Олег Львов - Проклятая рота

Лагерем встали на этот раз на берегу большого озера, и мне выпало натаскать воды на десяток, а затем еще и выяснилось, что стоять на страже во вторую половину ночи.

– В этих местах уже видели вражеских лазутчиков, так что гляди в оба, – сказал Фихти.

Я кивнул, изображая тупую покорность.

Сменявшийся с поста Пугало разбудил меня, потрепав по плечу.

– Вставай, – прошептал он. – Время.

– Ага, да, сейчас, – промямлил я, вспоминая те времена, когда тренер на сборах будил нас за час до завтрака и выгонял на зарядку – как это казалось тогда жестоко рано. – Все тихо?

– Появлялся Мухомор, и только-то.

– Неужели сам? – удивился я.

– Да ну, что ты, – Пугало усмехнулся. – В виде летучей мыши, только башка его. Услышав об аскетах с Ковчегом Тьмы, едва летать не разучился, но я его вовремя поймал. Их всех исповедовали, каждого проверили, но тебя, Рыжий, почему-то не нашли.

– Почему, интересно? – пробурчал я, поднимаясь на ноги. – Что-то еще?

– Да, что-то, но о нем потом, – Пугало улегся на нагретое мной место и нагло захрапел.

Лагерь лежал вокруг точно огромный и смрадный половик, засыпанный мусором, на востоке нежилось под звездами озеро. С той стороны, где расположились чародеи Синеглазого, доносился негромкий речитатив, кое-где костры рассеивали мрак, но в основном было тихо и темно.

Я сходил отлить и устроился на месте часового рядом с лошадьми.

За то время, что я провел там, борясь со сном, не произошло ровным счетом ничего интересного. Луна взошла только под утро, изрядно похудевшая с того момента, как я видел ее в последний раз. На рассвете в дальнем от нас конце лагеря поднялась суматоха, но затихла быстро и без последствий.

Первым встал, как и надлежит командиру, Фихти, я помахал ему, показывая, что не сплю.

– Годится, – сказал десятник и принялся возиться, натягивая сапоги, а я сообразил, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Ощущение было такое, будто я вморожен в глыбу совершенно прозрачного, но при этом невероятно холодного льда. Дышать я не мог, онемение сковало кожу, я почти чувствовал, как смерзаются губы, как иней оседает на глазах и свирепый мороз проникает в тело.

Опять этот дурацкий «приступ». И что с ним делать?

Но на этот раз появилось кое-что новое – мне показалось, что внутри я ощущаю некоторое копошение, неприятное движение, но не в брюхе, где могут завестись всякие глисты, а почему-то в груди.

Прошло все, правда, как и раньше, само собой, и довольно быстро, минут через пять, так что никто не заметил, что со мной был какой-то непорядок. Только Пугало все равно пронюхал, и когда мы уже седлались, подошел вплотную и очень тихо поинтересовался:

– Опять у тебя это было? Ну, мороз-то?

– Заметно? – угрюмо пробурчал я.

– Рожа у тебя в тот раз и сейчас – одинаковая была, – он вздохнул. – Ничего, сладим.

Ну да, либо я с этой ерундой, либо она со мной, тут к гадалке не ходи.

Этот день начался с того, что к нам присоединился отряд всадников на раргах, а в небе объявился дракон, белый, точно снежок. Немного позже впереди, на северо-востоке, я разглядел столб дыма, а потом сообразил, что их вообще несколько.

– Это Приме, столица герцога Примейна, осажденная войском Желтого Садовника, – сказал Пугало.

– Ты откуда знаешь, покусай тебя боги? – удивился Ярх.

– Сегодня ночью-то, пока ты храпел и вонял, я общался с Мухомором, узнал заодно, где мы, ну а ему рассказал, сколько войска идет на выручку города под командой ва-Нартога.

– А ты сосчитал? – спросил я.

– Конечно. В первый же день.

Вот так, пока я тут глазами хлопал да ежился от страха при виде аскетов, серьезные люди… в широком смысле этого слова… внимательно смотрели по сторонам и запоминали, что к чему.

– Так что скоро, куда быстрее, чем подозревает наш полководец, нас ждет драка.

Не прошло и получаса, как фигня начала твориться с порхавшим по небу драконом – он взревел, замахал крыльями вразнобой, а затем и вовсе кувырнулся через голову, едва не сбросив наездника.

– Сранская магия, – пробормотал Ярх. – Инквизиторы… или наши?

Судя по тому, что вспышек и прочих световых эффектов, так любимых слугами Желтого Садовника, не наблюдалось, какую-то пакость летучему ящеру устроили Мухомор с Семеркой. Сидевший на шее дракона чувак сумел выровнять полет, но вынужден был посадить свою зверюшку где-то далеко позади войска.

А немножко позже авангард нашего воинства, где находились Дети Ночи, аскеты со своими носилками и сам тысячник со свитой, забрался в небольшой и негустой лесок. Только вот не прошли мы по нему и двух сотен метров, как справа и очень близко прогудел рог.

– Вниз! – гаркнул Пугало, и мы трое спрыгнули с лошадей за миг до того, как на колонну обрушились сотни стрел.

Ставший похожим на ежа Фихти свалился наземь, крики людей смешались с ржанием коней. Я поспешно нахлобучил шлем, сдернул с седельного крюка щит – стрела, как известно, дура, она не станет разбирать, враг ты тому, кто ее выпустил, или тайный союзник.

– Строй! Строй! Печень ехидны! – заревел где-то впереди капитан Вуазен. – Быстрее ко мне!

Но крик его оборвался – похоже, кто-то из лучников выцелил-таки командира Детей Ночи. От нашего десятка к этому моменту остались только мы трое да еще один из братьев-гномов – все лежали на земле, укрывшись за трупами лошадей.

Стрелы лететь перестали, зато из зарослей полезли вооруженные люди в кольчугах.

– Вперед! Вперед! – завопили с разных сторон.

Откровенно говоря, мне очень не хотелось сражаться со своими и, увидев, что нас атакуют вояки Желтого Садовника, я испытал немалое облегчение – тут даже если и убьешь кого под горячую руку, потом вряд ли будешь страдать угрызениями совести. Главное – не дать никому прикончить тебя самого, как-то выбраться изо всей этой катавасии.

Наш соратник-гном вскочил на ноги, и с нечленораздельным воплем ринулся навстречу врагу.

– Мы чего? – хрипло прошептал Ярх.

– Ползем вперед-то, к этим, аскетам, – ответил Пугало.

Жрецы Синеглазого от обстрела не пострадали, ни одна стрела до них не долетела. Сейчас они столпились вокруг Ковчега Тьмы и, закинув бородатые физиономии к небу, что-то бормотали.

Рота, во главе которой мы не так давно ехали, сбилась в плотную кучу немного сзади – там орали десятники, звенели мечи, в нашу сторону никто не смотрел.

И мы поползли, через лужи крови, огибая трупы бьющихся в агонии лошадей, стонущих людей. Миновали нашего командира, лежавшего на спине, раскинув руки, так что было отлично видно оперенное древко, торчавшее из смотровой щели забрала – капитана убил настоящий снайпер или редкостный везунчик.

Земля дрогнула, аскеты дружно сделали шаг назад, и черный ящик, окованный золотыми полосами, открылся. Из-под отскочившей крышки ударил столб темно-синего дыма, закрутился, подобно смерчу, и в нем проявились два багровых глаза, огромных и полных неистовой злобы.