Кирилл Смородин - Пленник гибнущего мира

Зеленая вода стала бурлить. Андрей вздрогнул и отскочил.

«Всплывает!» – он трясся так, что едва удерживал равновесие.

Пятна света замерли – и тварь, наконец, показалась.

Толстое грушевидное тело с гладкой буро-зеленой шкурой словно вырастало из озера. Чуть заметно извивалось, шевелило множеством трубчатых отростков. Белое свечение исходило от нескольких гроздей пульсирующих пузырей, под которыми темнела разинутая зубастая пасть, окруженная длинными конечностями, похожими на крабьи лапы. Конечности беспрестанно двигались – сгибались, выпрямлялись, переплетались, норовили залезть в пасть. Размерами существо не уступало бронированной многоножке, распавшейся на полтора десятка монстров.

«Вынырнуло!» – Духов смотрел на чудовище и всхлипывал. Но слез по-прежнему не было.

Тварь дернулась и взревела. Заложило уши. Клочки синего тумана заметались, словно испугавшись жутких звуков. Андрей пригнулся. Потом не выдержал и отошел за пласт земли. Прикрыл глаза.

Итак, чудовище здесь, в нескольких десятках шагов. Что теперь?

Андрей не представлял, сколько внутренних сил придется собрать, чтобы шагнуть навстречу гибели. Он мог и не дойти – умереть от разрыва сердца. Впрочем, так было бы даже лучше. Не пришлось бы мучиться в чудовищной пасти…

Ноги подогнулись. Духов сполз на землю. Съежился. Страх лишал рассудка. Путал мысли. Терзал душу.

От новой волны рева содрогнулся укрывший его пласт земли.

«Оно… зовет меня», – Андрей запустил пальцы в волосы и замотал головой. Сил ужасаться собственным мыслям не осталось.

В голове шумело. Кровь толкалась в жилах на висках. А взгляд шарил по сторонам. Скользил по деревьям-исполинам с похожими на щупальца ветвями, со склизкой серой шкурой, облепленной разноцветной светящейся мерзостью. Замирал на задранных к невидимому желтому небу пластах мягкой и пористой, будто губка, земли… На лужах слизи… На длинных хвостах синего тумана…

Все это отравлено. Мертво. И Андрей тоже станет частью этого царства смерти. Вопрос лишь в одном: когда и как? У Духова был выбор. Он мог продолжать прятаться, спасаться от тварей Ползучего Бора, пока не лишится сил от голода и жажды, пока не высохнет, пока не начнет загибаться от лающей болезни… Пока не умрет. А мог встать, пойти к монстру из озера, закрыть глаза – и тоже умереть. Но гораздо быстрее, без лишних мук и страхов. Надо только решиться…

«Надо решиться», – мысленно повторил Андрей.

Он вспомнил Фабела. Его красное осунувшееся лицо. Кривые губы, облепленные кровавым гноем. Вспомнил, как толстый Шкурник страдал от приступов жестокого глухого кашля. Вспомнил, как тот погиб от лапы Изверга. И о чем он, Духов, тогда подумал. «Может, оно и к лучшему…»

– Может, оно и к лучшему, – прошептал Андрей.

Фабел сейчас свободен. От всего. От Степной Обители. От мерзких побегов Ползучего Бора. От Фронов. От желтого неба. От лающей болезни. И освободил толстого Шкурника всего один удар костяного молота.

Раз – и все…

Воспоминания отнесли Андрея еще дальше. К концу его первой Стёски, когда из проклятого леса вышел Изверг. Тварь убила Шкурника. Пронзила щупальцами. Духов не сомневался, что несчастный чувствовал ужас и адскую боль. Но длилось это недолго.

Рык вернул Андрея к действительности: ему все еще предстояло сделать выбор.

И Духов решился. Задыхаясь, заглатывая воздух – отравленный: нельзя об этом забывать! – он поднялся и вышел из укрытия.

Нужно просто идти вперед. Преодолеть полсотни шагов. Затем немного страха и боли, и он все узнает. Пускай даже тот мир, хороший и бесконечно родной, окажется порождением фантазий. Воспоминания о нем – лучшее, что было в его жизни. И он умрет, представляя красивые и высокие дома, шумные улицы, небо в мягкой облачной перине…

Но до чего же страшно!

Андрей повернулся к чудовищу, которое уже сейчас внушало ужас. А что будет, когда он приблизится?

«Не надо об этом думать!» – велел он себе и сделал первый шаг.

Тварь зарычала.

Еще шаг. Новый рык.

– По… потерпи, – выдавил Андрей. Он не понимал, зачем заговорил с монстром. Наверное, хотел внушить себе, что чудовище разумное. Тогда было бы не так страшно. – Я у-уже иду.

Чудовище оставалось неподвижным – если не считать шевелящихся конечностей, окружавших пасть.

«Нет никакого чудовища, – мысли вдруг отяжелели. – Я просто возвращаюсь домой».

Верно. Надо только представить свой двор. Вместо устеленной синим туманом губчатой земли – асфальтированная дорожка. Огромная туша – всего лишь подъезд с высоким крыльцом. А круглая черная пасть – дверь с домофоном.

Вот и все. Монстра нет. Он просто идет домой.

За спиной осталось десять шагов.

Тварь шевельнулась. Из воды взметнулось несколько щупалец. Темных и мясистых. На несколько мгновений они зависли в воздухе. Потом шлепнулись на берег. Потянулись к Андрею.

Духов замер. Страх стал метаться внутри. Биться обезумевшим зверем.

Нет! Надо назад! Нельзя идти на заклание к порождению Ползучего Бора! Это безумие! Самоубийство!

Назад! И поскорее!

Поздно. Щупальца добрались до Андрея. Одно обвилось вокруг ноги. Сдавило так, что Духов вскрикнул от боли.

Монстр отозвался ревом. Щупальца шевельнулись. Духов потерял равновесие. Упал на спину, и конечность повлекла его к озеру.

Андрей заорал. Стал извиваться. Попробовал выдернуть ноги. Бесполезно.

А тварь приближалась.

– Получи!

Что это? Человеческий голос?

– Держись!

Так и есть. Голос. Хриплый, надтреснутый.

Фигура в лохмотьях возникла из ниоткуда. Занесла над головой что-то длинное и острое, покрытое зазубринами. И одним махом перерубила щупальце, опутавшее Андрея.

Монстр заревел. Заметался, поднимая тучи брызг. Щупальца со свистом рассекали воздух. Грозди светящихся пузырей начали мигать.

А человек уже завис над Духовым. Лицо скрывали немытые космы и длинная борода.

– Живой?! – спросил незнакомец скорее у себя, чем у Андрея. – Тогда поспешим!

Он ловко ухватил Духова за плечо. Одним быстрым движением поднял. Подтолкнул и кинулся под защиту земляных пластов.

Новая волна рева.

Потемнело в глазах. Ноги подкосились, и Андрей грохнулся наземь.

Спаситель обернулся и замер. Выкрикнул неразборчиво и устремился обратно. Схватил Андрея за руки и потащил.

Бушевал монстр. Незнакомец, пыхтя и ругаясь, волок Духова прочь от озера.

Глаза застилало красное марево. На его фоне сплеталось множество черных щупалец. Мысли путались. Сознание гасло.

Андрей застонал и лишился чувств.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит, прислонившись головой к чему-то мягкому, пружинящему. Ломило виски, в животе ворочалась тошнота, тело казалось невероятно тяжелым. Андрей сглотнул, сморщился. Жажда крепкой сухой рукой держала за горло.