Анна Старобинец - Икарова железа (сборник)

«Я эту майку хранил, чтобы она напоминала о доме. Я очень скучал».

«Как хорошо, что я вернулся домой».

«Я всегда слушаюсь свою маленькую принцессу».

Все эти слова. Эти и еще десятки, сотни других, которые Даня говорил ей с тех пор, как вернулся домой. Все не его . Все – чужие, глянцевые слова…

Она вдруг осознала, что понятия не имеет, дома ли сейчас Даня. За этот вечер и ночь он несколько раз появлялся и исчезал. Когда появлялся…

как привидение

…заходил к Тасе, маячил где-то на периферии зрения, гремел посудой на кухне, но с ней ни разу не заговаривал.

как привидение, привидение

Стало так страшно, что она побежала в спальню (он был на месте, спал, уткнувшись лицом в подушку), включила свет, все лампы, растолкала, сказала, нужно поговорить.

Он был какой-то совсем заторможенный – впрочем, у всех бывает со сна. Сел в кровати. Глаза бессмысленные, как лоснящиеся круглые пуговицы с темной точкой посередине. Потер их пальцами, круговыми движениями, как будто бы начищая. Слюняво чавкнув, разлепил губы:

– После того, что ты совершила, мне трудно с тобой говорить.

бинго

Снежок в груди завертелся в три раза быстрее, потом сорвался и соскользнул куда-то в низ живота. Герой рассказа, байронический пятидесятилетний безработный (но он потом разбогатеет), такую фразу говорил своей стервозной жене-изменщице (но она потом исправится).

– Ты можешь сказать то же самое другими словами?

Он тускло уставился на нее – без удивления, без выражения вообще. Она спокойно, как будто рассматривала неудачную картинку в журнале, отметила, что у Дани нет тени. Но в ту же секунду, как будто невидимый художник принял претензию к сведению, тень выползла и прилипла к стене расплющенным темно-багровым головастиком.

он не спит его просто нет

«Неровная краска, – почему-то подумала Женя. – Неровно, буграми застывшая краска».

егорка знает, в какую игру ты играешь

– Тебя здесь нет, – сказала Женя и закрыла глаза.

– Ты сумасшедшая, – Даня стал натягивать штаны. – Я не бросаю тебя только из жалости.

А эту фразу говорил не тот, безработный, а, наоборот, банкир. Неверный муж одной из пациенток психиатра-эльфа. Потом он тоже исправился. Потом они все исправились.

Она не открывала глаза, пока не услышала, как хлопнула дверь в коридоре.

егорка знает, в какую игру ты играешь

– А где ваш масик? – Мария окинула Женю настороженным взглядом. – Вы плохо выглядите, Евгения.

Стайка токующих мамаш резко замолкла – будто увидели птицу другой породы.

– Тася приболела, – прощебетала Женя как можно более легкомысленно. – А я немного не выспалась.

Мария сощурила безумные глаза:

– А с игровой приставочкой все в порядке?

– Все замечательно, – Женя машинально потеребила ремешок сумки. Там, в сумке, лежал конверт с нужной суммой. Она отвезет конверт в «Нянюшку», и все будет в порядке. Они починят. Все встанет на свои места и будет в полном порядке. И зря она сюда притащилась – нужно было ехать прямиком в «Нянюшку». А то, что ночью… То, что ей мерещилось ночью, – нервный срыв, так бывает. Когда волнуешься и не спишь, так бывает. Не надо было приходить сюда, в школу…

– Детишки редко болеют, когда их «Споки» исправны, – сказала стоящая тут же, в стайке, классная руководительница. На ней было белое платье с кружавчиками, облегавшее жирную задницу. Почему она, интересно, не на уроке?..

– Как это верно, Наталья Михайловна! – восторженно взвыла Суходольская.

– Я беспокоюсь за Тасю, – сказала Наталья Михайловна металлическим голосом. – Мы все беспокоимся.

– Вы лучше бы беспокоились, что урок уже начался, а вы здесь стоите, языком зацепились, – огрызнулась Женя.

Наталья Михайловна захлопала глазами, как кукла, которую то кладут, то ставят в вертикальное положение.

– Вам следовало бы знать, – укоризненно вступилась Мария, – что наши детки, Евгения, давно уже организуют себя сами. Ведь в «Споки» есть программа совместного обучения, которая помогает не только сплотить коллектив, но и задать определенную планку…

У школьных ворот показались старуха и Виноградов. Остановились. Она не переставала что-то бубнить. Он молчал, на нее не глядя. Она его подтолкнула. Он замотал головой. Она замахнулась. Он заслонился рукой. Она вцепилась в его руку и поволокла за собой на территорию школы. Он что-то сказал. Она отпустила. Он медленно пошел сам. Она скрылась за воротами. Вся сценка выглядела как хорошо отработанный клоунский номер.

– Евгения, вы не слушаете… Вам разве не интересно…

– Мне интересно, – Женя медленно пошла наперерез Виноградову.

– Недоразвитый… – зашуршали за спиной голоса мамаш.

Не надо, не надо. Не надо с ним разговаривать. Надо просто уйти.

– Отстаньте! – шарахнулся Виноградов. – Я бабушку позову.

– Коля, мне нужно с тобой поговорить, – очень тихо, чтобы мамашки ее не услышали, произнесла Женя.

– Мы с Егоркой не хотим говорить. Вы нас выгнали.

– Прости… простите. Я была не права. Пожалуйста, Коля.

– Нет, – он попытался ее обойти.

– А как же доброе дело? Помнишь, как в сказке? В награду за то, что я за тебя заступилась…

– Егор говорит, вы не дали ему сделать доброе дело. Теперь он вам ничем не обязан.

– А ты не мог… вы не могли бы поговорить со мной просто так? Что ты имел в виду, когда сказал, что Тасиного папы нет? Пожалуйста, это важно. Просто у нас… кое-что случилось. Я испортила «Споки».

Виноградов сощурился – недобро, по-взрослому, – и наклонил голову набок. Потом кивнул и глянул на Женю с кривой улыбкой:

– За просто так ничего не бывает. Особенно в сказках. Но если вы исполните нашу просьбу, мы ответим на три вопроса.

– Хорошо, – согласилась Женя. – Что я должна сделать?

Ну что за бред. Зачем играть в какие-то дурацкие игры с больным ребенком…

– Скажите, громко, чтобы все слышали: «Я испортила чертов «Споки»!»

– Зачем?!

– Допустим, чтобы Егорка повеселился.

– Нет. Этого я делать не буду.

– Ну, как хотите, – Виноградов быстро зыркнул по сторонам и направился обратно, к школьным воротам.

– Ты не идешь на урок?

Он повернулся:

– Вы так ничего и не поняли. Там нет никакого урока.

– А что там есть? – тупо спросила Женя.

– Там игрушки.