Виктор Поротников - Гладиатор из будущего. Рим должен быть разрушен!

– Послушай, Андреас, – озабоченно проговорил Клувиан, – римским войском, вступившим в Пицен, командует проконсул Красс. Как так? Мы же его убили! Не воскрес же он в самом деле!

– Мы убили не того Красса, брат, – с печальным вздохом пояснил я, садясь за стол. – В этом моя вина. Мы прикончили Красса Муциана. Я понял это, уже отправив тебя к Спартаку. Ну да, это теперь уже не важно! Спартак идет на Рим – это главное! Кстати, как далеко войско Спартака от Рима?

– Всего в трех переходах, – ответил Клувиан. – Я пробрался в Рим по поручению Крикса, чтобы разыскать тебя и узнать, как обстоят дела с заговором среди здешних невольников.

– У меня имеется десяток верных людей, скоро их станет еще больше, – уверенно промолвил я, жуя хлеб с ветчиной. – Думаю, нам удастся перебить стражу у каких-нибудь городских ворот и впустить войско Спартака в Рим.

После завтрака мы с Клувианом отправились осматривать городские ворота, ведущие из Рима на юг и восток. Стража у всех ворот сменялась через каждые три часа. В наряд заступало не меньше десятка легионеров во главе с деканом. Потом я привел Клувиана в Эсквилинский квартал, где собрал в одном из тамошних закоулков всю разбойную шайку Ксенона. Всего под моим началом оказалось, считая Ксенона и Глорию, двенадцать человек В основном это были преступники и беглые рабы.

Клувиан коротко растолковал Ксенону и его людям, что не сегодня завтра войско Спартака подступит к стенам Рима, что в этой связи нашей главной задачей является захват одних из городских ворот. Ксенон тут же заметил, что, по его мнению, удобнее всего напасть на стражу у Эсквилинских ворот.

Слушая Клувиана, который рассказал о многочисленности восставших и о военном таланте Спартака, Ксенон и его люди не скрывали своей радости в предчувствии своими глазами увидеть падение Рима.

Затем мы с Клувианом двинулись на форум, желая узнать последние городские новости. Мы еще не дошли до форума, как все вокруг неожиданно наполнилось смятением. Этот переполох переливался из улицы в улицу, из переулка в переулок вместе с толпами напуганных кричащих людей. Мужчины и женщины валом валили в сторону форума и Священной улицы. Повсюду из уст в уста передавался слух о том, что армия Красса разбита полчищами восставших рабов, которые совсем скоро окажутся под стенами Рима. Где-то раздавались горестные стенания, где-то звучала брань в адрес сената и римских полководцев, допустивших разрастание мятежа рабов до таких угрожающих масштабов.

Нам с Клувианом ничего не оставалось, как влиться в этот поток народа, в котором перемешались знать и беднота, граждане и перегрины, взрослые и дети. Людская река с шумом катилась от окраинных кварталов к центру Рима, где возвышались самые великолепные храмы, базилики, ростральные колонны и триумфальные арки. Форум был плотно забит людьми, поэтому нам с Клувианом не удалось протолкаться ни к возвышению для ораторов, ни к зданию сената, ни к Гостилиевой базилике. Взобравшись на пьедестал, на котором возвышалась мраморная статуя древнего римского царя Нумы Помпилия, мы с Клувианом узрели вокруг море из людских голов, десятки тысяч римлян сошлись на площадь перед курией Гостилия, обступив ростральные колонны и трибуну для ораторов.

На трибуне стоял какой-то военачальник в кожаном панцире и красном плаще. Он что-то говорил, но голос его заглушался гулом толпы. К тому же ветер уносил куда-то в сторону слова военачальника, по лицу которого было видно, что он сильно устал, спеша доставить в Рим столь неутешительную весть. Громкоголосые глашатаи, стоя на трибуне, повторяли сказанное гонцом по несколько раз.

Голоса глашатаев раздавались над форумом, полным народа, как тревожный набат:

– Легионы Красса разбиты Спартаком под Карсиолами, это в двух переходах к востоку от Рима. Красс с остатками своей армии ушел в Этрурию. Дорога на Рим для полчищ Спартака открыта!

Потом стали выступать сенаторы, предлагая меры по защите Рима от нашествия восставших рабов. Претор Луций Кальпурний Пизон стал призывать граждан и перегринов вступать в войско, говоря, что только мужество спасет римлян от полного разгрома. Сенатор Долабелла, успокаивая граждан, напомнил им о временах, когда грозный Ганнибал стоял у ворот Рима, но так и не смог взять стены, возведенные царем Сервием Туллием. Тем не менее панические настроения в толпе нарастали, отовсюду неслись крики, что нужно вызвать из Испании Помпея с его легионами, послать гонцов к Марку Лицинию Лукуллу, наместнику Македонии, призвать на помощь проконсула Луция Лициния Лукулла, который ныне воюет в Азии с Митридатом.

Сенаторы удалились в курию Гостилия, чтобы начать экстренное заседание. Претор Пизон в сопровождении ликторов и нескольких военных трибунов удалился в здание суда, где немедленно началась запись добровольцев в римское войско. Глашатаи стали призывать народ расходиться по домам, приниматься за свои повседневные дела.

Люди с неохотой стали покидать форум, растекаясь по Священной улице, по Велабру и по улицам, ведущим к Целийскому холму, к Авентину и Эсквилину. Никто не спешил возвращаться в лавки, мастерские, школы, торговые ряды… По домам расходились очень немногие. Жители Рима толпились в портиках, на площадях и возле городских ворот, жадно ловя любой новый слух о недавней битве при Карсиолах, расспрашивая путников, входивших в город со стороны Пицена и Кампании, о восставших рабах.

После полудня ситуация в Риме окончательно вышла из-под контроля властей. Огромный город наводнили беженцы из близлежащих сел и городов, причем многие ехали на повозках, многие гнали коров и коз. Из-за узости улиц в Риме законом был введен запрет на передвижение в пределах городских стен любых повозок, кроме колесниц некоторых магистратов и весталок, да и то по большим праздникам. Сотни повозок беженцев, въехав в город, заполонили улицы у Капенских, Аппиевых, Соляных и Коллинских ворот. Стража у ворот оказалась бессильна перед таким наплывом сельского люда, стекающегося в Рим со всего Лация.

Одновременно с этим бедствием другая волна людей, наоборот, торопилась покинуть Рим. В первую очередь из Рима бежали купцы, ростовщики, домовладельцы, бросая товары и имущество, спасая семьи и нажитые деньги. Осада Рима войском Спартака не сулила этим людям ничего хорошего, а в том, что эта осада неизбежна, уже почти никто не сомневался.

Вслед за купцами и ростовщиками Рим стали покидать всадники, патриции и богатые плебеи.

Знать навьючивала золото и наиболее ценные вещи на лошадей и мулов, вооружала слуг и клиентов, уходя из столицы вместе с женами и детьми. Знатные граждане уходили в Остию, а также в Этрурию и Кампанию. Многие спешили укрыться в Пренесте и Норбе, расположенных неподалеку от Рима и обнесенных прочными стенами.