Артем Каменистый - Рай беспощадный

Мы все сделали. Не сами – десятки рабов в этом участвовали. Мы хотя и брались за инструменты, но в основном лишь руководили процессом, отвечая за все головой. Когда сломался руль на испытаниях, мастера, за него отвечавшего, утопили. Но в остальном ты прав – жили мы неплохо. Готы кормили нас на убой, не били, разве что относились как к собакам. Но для «Челленджера» не жалели ничего, жертвуя другими проектами ради него. Мы получали лучшие бамбук и древесину, канаты, липучку. Даже ценные материалы с Земли: автомобильную жесть и окошко, что на колокол пошло: в нем теперь даже на глубине не темно. Проволоку, кованые уключины, мелочи разные. И мы сделали то, что обещали. На сегодня «Челленджер» за время испытаний поднял со дна двенадцать легковых машин и один микроавтобус. И кучу разной мелочовки. Могли бы и больше достать, но устроили длительные ходовые испытания – вдоль расселины ходили на парусах и веслах. Маневры совершали разные, заплывы на скорость, ну и останавливались у буев для поисковых работ. Дог от радости чуть ли не танцевал.

– Это ваш главный?

– Он гот.

– Я знаю.

– Тогда почему ты назвал его нашим?

– Я имею в виду тех, кто здесь командовал.

– А… Тогда да: он – капитан, а Гора – его старший помощник. Еще охранников тринадцать рыл было. Макс, если мы вернемся без «Челленджера», нас, наверное, прикончат. Или кастрируют. Но и без этого нам бы не хотелось возвращаться. Я не знаю, кто ты и твои ребята, но мы видели вас в деле. Это было круто – готам такого разгрома давно уже не устраивали. Если вообще подобное бывало. Хотелось бы в этом поучаствовать. Они отвыкли получать по шее, обленились, расслабились – вот и огребли по полной. Если не доверяете нам, то хотя бы помогите добраться до поселка, где черных еще нет.

– У вас не осталось никого там, у готов? Подруги, друзья?

– Кто мог остаться? Подруг и друзей развезли по готским островам – связи с ними никакой нет. Мы сами собой жили последние семь месяцев. Дог обещал с этим помочь, если справимся, но веры ему и остальным… Так что теперь наш дом – «Челленджер».

Макс указал на смертников:

– А эти почему с вами?

– Лучшие наши водолазы – Хорек и Гиря. Мы с ними сработались хорошо – они на особом положении последние две недели. Даже Дог закрывал глаза, что мы их подкармливаем и бережем – ради выгоды на все готов был пойти. Ему ведь нужны результаты: чем больше «Челленджер» поднимет добра, тем круче он возвысится.

Макс не колебался – этих ребят будто сам Бог ему послал:

– Если вы останетесь с нами, то буду очень рад. К тому же если вас отдать готам, вы вскоре построите новый «Челленджер», а нам этого не надо.

– Это точно – без нас они его не повторят. У них вообще корабелов нет – одно убожество создают из бамбука. Разве что лодки и каноэ более-менее мастерят, хотя без смеха на них смотреть нельзя – для себя мы сами делали. Но жаль, что ты лишь из-за этого нас берешь.

– Не только, – усмехнулся Макс. – Я тоже своего рода водолаз, так что коллегам просто обязан помочь.

Пикар улыбнулся:

– Хотя до наших глубин тебе далековато, но все равно приятно, что о своих заботишься.

Макс уточнил:

– На сколько вы ныряли?

– Колокол с водолазами опускали на двадцать пять, потом Хорек и Гиря работали. До дна там было двадцать восемь, но они доставали.

– А я на тридцать восемь доставал, так что еще неясно, кто из нас круче.

– С тем колоколом, который раздавило?!

– Нет. Просто с грузом.

– Не верю!

– Маска и ласты еще были.

– Все равно не верю!

Олег, поднявшись на палубу, подтвердил:

– Своими глазами видел, как он достал оттуда два ящика. Поверить, что он туда нырнул, было трудно, но в то, что эти штуки на полпути болтались, его дожидаясь, вообще невозможно. Так что чистейшая правда.

Пикар покачал головой:

– Все равно не верится.

Олег вскинул карабин:

– Видишь? Я назвал его «Штучка». Он восемь месяцев дожидался меня в одном из контейнеров на этой глубине.

– И как ты смог подняться с такой тяжестью? Или веревками привязывал? – уточнил один из смертников.

– У контейнеров была положительная плавучесть – я вытащил их из затонувшего вертолета, и они сами всплыли, – пояснил Макс. – И насчет тридцати восьми сомнения есть: нырял в отлив; глубину замеряли самодельным лотом, и веревка неизвестно насколько вытянулась при этом. Думаю, там не больше тридцати пяти было, но не меньше тридцати.

– Да ты киборг! – наконец-то поверил Пикар. – Случайно не тот вертолет был, на котором Эн сюда попал?

– Он самый.

– Теперь понятно. Мы ждали возвращения Черных Тигров, чтобы им заняться. Стоим здесь второй день уже. Дог говорил, что Эна должны взять живым и заставить выдать место. Если там груз таких контейнеров, то теперь понятно, почему решили заняться вертолетом, хотя на буях полно машин осталось.

– Про контейнеры знал только Эн, – возразил Макс.

– Ты уверен? Нас бы за обычным разбитым вертолетом в такую даль гнать не стали.

– А до этого вы не поднимали вертолетов?

– Нет.

– Там народ собрался, – сообщил Олег. – Ты сказал, липовцев из нор повытаскивать, вот и вытащили.

– Ладно, пошли к ним. Надо пообщаться.

Уже спускаясь по сходням, остановился, обернулся, уточнил:

– Пикар, ты ведь русский. Почему корабль назвал так, да и прозвище у тебя не наше?

– Готы не любят русских названий, имен и кличек. Очень не любят. К тому же «Челленджер» – легендарное исследовательское судно: дно океанов изучало. А Пикаром я был еще до готов, и вообще на Земле.

– Не по-нашему звучит.

– Конечно, он швейцарец. Создатель «Триеста» [20]и один из тех, кто достиг на нем дна глубоководной впадины. Абсолютный рекорд погружения – никем еще не побит.

– Так ты еще на Земле этим делом увлекался?

– Да, – усмехнулся Пикар. – Я судомоделист, но вообще-то по духу псих-глубоководник. У меня мания глубины. Подводные лодки собирал. Естественно, модели. Знаешь, как переводится «Челленджер»? [21]

– Претендент?

– Можно и так. Но лучше – «Бросающий вызов». Ну так что – будем бросать вызов?

– Легко. Знаешь, я почти уверен, что мы с тобой неплохо сработаемся.

– Взаимно.

С липовцами все прошло просто. Никто из них не питал ни малейших иллюзий в отношении готов – все понимали, что без Люца Липа повторит судьбу других разоренных поселков. Впрочем, по вождю-садисту никто не скорбел – все обстояло как раз наоборот. А когда узнали, от чьей руки он погиб, на Макса начали посматривать как на десницу Господню.

В общем, никаких проблем с уговорами не возникло – липовцы дружно и совершенно добровольно засобирались переезжать. Они даже не уточняли дальнейших планов Макса и его компании. Им было все равно, что и как дальше будет: здесь и сейчас оставаться нельзя, а это главное.