в октябре ледяная.

С берега подтащили трос, зацепили за самоходку, но выдернуть не смогли. Со всего полка притащили бревна, которые были приторочены по левому борту для самовытаскивания. Когда танк или самоходка буксуют, бревно кладется под гусеницы, и через траки вбиваются скобы. Цепляясь за бревно, боевая машина ползет вперед, пока бревно не показывается сзади, и все повторяется сначала. Только сейчас из бревен гать сделали.