Анатолий Логинов - Путь лекаря

Туман, накрывший поле, как казалось, совершенно не собирался развеиваться, словно хотел остановить грядущее кровопролитие. Наоборот, белая гуща становилась все плотнее, сквозь нее уже не могли пробиться и солнечные лучи.

– Магического влияния не выявлено!

Стоящий на валу Олег молча кивнул докладчику и погладил свой горжет. Артефакт ответил приятным покалыванием, словно успокаивая. «Стоит применить «разгонный ветер» или подождать? Туман вообще-то серьезнее даже ночной тьмы – ту хотя бы можно факелами и заклинанием «Люмен» разогнать. А тут… И охранение молчит, и легат не спешит команду дать. Ладно, пару минут и подождать можно». В это мгновение ощутимо дохнуло ветерком, и из разорванной кое-где туманной пелены начали проступать сначала легионные орлы, потом строй. Туман редел, поле открывалось все дальше и наконец за выдвинутыми вперед заставами проглянула чернеющая полоса, похожая на недостроенную стену, внезапно возникшую среди равнины.

Четкий строй алайских скар ощутимо приблизился, распадаясь на отдельных воинов. Олег подкрутил зрительную трубу, добиваясь четкости изображения, и снова всмотрелся в строй противника. Вот и маги. Стоят вместе, чтобы соединить усилия, и их, пожалуй, побольше, чем во всех ромейских легионах, вместе взятых, не говоря уже о штабе.

Заслышав шаги, Олег опустил трубу.

– Вот и враги, – спокойно сказал подошедший к нему Окта. – Пора, Маг.

В этот момент поле словно вздрогнуло от удара вражеских магов. Тяжелый воздушный щит устремился вперед, угрожая раздавить, втоптать в землю ромейские войска, раскатывая землю, как асфальтовый каток с Земли-1. Секунды привычно растянулись, словно заколдованные. Олег тяжело вздохнул и потянул на себя мысли всех собравшихся «профессоров». Не дойдя буквально нескольких травинок до передовых воинов, щит внезапно распался. Лишь легкий ветерок пронесся над легионами, расправляя знамена и слегка качая легионных орлов. Радостные вопли врагов смолкли, словно отрезанные ножом.

«Как вам? Самое хорошее заклинание всегда можно разрушить, если знать как. Спасибо Ольгерду и его горжетке», – мысли текли сами по себе, а губы уже шептали ответ. Но и ответный удар ромейских магов не достиг цели. Сотни огнешаров бессильно застряли в щите, выставленном алайцами, создав на несколько мгновений новую полосу тумана, разделившую противников. Но Олег уже шептал следующий набор слов, непривычный и пугающий. Казалось, от него нахмурилось небо и вновь вздрогнула земля. Над полем воцарилась давящая тишина.

Кифа печально вздохнул. «Нет, надо проситься куда-нибудь на точку. Отдохнуть за простой, не треплющей нервы работой. Здесь становится совсем невыносимо, мэтр Председатель скоро съест меня живьем и без соли. А что я могу сделать? Все, что знают нынешние текны, – лишь половина того, что знали ранее. Починить эмгератор? Да, но только на месте и только если есть нужные запчасти. А без этого…» – Он еще раз вздохнул и встал со своего места. Предстоял еще один неприятный разговор. Как объяснить, что сами собой отключились сразу три эмгератора, да еще в стратегически важном районе, он просто не знал…

Стоящий на вершине холма дон Гуг гневно обернулся, но, увидев лицо главного ведьмака, только выругался в никуда. По виду собравшихся колдунов все было понятно без слов. Магия никакой поддержки в будущем сражении не окажет. Остается только честная сталь. Меч на меч и щит на щит. Но и такой бой дона Гуга не пугал, его войска даже после ухода имперского ак-каида многочисленнее, чем у ромеев. И он, решившись, поднял вверх руку с жезлом коннетабля, украшенным блестевшими на солнце драгоценными камнями.

Взревели трубы, отозвались грохотом барабаны, и строй алайцев дрогнул. Оглушающий рев атакующих всадников и пехотинцев разорвал тишину и заглушил все остальные звуки.

Атакующая конница сдерживала коней, стараясь не опережать идущую в центре пехоту, но когда до строя противника оставалось всего с сотню шагов, бросилась на фланговые алы, прикрывавшие строй передовых легионов. Те, в свою очередь, не дожидаясь удара, также рванули вперед, стараясь встретить врага контратакой. Над полем поднялся новый, ужасающий грохот и рев, с которым столкнулись две конные лавы.

Не обращая внимания на ливень стрел и болтов, на падающих под ноги соратников, алайская пехота, стараясь поддерживать сплошную стену щитов, колючую от опущенных вперед копий, шла и шла под еле слышный барабанный бой на держащих строй легионеров. У тех тоже были потери, стоящие в задних рядах атакующих алайцев лучники не напрасно выбрасывали вверх тысячи и тысячи смертоносных стрел. Но вот враз вылетели из-за ромейских щитов тяжелые пилумы, сбивая с ног, убивая, калеча, вонзаясь в щиты противника. Попавший в щит пилум застревал в нем и мешал движению, заставляя его бросить на землю и покрепче сжимать в руках копье. Короткая команда и, в свою очередь опустив свои копья, гасты, римляне бросились на черные щиты противника. Алайцы продолжали идти вперед, смыкая ряды, бесстрашно встречая ромейскую контратаку.

Грохот от столкновения передовых шеренг перекрыл даже звуки конного боя, идущего на флангах. Немногочисленные по сравнению с алайскими конруа ромейские алы связывали их боем, крутя карусель схватки и не давая охватить первую линию легионов с флангов. Рубка разрасталась, стремясь охватить все поле, но с боков ей мешали овраги и речка, а центр был занят бьющимися пехотинцами. Так что конникам пришлось драться в тесноте, и тем удивительней было, что многочисленные и опытные алайские кондотьеры никак не могут справиться с малочисленной кавалерией противника. А ромеи рубились и рубились, не только удерживая поле, но кое-где даже разгоняя и прогоняя алайских всадников, заставляя вражеского полководца бросать в сечу все новые и новые конруа.

Пехотное же сражение разгоралось неторопливо, но основательно. Уже первые ряды столкнувшихся скар и когорт полегли под ударами копий, мечей и топоров. Уже вступили в бой, заполняя образовавшиеся бреши скары второй линии и принципы легионеров. Уже копья были брошены, щиты упирались в щиты и короткие гладиусы оказывались более удобны в наступившей тесноте, чем более длинные бастарды и кончары алайцев. Давка стала такой, что убитые не могли упасть на землю, мешая драться. Уже кое-где гибли не столько от мечей и кинжалов, сколько от давки. Огромная толпа убивающих и убиваемых с рычанием и криками, под лязг железа топталась на выровненном предыдущим ударом магов поле, двигаясь то в одну, то в другую сторону.