Александр Прозоров - Воевода

– Ну как? – спросил его купец.

– Там глубина примерно в полтора моих роста, – ответил Егор. – Под берегом немного меньше. Шест высотой в два с половиной меня будет в самый раз. А с одеждой нужно что-то делать. Иначе я в этой воде сдохну.

– Тогда, может, отложить?

– Нет, – атаман сделал еще пару глотков. – Нас слишком мало. Единственная надежда только на внезапность и полную, до предела, согласованность. Начнем менять планы – запутаемся и все пойдет прахом. Как решили, так и поступим. Начинаем после заката, и да поможет нам Бог.

Для начала нападения атаман ватажников выбрал самый надежный сигнал из всех возможных: едва солнце уйдет за горизонт, таящиеся в шхерах корабли должны на веслах подобраться к Стекольне и вступить в схватку. Разумеется, стремительные гребные лодки и кочи двигались с очень разной скоростью – но это Егор тоже учел. Ушкуи, по его расчету, должны были подвалить уже часа через два. Кочи – только через шесть. Именно в эти промежутки времени ему и следовало уложиться.

Стокгольм пятнадцатого века не страдал уличным освещением или оживленной ночной жизнью. Едва только стала сгущаться темнота – на всех островах, во всех слободах и предместьях стража решительно закрыла ворота, запираясь на тяжелые засовы от невидимых во мраке опасностей. Из одного большого шумного города Стекольна превращалась в четырнадцать отдельных крепостей разного размера и разной надежности.

Северное предместье, втянув в себя сборщиков податей и караулы, тоже закрыло ворота частокола, отгораживаясь от порта и предоставляя его самому себе. Едва только это случилось – на коче, стараясь не шуметь, зашевелились люди, спуская на воду одну из двух надстав [10]. В нее сели двое поморов в возрасте, Федька, которому Егор доверял едва ли не больше, чем самому себе, и Клим, взятый из-за того, что успел осмотреть крепость, а потому мог оказаться полезным. Сюда же опустили все три пороза с примотанными к ним длинными шестами.

Егор, обмазанный барсучьим салом и одетый в двойную оленью робу, спустился последним. Вместо оружия при нем была продолговатая глиняная трутница, в недрах которой тлел слабый, но практически неугасимый огонек.

Тяжелогруженая лодка отвалила от кормы корабля и бесшумно заскользила по подернутой слабой рябью воде. Поморы, впервые принимающие участие в набеге, старались изо всех сил, и весла погружались в воду и извлекались из нее с такой аккуратностью, словно северяне передвигались по нитроглицерину.

Между тем караульные не дремали – их перекрикивания разносились далеко в ночном воздухе, предупреждая воров и душегубов о том, что город находится под охраной… А заодно – выдавая местоположение сторожей.

Обогнув выдающийся далеко в морскую бухту мыс Нормальма с одинокой сторожевой башней, заодно заменяющей маяк, лодка повернула к крепости. Борясь с течением, она медленно проползла вдоль разведенного наплавного моста и наконец привалила к стене под раскатом. Клим тут же выскочил на берег, подтянул надставу к себе, втискивая ее нос меж двух крупных камней.

Егор на всякий случай прижал палец к губам, предупреждая всех о тишине, с помощью поморов перевалил шары порозов за борт. Сами по себе тяжелые, они благодаря полости были легче воды, а потому сплавлять железяки получалось куда проще, нежели нести.

Федька вылез вслед за атаманом, решительно взялся за один из шестов. Князь нахмурился, покачал головой. Паренек упрямо поджал губы. Спорить молча получалось плохо, и Егор смирился, поволок два пороза, осторожно переставляя ноги по скользким камням и позволив юному ушкуйнику тянуть третий. Где-то за четверть часа они миновали раскат, повернули за башню к острову Серых Монахов. Здесь атаман жестом остановил назойливого помощника, один из своих фугасов оставил рядом с ним, с другим двинулся дальше, к воротам.

Поднимаемый мост – отличное изобретение, когда хочешь остановить вражескую армию. Однако у него есть серьезный неустранимый недостаток: спрятавшаяся за запертыми воротами стража не способна увидеть, что происходит по ту сторону стены. Удобно расположившись на камнях под воротами, Егор расковырял залитый воском хвостик пропитанного селитрой огнепроводного шнура, затем снял крышку трутницы, разворошил пепел, добираясь до медленно перегорающего березового гриба, ткнул кончик шнура в слабый огонек, подул. Почти сразу послышалось жадное шипение. Атаман, заткнув трутницу, быстро поднял пороховой фугас, прижимая его к воротам, а основание шеста опустил в воду, на ощупь пристроив между валунами.

Сверху послышался мужской голос – не дожидаясь продолжения, Егор нырнул в воду и стремительными саженками поплыл вдоль стены. Двигаться так получалось куда быстрее, нежели прыгать с камня на камень, рискуя подвернуть или сломать ногу. Спустя минуту он обогнул башню и вылез на берег, вытянувшись рядом с Федькой.

– Кажись, сделал… – Он покачал головой: – Если ушкуи не поспеют, мы окажемся законченными дураками. И хорошо, если живыми.

За стеной оглушительно грохнуло. Да так, что содрогнулась земля, а вода испуганно загудела. Послышались крики. Но вряд ли в городе хоть кто-то мог догадаться, что именно происходит в самом безопасном его месте.

Ухватив шест второго пороза, Егор снова кинулся в ледяную воду, поплыл по протоке вдоль берега, загребая одной рукой, а ногами толкаясь о самое дно. Даже в ночи было хорошо видно густое дымное облако, расплывающееся от моста к острову Серых Монахов. Атаман скользнул в него, добрался до ворот, почти на ощупь запалил шнур, прислонил пороз к обломкам подъемного моста, нырнул в протоку, торопясь убраться подальше от опасного места. Минута – и повторный взрыв заставил крепость содрогнуться до основания.

– Ушкуи!!! – закричал Федька в самое ухо князю, тыкая пальцем в скользящие низко над водой тени. – Они здесь!

По уговору, Осип Хвост должен был высадить ватажников у пролома, который устроит атаман. Но, увы, Егор пока еще даже примерно не представлял, насколько эффективным оказалось его супероружие. Возможно, ворот уже не существует. А может – их только слегка покосило.

– Покажи им дорогу! – приказал он и снова вошел в воду, потянув за собой последний фугас.

Пороховой дым на месте взрыва был столь густым, что даже днем было бы невозможно различить хоть что-то на расстоянии вытянутой руки. Не без труда, пробираясь практически вслепую, атаман нащупал одну из опор моста, повернул от нее к крепости. Найдя ворота и хорошенько их полапав, Егор понял, что местами они все-таки разрушены, запалил шнур последнего пороза и затолкал в один из проломов, в межвратное пространство.

Третий взрыв потряс Стекольну, когда ушкуи уже входили в протоку, один за другим растворяясь в дыму. Егор, отдыхая, прислушался. Если ворота выбиты – в городе должен возникнуть шум. Увы, оглушенный тремя близкими взрывами подряд, атаман различал только зудящий монотонный гул в ушах.