Виктор Побережных - Спасти будущее! «Попаданец» Вождя

– Николай! Толкни этого задумчивого. Да посильнее! А то взял моду начальство не слушать! – голос повернувшегося с переднего сиденья Мартынова вырвал меня из размышлений на мгновение раньше, чем Кузнецов ощутимо ткнул меня по ребрам, а Мень, вертящий баранку, ехидно хихикнул.

– О! Вернулся в бренный мир, философ! – несмотря на шутливый голос, Мартынов был серьезен. – Вижу, что вам понравилась сегодняшняя поездка, товарищи офицеры. И это очень хорошо! А съездили вы к детишкам для того, чтобы не только душами отдохнули и детей обогрели, но еще раз увидели, ради кого жизнью рискуете! И работу свою лучше делали! Так вот, товарищи. Выход у вас послезавтра, и задача не совсем обычная. В основной группе пойдете вы трое, остальные будут вас прикрывать со стороны, а в случае эксцессов… ну, не маленькие, сами все понимаете. Задача же у вас такая…

Интерлюдия 13. Москва, Кремль, рабочий кабинет президента РФ, март 2013 г.

– …приятно, что вы помните, но плохо, что забыли еще больше. Ну да ладно. Это тема отдельного разговора и людей другого уровня. В случае согласия на контакт предлагаем обновить плакаты с указанием логина в «скайпе»…

Владимир Владимирович в очередной раз остановил воспроизведение записи и задумчиво побарабанил пальцами по столу. Сидящий напротив офицер спокойно встретил взгляд президента.

– Ты понимаешь, Николай Петрович, что означает этот звонок?

– Понимаю, Владимир Владимирович. Они могут…

– Ни хрена ты не понял! То, что они имеют доступ к нам, было давно понятно! А вот то, что их специалисты спокойно могут пользоваться нашей связью, в том числе посредством Интернета, мы узнали только сейчас. А что они еще могут, если спокойно засвечивают специалистов уровня Кузнецова? И случайно ли засветили, учитывая его специализацию? А твои «гении» так на месте и топчутся! На сколько максимально открывается окно? Полторы минуты? Ах, три! Ну это же полностью меняет дело! – Путин всплеснул руками, нарочито изображая радость. – А открыть в заданной точке сколько раз получилось? Ни разу? Ну и толку с твоих балбесов?

– Но Владимир Владимирович! Времени открытия портала и его локализации вполне достаточно для проведения силовых мероприя…

– Ты идиот, Николай? – Президент, слегка наклонив голову, стал внимательно разглядывать вздрогнувшего офицера, словно увидел перед собой не давно знакомого человека, а неведомую зверушку. – Ты против кого силовую акцию проводить решил? Против предков наших. Пусть из другого мира, но НАШИХ, Коля? Против деда моего? Своего? Против тех, благодаря кому мы вообще живем? Может, нам еще и «ядрен-батон» в них захерачить? А? Что молчишь-то, Коля? Что глазки-то отвел? Скажи-ка мне, воинственный ты мой. Сколько времени мы все проживем, если страна узнает о таком нашем деянии? А в том, что узнает, даже не сомневайся! Уже слухи пошли. Очень близкие к правде слухи! И не только у нас! То-то американцы сначала наезжали, а теперь притихли, как мышь под веником, только Морганы шевелятся. Так что, Коля? Сколько проживем-то? Не знаешь? Так я тебе отвечу – пока не поймают нас! Армия и полиция против них не пойдут. А люди, которые нас за подобное деяние не просто порвут, а уничтожат, найдутся в избытке! Как и среди простых граждан. Не забыл еще, КТО реально победил на конкурсе «Имя России»? И не забывай. Чревато. Особенно теперь чревато…

Вот что меня поражает в Кузнецове, так это его реакция на окружающее его! Вернее, отсутствие всякой реакции. Если меня слова этой песни «Чижа» заставили раздраженно поморщиться, то Николай только прислушался, едва заметно усмехнулся и преспокойненько продолжил пить кофе. Хотя нет. Эта коричневая, густая жидкость, налитая в белые фарфоровые чашки, к кофе имела очень отдаленное отношение. Только запах и цена роднили его с некогда моим любимым напитком. Но и кофейный напиток «Ячменный колос» из моего детства тоже пах вкусно, но кофе от этого он не становился. Но это кофейный напиток! А тут… сидим, типа, в кофейне торгового комплекса, пьем якобы «эспрессо», а на деле… Может, кафетерии из детства были не такими, гм, красиво оформленными и отмытыми до блеска, в них не было мягких стульев и столиков с салфетками, а на стенах не висели шикарные фотографии и колонки, из которых звучала музыка. Были круглые столики, с крючками для сумок и сеток-авосек под крышкой, хамоватые тетки за прилавками и небогатый выбор бутербродов и плюшек за стеклом. Но было то, чего нет и никогда не будет в этих стандартных, похожих друг на друга, как братья-близнецы, современных кофейнях. Атмосферы не праздника, нет. Чего-то такого неуловимого, трудно формулируемого разумом, что почти невозможно выразить словами, а только ощутить, окунувшись в атмосферу места. Так же трудно описать детское впечатление от первого похода в цирк, любовь к которому, увы, с возрастом у многих проходит. И то, что приводило в детстве в восторг, начинает раздражать и вызывать отторжение. Но ощущение чего-то родного, близкого и знакомого остается.

– О чем задумался? – Николай отставив в сторону чашку с «кофем», улыбнулся. – Сидишь с отсутствующим взглядом, бурду эту прихлебываешь и даже не морщишься.

Выслушав мой сумбурный рассказ, Кузнецов неожиданно грустно усмехнулся.

– Это бывает, Андрей. У всех бывает. Особенно на задании. – Секунду помолчав, он продолжил: – Но мне удивительно то, что ты-то сейчас на Родине. В своем мире, где родился, рос… любил, в конце концов! Даже наши «психи» не говорили о вероятности такого настроения у тебя, а тут…

– Может, потому, что Родина для меня именно там, за проходом? – Я мотнул головой, словно показывая на портал, располагающийся за спиной. – Понимаешь, Коля… Для меня здесь все чужое… Не мое. Эти лица, дурацкая музыка, несущаяся со всех сторон. Шикарные и не очень тачки. Рожи зажравшихся политиков на экране телевизора и не менее упитанные и наглые лица полицаев. Похоже, что я только теперь окончательно осознал, во что выродились некогда великая страна и народ. Те же политики и чиновники не с луны берутся. Добрая половина тех, кто материт чиновничий беспредел и коррупцию, окажись на месте этих людей, повели бы себя точно так же.

– И ты? – Вопрос Николая застал меня врасплох. – Ты бы тоже стал тянуть взятки?

– Тот, каким я стал, – нет. А вот каким был четыре года назад… Не знаю. Может, и не стал бы, но полной уверенности нет. Да не столько эта долбаная коррупция страшна, сколько перерождение людей и превращение государства черт знает во что! Подавляющее большинство страны либо торгует, либо ворует. Малая часть что-то производит, а оставшаяся руководит и охраняет. Вот что плохо, а…