Михаил Дулепа - Господин барон

– И вообще, какая вам разница? – Я продолжал обвинительно-воспитательную речь, не столько усовествления пажей ради, сколько для собственно развлечения. – Вы служите барону Гравштайну – я он и есть! И по поводу «чудовища»: вы видели, я спокойно стою на солнце и касаюсь серебра. Вот… – Я порылся в кармане, доставая мелочь, и повертел монетку в пальцах. – Видите? Даже с собой ношу.

– Это золото! – В голос Марти мгновенно вернулось подозрение.

– Хм, в самом деле. – Я с любопытством рассмотрел металлический кружок. Действительно, золото, причем старое, вроде бы испанская монета. Откуда она у меня? Но это потом. – И все равно серебро я в руках держал, те же гравкойны.

– Только в сувенирной упаковке! – Видно было, что боевой подруг уже осознала всю поспешность своего решения и спорила исключительно по привычке никогда не сдаваться.

Я медленно поднял чашечку с остатками кофе, допил, стараясь не морщиться, вытащил ложечку, напоказ облизнул и со звоном уронил обратно. Белый светлый металл окончательно добил моего самого скандального пажа. Эх-хе, доброта моя и мягкость, что же вы делаете?.. Отсутствуете! Как, впрочем, и всегда.

– Смирно. – Короткая перетасовка, и пажи, выстроившись по росту, вытянулись, преданно поедая начальство глазами. – Хвалю за бдительность. – Все тут же заулыбались. – И порицаю за столь скверно выполненную проверку. Перед визитом к начальству, сначала собираются неопровержимые доказательства, и только потом предъявляются претензии. – Запереминались, нервничают. Вообще следовало бы их пропесочить и наградить чем-нибудь, вроде ночного дежурства, но лень. – Кстати, Умник – где твой наградной щит?

– Один момент, ваша милость!

Ван Клифф выскочил за дверь и мигом вернулся. Щит он тащил за собой на коляске вроде тех, с какими теперь бегают по магазинам пенсионерки.

– Как видите, он всегда со мной и нисколько не мешает! – И похлопал по металлу.

– Ну что же, хвалю. – Я говорил, улыбаясь, но Умник отчего-то поник, а остальные пажи вдруг стали расползаться от него в стороны. – Ты в самом деле умен и сообразителен. Думаю, ты достоин дополнительной награды. Марти – копье! – Я, не глядя, протянул руку и, когда девушка отдала оружие, передал его окончательно поникшему пажу. – Тот, кто справился так быстро с одной задачей, может носить не только щит. Теперь, надеюсь, ты в любой момент подашь мне еще и это. Бросать и отходить от знаков своего достоинства больше чем на пять шагов запрещаю.

– Благодарю за доверие, господин барон. – Радости в его голосе не слышалось.

– Отлично. Норман, завтра работаешь на кухне вместе с Марти.

– Меня-то за что?!

– За то, что, будучи старше и опытней, не указал боевому подругу на некоторую сомнительность сделанных ею выводов. И к чему это привело? Вон, у меня Упырь проснулся в результате!

Кот еще раз зевнул, показывая белые клыки, и обвел пристальным взглядом пажей, явно выбирая жертву.

– А Роберт будет гонять Умника вокруг замка, показывая, как нужно правильно держать копье во время бега с тележкой, на которой щит. – Застонали оба, а я вспомнил, что до сих пор никак не прикрыл потайной вход в замковые подземелья. – Дальше, Дэн и Сато, раз у вас к вечеру остается столько энергии, то с утра пойдете к задней калитке, возьмете там камешек побольше и положите на могильную плиту Энедара фон Гравштайна.

– Зач…

– Так надо! А если мне так надо, что вы отвечаете?

– Будет сделано, господин барон!

– Хорошо. Ну и, наконец, чтобы улучшить образовательно-испытательный процесс, соизвольте отныне каждый вечер сдавать отчет о том, как вы провели день. Слов этак на тысячу, не больше. Коротенько, самую суть.

А то мне камин топить нечем.

– Да, господин барон.

– Ступайте, время позднее.

Девушка, сообразившая, что ей сейчас будут говорить «облагодетельствованные» собратья по учебе, насупленно посмотрела на меня и выскочила. За ней потянулись остальные пажи, задержался только Дэн.

– Господин барон, мы ни секунды не сомневались. Но наш боевой подруг… это стихия, ей невозможно противостоять! – Он прижал обе руки к сердцу и скорчил покаянную рожу, после чего удалился, аккуратно закрыв за собой дверь.

Мы с Упырем переглянулись и одновременно расплылись в улыбке.

Вот было у меня меланхоличное настроение, а набросал заданий подвернувшимся под руку несчастным – и сразу бодр и весел!

Эх, люблю я свою работу!

«Как вы думаете, барон Гравштайн один такой в своем роде?

Не знаю, но Ту Самую Могилу вчера завалили здоровенным валуном! Видимо, кто-то еще может выбраться?»

Выплюнув черешневую косточку, я проследил за траекторией ее падения с башни и повернулся к фон Шнитце:

– Скучно, Эгельберт. Может, почтальона арестовать?

– Но за что?

– За связь с нечистой силой.

– Простите, господин барон?

– Я слежу за ним уже третью неделю, и ни разу за все это время он не опоздал больше, чем на минуту. Поверьте бывалому человеку, так наладить доставку без договора с Князем Тьмы – невозможно!

– Александэр, вы тут очень ошибаетесь! Мы, эскенландцы, способны…

Дальше я не слушал, лишь для приличия кивая. Мне было скучно.

За прошедшую неделю как-то само собой, то есть почти без мата и беготни, наладилось практически все. Туристы посещали замок шесть раз в день, плюс совместные завтрак и обед (управляющий все-таки додавил меня, пришлось согласиться). Ввели дополнительный аттракцион: ночевка «по-средневековому», в трапезной, на охапках соломы, брошенных под столами. Почему-то это пользовалось гораздо большим успехом, чем комфортабельные комнаты с современной мебелью. Вставали туристы утром со стонами и кряхтеньем, зато дово-ольные!

Удалось выяснить происхождение воя и стонов – Упырь. Котяра ныкался по вентиляционным ходам, иногда отводя душу в концертах. Причудливая акустика в самом деле доносила звуки до камер темницы в странно искаженном виде. Впрочем, рассказывать это мы никому не торопились, нечего лишать замок атмосферы древней тайны.

Волонтеры развлекались вовсю, пересказывая мои сочиненные на ходу небылицы как древние предания, реставрация шла внушающими уважение темпами, пусть и выполнялись лишь самые простые работы – восстановление росписей решили отложить. В городе все тоже было в порядке.

Скучно.

– Александэр, что с вами?

– Не знаю, о чем я тоскую, покоя душе моей нет. – Старик просиял, услышав знакомые строки. Романтичный все-таки народ, эти эскенландцы. – Думаю вот, чем бы заняться?

Конечно, совершенно непедагогично раскрывать самую страшную тайну руководства – что иногда оно просто бездумно отдыхает, а не пашет во славу трудового процесса. Но мне требовалось какое-нибудь занятие!