Юрий Корчевский - Командир штрафбата

Сергей положил автомат рядом с собой на сиденье, лейтенант же высунул ствол ППШ в окно.

Сергей завёл машину, дал задний ход, отъезжая от дерева, и вырулил на дорогу. Дальше ехали спокойно.

Показался Проскуров. На мосту стоял милицейский пост. Лейтенант приветливо махнул рукой, его узнали, и машину пропустили без досмотра.

– Показывай дорогу! – крикнул Сергей лейтенанту.

– Ты же говорил, что из СМЕРШа, дорогу в отдел знать должен.

– В свой отдел дорогу я знаю, – обиделся на недоверие Сергей, – только тогда я грузовик там оставлю.

– Извини, ляпнул, не подумав. Поворачивай направо.

Они подъехали к отделу милиции.

– Заезжай во двор.

Сергей въехал в распахнутые ворота и, остановившись, заглушил мотор.

– Я сейчас, – и лейтенант ушёл в отдел.

Вернулся он с двумя сотрудниками. Общими усилиями они перенесли тело убитого водителя в отдел, потом разгрузили оружие.

– Давай, лейтенант, веди меня в отдел, – распорядился Сергей, – всё равно мне к начальству пора.

Лейтенант колебался. Задержанного положено конвоировать, только Сергей на бандита или бандеровца никак не походил. И потом, хотел бы сбежать – легко сделал бы это в селе или в лесу; так же легко он мог застрелить лейтенанта.

– Ладно, идём.

По инструкции при конвоировании задержанный идёт впереди, руки – за спиной, а конвойный держит оружие в руках готовым к стрельбе.

Однако Сергей и лейтенант шли рядом, как два приятеля. И только завернули за угол – на улицу, где располагался ОКР СМЕРШ, как туда подъехала «эмка», и из неё вышел полковник Глина. Он уже взялся за ручку двери, ведущей в здание, как повернул голову и увидел Сергея. Лицо его выразило крайнее удивление, и полковник застыл на месте.

Сергей подошёл вместе с лейтенантом. Милиционер козырнул, доложил.

– Товарищ полковник, разрешите доложить – задержанный доставлен.

– Это мой сотрудник, – проговорил полковник. – Где, когда и при каких обстоятельствах он задержан?

– Вчера звонили из села Дубровки, сказали – к ним вышел человек с оружием и без документов, требует доставить его в СМЕРШ.

– Так и сказал?

– Не я разговаривал, товарищ полковник. Мне было приказано утром выехать в село и доставить в город задержанного. Когда мы приехали в село, нас встретил ваш сотрудник – вот он. Ночью на село было совершено нападение банды, был бой. Только ваш сотрудник в живых и остался. По дороге в Проскуров на грузовик было совершено нападение. Ваш сотрудник убил нападавшего и сам привёл машину в город, поскольку водитель был убит.

– По факту – прямо герой! – усмехнулся Глина. – Свободны, лейтенант, мы разберёмся.

Лейтенант козырнул, сделал поворот «налево кругом» и ушёл, а Глина язвительно сказал:

– Проходи, герой, разбираться будем. Тебя уже похоронили, а ты – вот он, да ещё и подвиги совершаешь. Не дать ли тебе орден?

Они прошли в кабинет. Глина снял шинель и повесил её на гвоздик.

– Садись, Колесников, рассказывай.

– С какого места? И можно вначале мне задать вопрос: из группы сколько уцелело?

– Правильный вопрос, Колесников, – ровно половина. Лопухнулся ты, купился на костёр и чучела, группу в ловушку завёл.

– Виноват, товарищ полковник! – Сергей вскочил по стойке «смирно».

– Чего ты как ванька-встанька! Сядь. Про бой у костра я уже слышал. Но где же ты пропадал всё это время? Хоть бы весточку подал.

– Не мог, товарищ полковник. Ранен был тяжело, сквозное в грудь.

– Покажи, – приподнялся со стула полковник.

Сергей снял ватник, задрал рубаху и показал полковнику розовый рубец на груди. Потом повернулся спиной и предъявил такой же точно рубец сзади.

Полковник снова опустился на стул:

– Дальше продолжай.

– Наши сочли меня убитым, да и разбираться под огнём было некогда. Я был без сознания. Очнулся в избе. Женщина с кордона по имени Василина меня выходила. Как только смог стоять и ходить, пошёл к своим. Вот и всё.

– М-да. Ранение налицо. Я их уже столько видел, что не хуже любого хирурга скажу, когда получено. Офицеры из твоей группы в объяснительной факт твоей смерти зафиксировали. Думали, насмерть тебя. По народной примете – к долгой жизни. То, что выжил – молодец.

– Не от меня зависело, товарищ полковник. Если бы не эта Василина, так на том поле бы и остался. Жизнью ей обязан.

– Проверим. А пока сдай оружие и иди в казарму.

– Нет у меня оружия, милиционеру сдал. А документы в отделе.

– Ладно, позвоним, узнаем. На время проверки от службы отстраняю.

– Так точно! Разрешите идти?

– Разрешаю. Но из города не отлучайся.

Сергей вышел в коридор и выдохнул. Этой встречи он и ждал, и боялся. Половина группы уцелела и написала рапорты о происшествии.

Да, не разобрался он сразу с костром и чучелами, но на его месте и любой другой точно так же бы влип, и ещё не факт, что кто-то уцелел бы. Теперь же придётся ждать окончания расследования.

Сергей направился на базу, в казарму. Там он упал на свободную койку и уснул.

Сколько он спал, не помнил, и спал бы, наверное, ещё, но проснулся оттого, что за плечо бесцеремонно трясли. Сергей открыл глаза.

– Командир! Глазам своим не верю! Ты жив?

– Нет, это моё привидение.

– Привидения не храпят.

Рядом стоял младший лейтенант Никифоров, и во всё его лицо сияла улыбка.

– Мы тогда, в лесу, думали, что вас наповал. Вся грудь в крови, и пулевое отверстие прямо напротив сердца.

– Ранен был тяжело, женщина из хутора выходила.

– Повезло.

– Кто из наших вышел?

– Половина, двенадцать человек. От поляков оторвались, на третьи сутки вышли в Проскуров. Рапорты написали – что да как.

– Меня временно от службы отстранили, – помрачнел Сергей.

– После рейда с потерями всегда так. Может, обмоем возвращение?

– Я не против. И поесть бы не мешало.

– Я мигом.

Вернулся Никифоров вместе с Рушайло.

По причине вечера столовая была закрыта, но парни принесли в «сидоре» две бутылки водки, пару кирпичиков хлеба, тушёнку, сало и консервированную американскую колбасу.

– Командир! – Бросив «сидор» на пол, Рушайло полез обниматься. – Кто бы сказал – не поверил бы! Я ведь сам тебя в крови видел. Подумал – наповал, так и в рапорте написал. А ты жив! Я рад!

Разлив водку по кружкам, они финкой вскрыли консервные банки, нарезали сало и хлеб.

– С возвращением, командир!

Сдвинув кружки, они чокнулись, выпили. Водка обожгла пищевод, в желудке разлилось приятное тепло. Закусили. Сергей один съел банку консервированной колбасы и почти половину кирпичика ржаного хлеба.

– Парни, вы меня простите, с утра ничего не ел. Жрать охота – сил нет.

– Да ты ешь, командир. Похудел ты – сразу не признать.

Разлили ещё по одной. Эту водку выпили, не чокаясь – за погибших товарищей.