Юрий Иванович - Андрогин

Зато рядом находились «мужья»…

Жармин о них вспомнила ещё и потому, что они, немного отдохнув, возобновили свои ласки, явно намереваясь повторить недавнее действо, вульгарно называемое супружескими обязанностями. На свою беду, парни не знали, что желание мести уже окрепло настолько, что легко отбросило в сторону все низменные желания плоти:

– Эй! Стоять! – остановила она их хриплым, низким голосом. – Уберите от меня свои лапы! И свет! Включите свет! – С каждым произнесённым словом голос набирал силу и властность. – Я хочу видеть, что это со мной творят невесть кто и невесть где!

Мужские руки отпрянули. Тела отстранились. Послышалось недоумённое шептание, и вот уже на стенной полочке, при помощи спички разгорается фитиль не то керосинки, не то лампады. Затем и второй огонёк разгорелся, и суммарного света хватило, чтобы рассмотреть окружающую обстановку.

Деревянный дом, очень похожий внутренним расположением на жилище пастушки Саигавы. Разве что здесь в убранстве не ощущается некоторой роскоши, царит простота, а на стенах висит многократно больше оружия. Да и вместо шкафа для одежды – торчащие из стены штыри, а на тех плечики с разными костюмами, сбруей и шубами. В том числе и той шубой, что как бы подарила предательница, хозяйка золотого удава.

Оба парня голышом сидят на краю кровати. Лица не только озадаченные, но и явно озабоченные. В глазах читаются вопросы «что случилось?» или «какая ящерица тебя укусила?».

Как это было ни странно, но сознание Черновой тут же переключилось, озаботилось состоянием подаренного ей животного. Взгляд заметался по комнате в поисках специальной сумки:

– Где мой талисман?.. Он ведь ещё такой мелкий! Где…

Метнувшийся куда-то к сундукам Зордеван принёс сумку. Внутри женская рука сразу нащупала подарок ведьмы. Стало спокойнее на душе, но желание наказать всех вокруг никуда не делось:

– Я хочу пить! – Тут же Серж сбегал на кухню и принёс кружку со сладким фруктовым отваром.

– И есть! – На этот призыв на кухню умчался Зордеван, принеся вскоре поднос с нарезанным сыром, мясом и несколькими овощами.

– Мне холодно! – Серж накинул ей на плечи шубу.

– От неё слишком жарко! – Шубу тут же заменили неким подобием цветного шёлкового халата.

В запасе имелось ещё много каверзных, трудновыполнимых капризов, но изумительно пахнущее мясо и остро пахнущая приправа к нему сделали своё дело. Организм стал интенсивно выделять слюну, а проснувшийся голод потребовал от рта совсем иного действа, отличающегося от ругани.

Пришлось кушать, задаваясь иными вопросами:

«Чего это я так оголодала? Долго была без сознания? Или они меня тут «топтали» несколько часов?.. И куда бы их ещё послать?..»

Она уже почти придумала, как заставить мужчин носиться туда-сюда по домику, как вдруг чётко осознала причины своего поведения: ей попросту было приятно наблюдать при среднем освещении, как стройные, сильные, с рельефными мышцами тела плавно и хищно перемещались с места на место. Столько в них было грации, обворожительной экспрессии, силы, страсти, желания…

«Мамочки! Я сошла с ума! Мне что, нравятся эти варвары?!.» – Вопрос остался без ответа. И вроде как стал чисто риторическим. Хоть дух противоречия и пытался настроить женщину крайне негативно к аборигенам, заставлял устроить им что-то страшное, истерическое. Уговаривал возненавидеть мужей фибрами всей души. Призывал не любоваться красивыми телами, а презирать их. Напоминал, что они только что изнасиловали бессознательное женское тело. Бубнил о том, что это вообще жуткий грех прелюбодействовать с двумя мужчинами, ещё несколько часов тому назад совершенно незнакомыми. И вообще…

Дальше дух противоречия, хоть и проявлял буйную фантазию, но стал каким-то маленьким, еле слышным и совершенно не убедительным. И чем больше Чернова утоляла свой голод, тем с большим фатализмом смирялась с действительностью:

«Чего уж там трепыхаться… Все меня предали… Брачная ночь уже и так состоялась… Да и не мне пытаться исправить местные законы…»

А там и мужчины решили проявить вежество, заговорив с доставшейся им супругой. Первым начал Серж:

– Жармин, а как зовут твою ящерку?

Первым пожеланием было ответить что-то грубое, ругательное. Но Чернова сдержалась, досчитала до десяти и успела подумать:

«Что бы такое язвительное придумать? Надо что-то такое, чтобы глубинную суть моего издевательства над окружающими только я одна понимала. Например, какое-нибудь французское ругательство… Может, русское? Нет, самой неприятно будет… Или английское?.. Точно!.. Надо только его немножко изменить, лучше удлинить, добавив парочку букв впереди…»

Вслух проворчала с неохотой:

– Аффак! Моего талисмана зовут Аффак. Красивое имя?

Мужчины переглянулись, неопределённо кивнули, Зордеван пояснил:

– Нам-то что. Главное, чтобы тебе нравилось и ящерка быстро привыкла к имени.

– Мне? Ну-у-у… Мне точно нравится. Особенно когда буду кричать: Аффак вам… на ваши головы! – Грустно рассмеялась, вздохнула. – Кстати, а у вас есть свои талисманы?

– Я свою пару дома оставил, – отозвался Серж.

А вот Зордеван с непередаваемой печалью сообщил:

– Обе мои ящерки погибли во время боя с тремя сольерами. Того самого… вчерашнего… Они мне помогали, как могли, а я их сберечь не сумел…

Выглядело это признание так, словно охотник потерял кого-то из кровных родственников. Тем неожиданней прозвучало предложение Сержа:

– Могу тебе на время дать одну свою ящерку. Она послушается… да и мы теперь вроде как родственники. Она обязательно почувствует.

А глядящая на них и подспудно любующаяся ими Жармин вдруг подумала:

«Ведь они – неплохие ребята. И неглупые… И уж точно не варвары. Вполне цивилизованные… Если только бить меня не попытаются! Мало ли, вспомнят о своём «ночном» праве… Как бы это всё осторожно выяснить? Не провоцируя… Как жаль, что слов не хватает!»

Новое задание для ума сформировалось, а уж времени у опытной, но резко помолодевшей Черновой теперь было предостаточно. И знаний хватало, и сотни психологических тестов имелись в банке памяти. Так что диспут, замаскированный под лёгкую ознакомительную беседу, начался.

За час расслабленного безделья Арис успел придремать. Да так крепко, что проснулся только после повторного окрика Дамиллы:

– Хватит спать! – И тут же последовавшего ворчания: – Ну и воин мне достался!.. Может, оставить его защищать этот самый сарай, что он своей спиной подпирает?

Вопрос адресовался Гюту, и тот ответил не по возрасту солидно и рассудительно:

– Нет, здесь его быстрей убьют. Возле нас у него больше шансов выжить.

– Ну… если ты так считаешь… Ладно! Побежали! – скомандовала охотница и первой помчалась в лес, только теперь в противоположную от разрушенного «колеса» сторону. Практически на самой опушке троица столкнулась с громко спорящими бабульками из числа старейшин. Рядом со спорщицами переминались с ноги на ногу с десяток угрюмых воинов, вооружённых до зубов. По их лицам читалось, что спорщицы им уже надоели, достав до печёнок. Но прервать ведущийся научный диспут никто не осмелился. А почему научный, стало понятно чуть позже, во время начавшегося диалога старушек с замеченной ими вдовой: