Александр Зорич - Морпех – победитель магов

А проснулся уже на берегу моря. Кажется, что через несколько суток (это было, конечно, иллюзией восприятия).

За горизонтом алел край солнечного диска. Загорелые обветренные рыбаки возвращались к пристани с ночным уловом. Разносчики съестного уже тянулись в порт со своим товаром, громко и витиевато его нахваливая.

А ветер с моря казался… таким вкусным и духовитым, как пирожок с клубникой!

– Вот это да! Вот это классно! – радостно восклицал дядя Вова, методично ощупывая свои конечности. – Все-таки ты мировой парень, Кадам… Я всегда это знал!

«Что же не говорил?» – ехидно подумал я.

– Благодарю, – Кадам сдержанно кивнул. Сама бесстрастность.

– Подожди, но где же Таис? – спросил я, оглядевшись. – Девушка из соседней камеры! Ты же слово дал!

– Немного терпения, огнеборный. Мои адепты вот-вот приведут ее сюда.

В самом деле, через несколько минут мы увидели, что со стороны пыльного рыбацкого поселка на окраине Офира, огороженного стенами из старых сетей, к нам бодрым шагом идут трое: двое тщедушных мужчин и великолепно сложенная женщина в кожаных штанах и грязной рубахе.

И если мужчин в балахонах спутать с обычными гражданами было невозможно, то Таис я поначалу не узнал: так сильно исхудала и осунулась моя прелесть, с тех пор как я последний раз видел ее при дневном свете!

– Ну что же, теперь бы еще пообедать по-человечески – и можно за этой вашей принцессой, – резюмировал дядя Вова, хищно цыкая зубом.

Потом было еще много чего интересного. Например, нас с дядей Вовой и Таис отправили в баню, в настоящий хамам, с черным мылом и чуткими руками массажистов. Там мы воспрянули духом и привели в порядок свои заморенные тушки.

Затем мы, под покровом сумерек, наведались в гостиницу. Благодаря прозорливой щедрости, проявленной мною в день вселения, толстяк-администратор Ардаш сохранил в неприкосновенности и нашу комнату, и наши вещи, включая стрелковое оружие. Ведь оказалось, что я, не вникая, оплатил ему оптом три недели проживания!

Честно скажу, после того, как я взял в руки свой «Утес», после того, как я ласково огладил «Печенег», посидел на тяжелом, пахнущем сталью и северным ветром ящике с патронами, самочувствие мое резко пошло в гору. Пусть еще кто-нибудь попробует засадить меня за решетку!

А потом, снова под покровом ночи и особых непроницаемых магических коконов – мало ли, может, нас ищут? – мы в сопровождении Кадама и его адептов вернулись на тот же усыпанный белой галькой берег.

Там нас тихонько подобрала шлюпка и провезла нас по теплому, как парное молоко, ночному морю прямехонько к судну с игривым названием «Попрыгунья».

Эта посудина была куда менее шикарной, чем «Голодный кракен».

И значительно менее ходкой, чем «Любовница ветра».

Но после смрада, скуки и тесноты каменного мешка я был от «Попрыгуньи» в экстазе!

Вдуматься только, нас не четвертуют!

Мы снова в гуще событий!

Мы снова нужны! Снова незаменимы!

И можно сидеть на палубе и просто греться на солнышке.

Вначале греешь левый бок… Потом – правый…

Увы, наше путешествие на «Попрыгунье» продлилось всего два дня.

На исходе вторых суток мы высадились на берег, где нас уже поджидал многоголовый караван, который загодя собрали и оснастили Шень Ди с Тутарбаном.

В этом караване я увидал немало знакомых лиц. Там были и пехотинцы, и матросы, и гребцы с «Голодного кракена». Все те, кого Лод Рыжая Борода высадил на необитаемом острове (на деле оказавшемся очень даже обитаемым).

Я был рад видеть всех! А они как будто были рады видеть нас с дядей Вовой…

Хотя, я думаю, дело было не в наших персональных достоинствах, а в особенностях наших огнетворных палок.

Так уж устроены люди, корыстные макаки.

Пустыня Семи Тейпов

Империя Алхимиков

Когда мы сошли с корабля, нас уже встречал отряд из трех десятков человек, облаченных в белые одежды, каждый верхом на черном верблюде с надменной рожей.

Предводитель отряда – впоследствии я узнал, что его зовут Замех, – поприветствовал нас цветисто и вычурно, как и пристало настоящему жителю пустыни.

– Пусть непобедимое солнце и прекрасноликая луна изольют на вас свой животворящий свет! Пусть четыре ветра подарят вам свои силы, а земля – плоды своей заботы, о люди Юга! Наш тейп приветствует вас! И да удлинятся лета Бин Назима, нашего родственника и сердечного друга!

«Родственника, значит», – машинально отметил про себя я, поскольку решил, что это очень полезно знать: кто кому кем приходится. Чтобы не осталось в море тайн – как говаривал кап-два Васильчик, командир «Ретивого».

– Бин Назим велел низко кланяться своему родному тейпу Черного Верблюда! Он передал своим родичам богатые подарки. Но их, к превеликому сожалению, отняли у нас злобесные пираты… Однако я уверяю вас, ежели мы сможем сообща совершить то, что задумал Бин Назим, подарки, которые он пришлет вам, будут на порядок более щедрыми!

– Мы служим Бин Назиму не из-за подарков. Нас связали с ним боги – покровители нашего рода. И эта связь сильнее смерти, – сказал Замех веско. С рыжей бородой-лопатой, с глазами, как два сапожных шила, он был похож на персонажа какого-то древневосточного эпоса.

«Что же, нельзя не позавидовать Бин Назиму. Забесплатно иметь пятую колонну на заморской территории – настоящее везение», – подумал я.

Пока хитроглазый коротышка Шень Ди, который был в нашем отряде за главного, и вождь «черных верблюдов» Замех обменивались дипломатическими любезностями, я оглядывал наших встречающих.

Все они были рослыми, бородатыми и пышноусыми мужчинами и впрямь чем-то похожими внешне на Бин Назима, разве что менее ухоженными, что объяснимо.

При каждом из встречающих был лук, на поясе висел меч в дорогих ножнах, обитых акульей кожей, а на шее болталась кожаная фляга с водой, которая соседствовала с коротким кинжалом. Настоящие воины! Без кинжала даже в туалет не ходят!

По суровым и несколько надмирным выражениям лиц наших гостеприимцев было видно: с чувством прекрасного у них неважнец, с кругозором тоже ахтунг, зато идти с такими вот терминаторами в бой – одно наслаждение…

Вдобавок все они были морально и нравственно едины, как сжатый кулак. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять это.

На их фоне мы являли куда более пеструю и, чего уж, профнепригодную картину.

Одетые кто во что, исхудавшие и изможденные дети разных народов, вооруженные кто чем, мы даже настроение имели самое разное.

Кто-то глуповато улыбался (как я), кто-то, наоборот, хмурился, предвкушая некий неведомый, но пекучий геморрой (как дядя Вова), кто-то был человеком-загадкой (как Кадам), а кто-то вообще не имел на лице никакого выражения (как голем Тутарбан)…