Александр Баренберг - Конкистадор из будущего. «Мертвая петля» времени

Внеся полмарки задатка, договорились встретиться завтрашним утром и, с чувством выполненного долга, направились отдыхать после долгого трудного путешествия. Никто, вопреки предупреждениям, на нас не нападал, да и вообще на улицах, полупустых из-за полуденной жары, было относительно тихо. А постоялый двор встретил распахнутыми дверями и отрядом королевской стражи, заполнившей его крыльцо.

С нехорошим предчувствием протиснулся внутрь. Так и есть! Четверка наших людей стояла у стенки, опустив оружие ввиду направленных на них копий. Один держался за окровавленное плечо. Видимо, пытался оказать сопротивление. А рыцарь в блестящей кольчуге и белом плаще, командир стражников, держал за руку ошеломленную Анну. Рядом отирался араб в белоснежном тюрбане с пером павлина, прикрепленным к нему рубиновой застежкой. На поясе болталась кривая сабля в роскошных золоченых ножнах. Да и вообще выглядел как вельможа. Он сразу мне не понравился.

– А вот и они! – произнес араб, завидя нас. Говорил он с акцентом, но понятно. Не хуже меня, по крайней мере. Рыцарь повернулся к нам:

– Это вы те самые иудейские колдуны, выкравшие невесту самого наместника султана? – грозно вопросил тот.

Стражники нехорошо стали смотреть на нас, поигрывая копьями, их было много, и я понял, что надо срочно исправлять ситуацию:

– Что за глупости! Мы простые торговцы! А девушка сама сбежала и прибилась к нашему каравану!

Тут к рыцарю подбежал хозяин постоялого двора, знакомый с Цадоком, и что-то забубнил ему на ухо. Вроде как этот весьма уважаемый в городе человек собрался замолвить словечко. Надо сказать – очень вовремя! Арабский вельможа тем временем нетерпеливо притаптывал, так что захотелось посоветовать ему сбегать в уборную, не откладывая, пока не случилось страшное. Рыцарь, выслушав хозяина, повернулся к арабу и произнес категорическим тоном:

– Это известные, уважаемые купцы, почтенный Абдалла, а никакие не колдуны! Они ни при чем! Забирайте девушку и уезжайте!

Абдулла метнул на нас злобный взгляд, но спорить не стал, протянув к Анне руку и что-то пролаяв по-арабски. Та в ужасе отстранилась и, плача, обратилась к рыцарю:

– Сир, пожалуйста, помогите!

– Не имею права! У нас мир с султаном, и я не могу не пойти навстречу уважаемому посланцу наместника!

– Но он же неверный! А я христианка! – горячо продолжала убеждать девушка. – Меня выдают замуж насильно и заставляют поменять родную веру!

– Она лжет! Она мусульманка! – заорал Абдалла. Он, конечно, формально был прав, но в данных обстоятельствах я решил, что можно и соврать, поэтому вмешался:

– Нет, она говорит правду!

Рыцарь в затруднении явно собирался почесать в затылке, но ему помешал шлем:

– Если это правда, то серьезно меняет дело. Боюсь, почтенный Абдалла, только король может вынести окончательный вердикт по этому вопросу. Я забираю девушку во дворец, а вы приходите завтра с утра, король вас примет. И ты тоже приходи, будешь свидетелем! – ткнул он кольчужным пальцем в меня.

Анну увели. Замотанный в дорогущие шелка, хотя и с несколько приглушенной серой, густо осевшей в складках дорожной пылью яркостью красок, Абдалла подошел ко мне вплотную и так долго сверлил в упор ненавидящим взглядом, что невольно стали закрадываться сомнения – уместно ли в данной ситуации сразу врезать по наглой бородатой роже с правой или необходимо все же сначала сказать что-то подходящее случаю. Решить данную проблему не успел, так как нахал вдруг резко развернулся на каблуках и молча пошел к выходу. За ним исчезли четверо его сопровождающих.

Я подошел к Менахему – владельцу постоялого двора, заступившемуся за нас перед начальником городской стражи. Судя по всему, он достаточно влиятельный и информированный человек.

– Что здесь произошло, уважаемый?

– Сир Гильом неожиданно явился в сопровождении стражи и этого господина из Иерусалима, – начал рассказ хозяин, хмуря брови. Ему явно не доставляла радости возможность быть втянутым в чужую разборку, однако присутствие в нашей компании известного купца Цадока, усиленное рекомендательным письмом от самого Маймонида, не оставляло выбора. – И заявил, что мы укрываем беглую невесту наместника султана. Ваши люди пытались оказать сопротивление – результат вы видите. А потом вы сразу пришли…

Ясно. Видимо, не успев перехватить нас до границы, наместник послал своего человека с претензией к властям. Наверное, отношения с королевством позволяли надеяться на положительное решение вопроса. И хотя этот Абдалла явно выехал на день позже, однако двигался налегке и прибыл в Акко почти одновременно с нами. Что же теперь делать? Ведь уже договорились с капитаном корабля! На секунду опять закралась заманчивая мысль – а может, ну ее, эту Анну, к чертям собачьим? Зачем она нам? Одни проблемы от нее. Сядем завтра на рассвете на нанятый корабль, и ищи-свищи! Король Амори как-нибудь без нас решение вынесет, не маленький.

Не успел я прогнать эту гадкую мыслишку, как ее вслух высказал Цадок. Почти теми же словами. Я взглянул на Олега. Тот явно колебался: с одной стороны, бросать беспомощную девушку нехорошо, конечно, с другой – чужая страна, чужие порядки, и можно угодить в крайне неприятную историю.

Тогда я просто сказал, тоном, не допускающим возражений:

– Олег, пошли кого-нибудь в порт сообщить на корабль, что мы откладываем отплытие!

И, даже не посмотрев в сторону Цадока, отправился отдыхать…

Вот эту халупу из грубо обработанного камня они называют королевским дворцом? Ну-ну… Нет, выдерживать осаду в ней, наверное, неплохо, но дворец… Ладно, это не мои проблемы. В сопровождении тащившегося с явно проступавшим на полном бородатом лице предчувствием крупных неприятностей Цадока и присоединившегося по его просьбе для придания солидности и консультации в случае необходимости Менахема вошел внутрь, назвав страже свое имя.

В сопровождении стражи прошли переходами под массивными каменными арками и оказались в большом сводчатом зале. У одной из стен, убранной гобеленами высотой от потолка до пола, заполненными изображениями сценок из Библии, располагался большой деревянный стул с бронзовыми подлокотниками. Я не сразу сообразил, что это трон. Табуретка табуреткой, только шелковый балдахин над ней выдает истинное предназначение этого предмета мебели.

Трон пока пустовал, а в другом конце зала стояла группа людей в кольчугах и длинных белых плащах с изображенным на них большим желтым крестом сложной формы в окружении четырех маленьких – гербом Иерусалимского королевства. Это королевские стражники. В их окружении находился и сир Гильом, а рядом с ним – Анна. Лицо ее было весьма печальным, но, завидев меня, немного прояснилось, и на нем даже промелькнуло некое выражение, отдаленно напоминающее улыбку. Видно, не особо и ожидала моего появления. Выражение промелькнуло и исчезло. Наверное, девушка оценивала шансы на благополучный исход своего дела как минимальные, невзирая на мое присутствие в качестве свидетеля.