Константин Радов - Миноносец. ГРУ Петра Великого

В Париже раскрытие заговора произвело громадный эффект. Негодованию Филиппа Орлеанского не было границ: отбросив колебания, Франция с барабанным боем и развернутыми знаменами вступила в противуиспанский лагерь. Шведы, напротив, забыли об иностранной политике, предавшись пьянящему сладострастию мести.

Все обиды и притеснения, учиненные покойным королем и не могущие, по статусу обидчика, быть отомщены непосредственно, пали на голову министра Гёрца. Напрасно несчастный твердил, что только исполнял приказы – озверевшие от королевского тиранства подданные возложили вину на него и при великом народном ликовании казнили. Проект мирного трактата предали гласности. В нем нашлось много интересного для европейских монархов.

Король Георг обнаружил, что Петр обещал Карлу Двенадцатому вспомогательное войско для возвращения Бремена. Август, в угоду подданным выказавший прошлый год враждебность русским и православию, вознегодовал, что его собирались заменить Станиславом Лещинским. Император был крайне раздражен планами передела владений в Северной Германии. Эти трое вступили в союз, по внешности оборонительный, но могущий стать наступательным в мгновение ока. Как стало известно позже, тайными статьями договора условлено было заключить Россию в старые границы, чтобы отнять у нее всякое влияние на европейские дела. Английский и цесарский послы в Константинополе дружно принялись науськивать против нас побитых Евгением Савойским турок. Теперь от меня требовалось удесятерить осторожность и думать не о наступательных действиях, а о защите своих пределов, буде османы поддадутся на льстивые речи.

Еще опаснее было бы прямое вмешательство Четверного альянса в шведскую войну, к чему в Европе обнаруживалась все возрастающая склонность. Вражда к Испании соединила все важнейшие державы, а после неминуемого поражения испанцев должен был прийти наш черед. Как встарь, когда русские попытки утвердиться на Балтийском море вооружали против окруженной врагами страны превосходящие неприятельские силы и приносили ей конфузии да разорение. Тучи сгущались, напряжение возрастало с каждым месяцем. Как будто вновь я на палубе обреченной скампавеи, легкий «вздох Зефира» дыханием смерти гонит холодок по хребту, и в медленном неумолимом движении разворачивается бортом вражеский линейный корабль.

Что остается в таком случае делать?! Инспектировать и учить войска! За последние мирные годы, при постоянных задержках жалованья, не только ландмилицкие, но и квартирующие в губернии армейские полки изрядно омужичились: завели стада и посевы, коим уделяли предпочтительное внимание против строевых экзерциций. До своего отпуска я всячески способствовал сему вопиющему нарушению регулярства, и теперь тоже глядел на него сквозь пальцы. Лучше так, чем умирать с голоду. По крайней мере, нехватка хлеба нам больше не грозила. И еще: солдаты, по-крестьянски сроднившиеся со здешней землей, в оборонительной войне стояли бы за нее крепче. Но обновить воинские умения стоило. Закрывая глаза на присущую ветеранам легкую разболтанность строя, я не жалел пороха для упражнения в стрельбе.

Когда лед растаял, начались изыскания по части подводных мин. Апраксин не обманул: в Азовском флоте нашелся большой избыток негодных к плаванию судов. Полдюжины совсем ветхих начали ломать на дрова для демонстрации миролюбия, как только прибыл с пустяковой депешей турецкий чауш – понятно, что на самом деле приехал шпионить. С отбытием турка работы приостановили. Загремели взрывы, проламывая потемневшие от времени борта. Опыты на подгнивших корпусах с большим сомнением могли считаться представительными: морские офицеры взирали скептически и были вполне удовлетворены, когда прошуршал слух о полной моей неудаче. Это я его пустил: среди них добрая треть англичан. Зачем доводить до сведения Royal Navy, что мне удалось исправить ошибку Дреббеля? В потрепанной записной книжке таилась главная добыча: четкая зависимость пробивной силы заряда от веса пороха и глубины погружения. Зная сие, добиваться совершенства в деталях можно хоть на сельском пруду.

Если бы Абрахам Станьян, британский посол при Порте, преуспел в развязывании войны – предмет первой турецкой атаки был бы совершенно ясен. Таванский городок, кость в горле неприятеля, в шестидесяти верстах от Перекопа и в полутора сотнях от Очакова – прекрасная операционная база на оба направления. Как прошлый раз, судьбу кампании решали бы коммуникации, сиречь господство на Нижнем Днепре. Действия легкой кавалерии в окрестных степях стали бы фоном главного противоборства; заблаговременное разорение Кубани обещало нам некоторое преимущество в этом жанре.

По сведениям, коими я располагал о Станьяне, этот человек был не только карьерным дипломатом с тридцатилетним опытом. Три года назад он отправился мирить императора с султаном, будучи одним из лордов-заседателей Адмиралтейства. Серьезный чин, требующий знания дела. Пользуясь его советами, турки могли возвысить морскую стратегию и тактику до лучших европейских образцов. Не страшно: тягаться с ними в открытом море мы все равно не собирались. А вот какие неожиданности могут быть в лимане?

Пять лет назад и мы, и османы сражались тем, что нашлось под рукой, не давши себе труда выработать наиболее подходящий для местных условий тип судна. Галеры и малые канонерки слабоваты по огневой мощи. Линейные корабли неуместны, слишком узко и мелко. Мои плавучие батареи на плотах – орудие нужды, чересчур неповоротливы. Чтобы получить преобладание, требовалось нечто среднее между двумя последними родами: к примеру, плоскодонные прамы с осадкой не свыше полутора аршин и батареей десятка в два тяжелых орудий. С подсказки опытного англичанина враги могли бы раньше нас решить нехитрую задачу и провести кампанию по своему плану. Все преимущества на их стороне: они могут строить речные суда на Дунае и в хорошую погоду переводить морем до днепровского устья. А у нас ниже порогов верфей нет. Как нет и шансов протащить подобное чудище через Ненасытец.

Отсюда следовал очевидный вывод: в первую очередь снабдить новым оружием гребную флотилию на Днепре. Силами богородицких артиллеристов, имеющих опыт минных работ на суше, я приготовил неприятелям подарки трех видов: на длинном шесте перед носом гребного судна, на канате за кормой и смиренно ожидающий жертву на якоре, в толще воды. Двухпудовый заряд пороха, надежный колесцовый воспламенитель – корабли достаточно дороги, чтобы не слишком экономить на оружии против них. Когда Дашков сообщил из Константинополя, что султан твердо намерен придерживаться мира с Россией, чувство облегчения, конечно, было главным – но доля разочарования тоже присутствовала. Хотелось испытать инвенцию в деле.