Роман Глушков - Штурм

– Что это нашло на нашего узкоглазого друга? – удивленно поинтересовался Сквозняк у Кальтера. – Неужто он и правда хочет одолеть это чудовище в одиночку? Или ему просто все вконец осточертело, и он решил самоубиться?

– Насколько я знаю Бусидо, наш японец должен чувствовать сейчас глубочайший стыд от того, что его соотечественники пали смертью храбрых, а он остался в стороне, среди нас, трусов, – рассудил Куприянов. – Так что для него есть теперь лишь один способ искупить свой позор: погибнуть так же, как погибли они. Ну или все-таки победить гиганта, хотя шансов на это у него еще меньше, чем у «красной» парочки.

– Жаль мужика, – покачал головой Серега. – Из всех троих наших спутников он мне больше всех нравился. И стоит ли, скажи на милость, так болезненно переживать из-за того, что ценится здесь меньше всего – какой-то там, мать ее, чести?

– Ему, может, и стоит – как знать, – ответил Кальтер. – Но я тут, глядя на него, вот что подумал: наверняка это последний настоящий герой среди всей здешней кодлы головорезов. И нам будет глупо дать ему умереть, не попытавшись извлечь из его гибели для нас хоть какую-то пользу.

– Что ты предлагаешь? Хочешь попробовать проскочить у титана между ног, пока японец будет его отвлекать?

– Была поначалу такая мысль. Но когда я увидел, насколько титан в действительности проворен, это желание у меня вмиг пропало. С той скоростью, с какой бегает эта гора мускулов, дедок настигнет нас прежде, чем мы добежим до другого края моста. Так что данный вариант отпадает. Но есть еще один. Он, правда, посложнее, зато такого финта шестиметровый дедушка от нас точно не ожидает. Скажи честно, насколько ты сегодня уверен в своих верхолазных талантах? Все-таки прыгать по верхотуре с одним глазом явно не так сподручно, как с двумя.

– Не волнуйся, с этим у меня пока полный порядок. По крайней мере, мимо нужных выступов я еще не промахивался… Эй, погоди-ка! На что это ты намекаешь? Уж не хочешь ли ты сказать, что…

– Вот-вот, именно это я и хочу сказать.

– Да ты, похоже, окончательно спятил!

– Не исключено. Хоть психиатр и осматривал меня три месяца назад, за это время в тюрьме крыша может успеть съехать не раз и не два. Но ты не переживай: я все время буду неподалеку. И рисковать мне придется не меньше, чем тебе. А может, и больше, ведь я уже далеко не так проворен, как ты…

Японец вытер начисто свой меч и взялся оттирать пятна крови с доспехов. Их он, правда, чистил уже не так тщательно – не хотел, чтобы кто-то подумал, будто он робеет и оттягивает таким образом начало битвы. Но идти в свой последний бой в неряшливом виде и с грязным оружием ему опять-таки не позволял кодекс воинской чести. И потому потратить две-три минуты на приведение себя в порядок являлось для него святым делом.

Пока самурай был занят собой, Кальтер и Сквозняк продолжали оставаться в толпе, дабы не привлекать к себе раньше времени ничье внимание. Особенно – внимание великана. Несмотря на его кажущуюся невозмутимость, он наверняка не спускал глаз со всех потенциальных противников. И сразу заметил бы, если бы кто-то начал вести себя подозрительно. А напарникам не хотелось бы, чтобы их в чем-то заподозрили до того момента, как японец ввяжется в схватку. Конспирация – она никогда и нигде не бывает лишней. Даже там, где ты находишься у всех на виду и не имеешь возможности укрыться от вражеских глаз.

Завершив свой предбоевой ритуал, самурай поднялся на ноги, сделал несколько глубоких вдохов и, испустив по примеру предшественников боевой клич, бросился навстречу своей славной погибели.

Великан отреагировал на его атаку незамедлительно: замахнулся молотом и приготовился прищучить его еще до того, как тот нанесет первый удар. Трудно было пока судить, что у японца на уме. Но хотелось надеяться, что он извлек урок из печального опыта сородичей и не собирался повторять не принесшую им удачи тактику.

– Пора! – Кальтер пихнул Сквозняка локтем в бок, и они, растолкав мешающих им зрителей, кинулись к мосту с такой скоростью, которую только были способны развить. А взбежав на него, рванули вслед за самураем, не сбавляя темпа. Правда, уже без криков, и из оружия у них был наготове всего-навсего один мушкетон. Его нес Куприянов, который чуть приотстал, позволив безоружному напарнику вырваться вперед. Вдобавок он тащил на себе еще и Серегины вещи. В то время как сам Серега мчался налегке, сняв с себя даже меховой жилет, дабы тот не стеснял ему движений.

Что подумает самурай о двух незваных помощниках, их совершенно не заботило. Как не заботило их и то, выживет в итоге камикадзе или же повторит судьбу парочки в красных доспехах. Единственное, что хотелось бы сейчас напарникам от самурая, это чтобы он отвлек на себя внимание великана и не погиб хотя бы в ближайшие полминуты. Жаль будет, конечно, лишиться столь ценного союзника, но что поделаешь, если он сам выбрал для себя такую героическую судьбу. Главное, не умереть самим, а уж японцу – как повезет. Тем более что его все равно осчастливит любой исход этого боя.

Завидев падающий молот, самурай поступил иначе, чем его невезучие предшественники. Он не стал резко останавливаться, а, наоборот, прибавил ходу. И за миг до того, как великанское орудие опустилось бы ему на голову, метнулся в сторону. И когда оно врезалось в мост, камикадзе не упал, а в один прыжок сократил с противником дистанцию и рубанул его катаной по пальцам, что сжимали рукоять молота.

Гигант взревел и отшатнулся назад, тряся кистью и изумленно глядя на рассеченные до костей пальцы. При точном попадании японец наверняка отсек бы парочку из них. Но ему пришлось рубить на бегу, и лезвие меча вонзилось во вражескую ручищу не под идеальным углом. Как бы то ни было, а этот узкоглазый рубака уже обскакал «красных» самураев, которые не оставили на теле исполина вообще ни одной царапины. Одно плохо: чтобы «зацарапать» его таким образом до смерти, «черному» придется возиться с ним очень долго. А ведь гигант не будет при этом стоять истуканом. Напротив, теперь он разъярится и обрушит на наглого шустрика весь свой гнев.

Так и случилось, и уже через пару секунд самураю пришлось весьма несладко. Раздавшиеся было с террасы одобрительные крики тут же смолкли. Великан размахался молотом и распрыгался с такой энергией, как будто вдруг узрел перед собой равного по габаритам и силе противника. Но и японец оказался вовсе не тем безрассудным самоубийцей, каким он выглядел, когда готовился к бою. Лихо маневрируя в опасной близости от двух топочущих ножищ, он напоминал сейчас вертлявую собачонку, которую злой хозяин вознамерился отлупить и в которую он никак не мог попасть ни ногой, ни палкой. А храбрая собачонка, вместо того чтобы убегать, кружила с гавканьем вокруг своего незадачливого обидчика, то и дело норовя его укусить, правда, тоже без особого успеха.