Кирилл Смородин - Пленник гибнущего мира

Или другой. Большой, безграничный, принадлежащий миллиардам людей, которые любят, радуются, грустят, смеются, плачут, заботятся друг о друге или воюют. Укутанный белыми облаками, что купаются в небесной синеве, согретый солнцем, полный воды и растительности…

Безумно знакомый и в то же время невероятно далекий. Есть ли этот мир на самом деле?

Как разобраться?

До боли в груди хотелось верить, что в действительности существует второй мир, а кошмар, окружающий Андрея сейчас, – лишь морок, наведенный Кагановским.

Гипноз. Сон.

Но почему этот сон длится так долго? Уже целый месяц!

«Месяц? – прищурившись, Андрей посмотрел на неподвижную поверхность озера. – Что, если мне только кажется, что прошел месяц? А на деле – гораздо меньше».

Да, такое вполне могло быть. Духов слышал, что, когда человек умирает, перед его глазами проносится вся жизнь. Вдруг и с гипнозом так же? Здесь месяц, а в реальности час. Или даже минута.

Зачесалась левая рука. Андрей посмотрел на нее и содрогнулся. Оранжевая слизь высыхала, образуя темную корку, и стягивала кожу.

«Нехорошо, – Духов пошевелил пальцами. Зуд усилился. – Надо счистить, как только высохнет».

Тут же «вспомнились» страшные истории Шкурников о том, как плоть гниет и отваливается кусками. И все из-за нескольких капель крови Ползучего Бора, попавших на голую кожу. Да что истории? Андрей и сам видел таких несчастных.

Видел ли? Вдруг и вправду видел? «Воспоминания» были очень яркими, и Духов не знал: под силу ли гипнозу вытворять с разумом такие шутки.

Опять стали наползать сомнения. Как черные тучи.

Но в этом мире нет туч. Небо все время желтое. Но если ему известно про тучи, значит…

Впору было завыть.

Размышления напоминали перетягивание каната. Соперниками выступали два мира, а канатом служил разум Андрея. Силы были равны, борьба никак не заканчивалась, и это мучило.

Духов покачал головой, наклонился и уперся лбом в колени.

Где правда? Как разобраться? Что для этого нужно сделать? Андрей был готов на все, лишь бы состязание двух миров завершилось.

– Подскажи. Пожалуйста, – он поднял голову, посмотрел вверх и представил Кагановского. Высохшего, желтого старика с пластмассовой рукой, сидящего в инвалидном кресле. Очень ярко представил, словно видел писателя только вчера.

Удалось бы это Андрею, если бы Кагановского не существовало в действительности?

Он не знал.

Размышления длились уже больше получаса, а Духов не смог высвободить из запутанного клубка вопросов ни единой ниточки. И не представлял, как быть дальше.

Беспомощность одновременно и пугала, и злила. Накатила слабость, резало горло, очень хотелось пить. Воображение нарисовало грязную миску, полную пей-еды.

«Вот бы сейчас эту дрянь сюда…» – Андрей горько усмехнулся, тяжело сглотнул.

И услышал плеск.

Тут же подобрался, повернулся к озеру.

По зеленой глади расходились круги. Темные разводы пришли в движение и стали похожи на длинных плоских змей.

Духов перекатился на четвереньки. Напрягся, будто спринтер перед забегом. И стал ждать.

Под толщей зеленой воды – разумеется, если эта гадость была водой, – вспыхнуло несколько пятен белого света. Они увеличивались. Значит, источник свечения поднимался.

«Спрячусь, пока оно не вынырнуло», – решил Андрей.

Он встал. Обошел пласт земли. Присел с краю и выглянул.

Пятна белого света метались из стороны в сторону, но пока не достигли поверхности.

Что это? Очередное чудовище? Скорее всего. Тогда зачем оно всплывает? По собственной прихоти?

«Или почуяло… добычу», – Духов содрогнулся, поняв, что назвал добычей сам себя.

Но возможно ли это? От засады Андрея до озера не близко. К тому же неведомая тварь была на дне. Как могла она его почуять?

– Легко, – шевельнул губами Андрей, вспомнив все, что пережил за последние два часа.

В порожденном Волной Безумия лесу и впрямь возможно все. За свою недлинную жизнь Андрей не раз видел страшные сны. Нелепые и жуткие до дрожи. Но ни один не мог сравниться с кошмарами, которыми полнился Ползучий Бор.

«Реальность всегда страшнее», – пришла мрачная мысль, и Духов вздрогнул: вот он и признал, что этот жестокий и отвратительный мир существует на самом деле.

Но было ли это правдой? По-прежнему неизвестно.

Снова плеск. На этот раз сильнее.

«Давай, покажись», – заклинал Андрей скрытое в озере существо.

Он с удивлением обнаружил, что страхи исчезли. Не пугали ни обреченность, ни опасности проклятого леса. Только желание раз и навсегда разобраться, где настоящее, а где морок, по-прежнему жгло душу. Но каким образом отделить одно от другого?

От проникшей в разум мысли перехватило дыхание. Андрея, наконец, осенило.

Это ведь так просто!

И вместе с тем безумно страшно…

Духов посмотрел на озеро. Зеленая поверхность волновалась все сильнее. Пятна света по-прежнему метались из стороны в сторону. Если там и вправду проснулась тварь, если эта тварь собирается вынырнуть, то именно она поможет ему понять все.

От начала и до конца.

«Это очень просто», – мысленно повторил Андрей, чувствуя, что опять начинает дрожать, а дыхание учащается.

Очень просто. И очень страшно.

Когда тварь покажется, Духов сам пойдет к ней. Добровольно станет добычей. Монстр схватит его – в этом нет сомнений. Тогда-то все и решится…

Если Чаша Жизни порождена гипнозом, то исчезнет, поскольку Андрей «умрет» и покинет этот мир. А сам Духов придет в себя в квартирке Кагановского. Возможно, писатель хочет именно этого. Он ведь любит несчастливые концовки. Взять хоть его первые произведения, хоть «Лабиринт», хоть «Узника мрачного особняка». Везде финалы такие, что бросает в дрожь.

Если же выдумкой, порожденной отчаявшимся, желающим спастись в собственных фантазиях, уставшим от жестокости разумом, окажется тот мир, где существует Кагановский, где нет Ползучего Бора, монстров и Фронов, то Андрей умрет по-настоящему. Тварь растерзает его, и это станет концом всего.

Вернулся страх. Окутал, сдавил. Стиснул, будто смирительная рубашка.

Андрей посмотрел на озеро. Попытался сглотнуть и чуть не согнулся в приступе рвоты.

Хватит ли у него сил и смелости, чтобы решиться и осуществить задуманное? Духов не знал. Не был уверен. Может, эта вспышка – всего лишь признак приближающегося сумасшествия?

Пятна света были уже у самой поверхности. Значит, монстр скоро покажется. Андрей вдруг понял, что не хочет, чтобы тварь всплывала. Пусть лучше остается в своем озере. Тогда не понадобится ничего выяснять…

Злость. Хлестнула не слабее плети-огневухи.

– Не надо трусить! – прошипел Духов, до боли сжимая кулаки. – Это бессмысленно! Все равно кругом смерть!