Юрий Корчевский - Военспец. Чужое лицо

– Спасибо, сведения полезные. Похоже, события начинают разворачиваться. Где тебя можно найти в случае нужды?

Есаул помялся:

– У Арбатских ворот – у нас там застава. Но только в крайнем случае.

– Думаю, такой случай вскорости представится. Постарайся после приезда Мнишеков надолго с заставы не отлучаться.

– Мне ведь приказать могут, дело военное, а я служивый.

– Понял.

Мужчины пожали друг другу руки. Теперь, в эту встречу, есаул вёл себя просто и естественно, без гордыни. Небось от поляков нахватался дурных манер.

Сразу после встречи Андрей направился к Голицыну.

На этот раз князь оказался во дворце, однако слуга проводил Андрея только до кабинета.

– Сейчас князь занят, обождём.

– Не князья ли у него?

– Допустим. – Слуга посмотрел подозрительно. И в самом деле, откуда Андрею знать? Коней с богатой упряжью или колясок на переднем дворе не было.

– А ты скажи князю, мол, Григорий пришёл с важными известиями. Глядишь – и войти позволит.

– Тебе – к князьям? Да меня выпорют на конюшне!

– Так если не скажешь, тоже выпорют.

Слуга потоптался, потом обречённо махнул рукой, постучался и вошёл. Послышались голоса, и слуга тут же вышел, вытирая рукавом вмиг вспотевший лоб:

– Заходи! И чем ты люб князю?

Андрей не ответил – он уже вошёл и закрыл за собою дверь.

Как он и ожидал, все трое заговорщиков были здесь, восседая вокруг стола в креслах. На столе стояли кувшин вина и три серебряных кубка.

– Здравствуйте, князья!

– Хм, Григорий! Давненько тебя видно не было. Садись. Али важное что узнал?

Андрей сел на скамью у стены.

– Обоз с обоими Мнишеками уже в пути, к концу апреля будет в Москве. С ними – несколько сот воинов. Сколько – сказать не могу, не знаю.

Князья переглянулись.

– Только что об этом говорили. Похоже, самозванец всерьёз решил жениться. Только нам, дворянству и народу, царица иной веры не нужна. Ты знаешь, что невеста требует провести обряд по католическому канону?

– Пока не ведаю.

– Нам это на руку, народ православный и Церковь сей манир не примут.

Голицын обратился к Шуйскому:

– Тебе не кажется, князь, что надо силы к Москве выдвигать?

– К Первопрестольной идут псковичи и новгородцы. Правда, самозванец хотел их на Крым направить. Через две недели они будут здесь. Только он строго-настрого приказал в город их не вводить, видать, боится. Требует, чтобы в окрестных деревнях для отдыха разместились.

– Их и используем, – вставил Куракин.

– Э! Ведь заставы на всех дорогах! Тропинками пройти можно, но они узкие, не для войска.

– Разве такую силу заставы удержат? Сомнём!

– Шумно получится. Да пока драться будут, гонца к наёмникам послать успеют.

– Князья, позвольте слово молвить.

Похоже, об Андрее князья забыли.

– У меня есаул козачий есть, надо с ним переговорить. Он главный на заставе. Если согласится, пропустит войско.

– Наш пострел везде поспел! Продолжай.

– Денег я ему не обещал, но жизнь сохранить – это обязательно.

– Условие принимаем – так ему и передай. Он пропустит наших и пусть сразу уходит верхами от беды. Мы-то его не тронем, но представляешь, что будет, когда народ за поляков возьмётся? Он же будет всех без разбора на вилы и ножи поднимать – и ляхов, и козаков. Объясни ему это.

– Завтра же переговорю.

– И нам одной заботой меньше. О деталях переговорим позднее.

– Подождите, – подал голос Шуйский. – А если этот есаул нас продаст? Начнут Григория пытать – что за войска и зачем в Москву входят? Григорий же пыток не выдержит, а нас на плаху положат, головы полетят.

Наступила тишина – князья осмысливали сказанное. Класть голову на плаху никому не хотелось.

– Не схватят, – заверил Андрей. – Отбиваться буду, лучше в бою погибну!

– Можно подумать, что других не брали! Набросятся внезапно, руки скрутят – что тогда?

– Не выдам, – твёрдо ответил Андрей.

И боязно князьям было, и войска в город желательно ввести тихо, без боя, чтобы поляки да прочие наёмники к отпору приготовиться не успели. Врасплох-то застать куда лучше, потерь меньше. Только и жизнь свою вверять Андрею и неизвестному им есаулу не хотелось. Есаул при всём желании их выдать не сможет – он их не знает. Вот батюшку Матвея может – как и его, Андрея.

Хорошенько поразмыслив, князья дали согласие – тут уж Андрей на их решение повлиять не мог. Сам бы захватил Кремль и самозванца, только войска у него нет. Как говорится – бодливой корове Бог рога не дал.

Следующим же днём Андрей отправился к Арбатским воротам. Улица была перегорожена деревянными рогатками, рядом с ними – пешие козаки, слева – изба для самой заставы.

Андрей подошёл смело.

– Мне бы есаула вашего увидеть.

– Не есаула, а пана есаула!

– Прошу прощения – конечно же, пана!

Что-то быстро козаки переняли обращение на польский манер…

– Иди в избу. Только пан есаул не в духе с утра. Не хочешь под горячую руку попасть – лучше не ходи.

Но Андрей всё-таки пошёл. В полутёмных сенях взвёл курки у обоих пистолетов и прикрыл их полами кафтана.

Причина плохого настроения есаула сразу стала ему понятна, как только он вошёл.

На деревянном столе стояла бутыль мутного самогона, лежал крупно нарезанный кусок сала и краюха пшеничного хлеба. Слышал Андрей, что козаки ржаным хлебом брезгуют – де для смердов он.

Есаул был пьян. Другой вопрос – насколько? Стоит ли с ним говорить в таком состоянии?

– День добрый, пан есаул!

Есаул уставился на Андрея налитыми кровью глазами.

– Ты кто?

– Григорий. Неужто запамятовал?

– Выпить хочешь, Григорий?

– Только пригублю, за компанию.

Есаул щедро плеснул из трёхчетвертной бутыли с узким горлом в оловянную кружку.

– Тогда пей! Закусывай салом. Знатное сало, вчера у деревенщины отобрали.

Вот же гады! Андрей сделал пару глотков. Самогон, или, как его называли, – перевар, был тёплым, сильно отдавал сивухой, и пить его было противно. А вот сало и в самом деле оказалось великолепным – в меру солёным, с прослойками мяса.

Андрей съел кусок сала с душистым, свежим куском хлеба.

– Почто пришёл? – Есаул смотрел на него, не мигая, тяжёлым взглядом.

– Соображать способен или мне завтра прийти?

Есаул пьяно икнул:

– Ты с кем говоришь? Сейчас высечь прикажу!

– Не успеешь, застрелю.

Андрей сказал это спокойно, но руку на рукоять пистолета положил.

– Пошутил я, – сразу дал задний ход козак. – Уж и пошутковать нельзя?

– Тогда слушай и больше так не шути. Речь о твоей жизни идёт.

Есаул сразу как-то подобрался и даже вроде протрезвел.

– Что делать надо?

– Как раз ничего. Просто людей через заставу в город втихую пропустишь, и всё.

– Всё?

– После этого берёшь своих людей и уходишь из города. Совсем. Лучше верхами, чтобы подальше уйти.