Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга

— Вручили в тюрьме. У большевиков так принято.

— Как вы сбежали?

— Нас эвакуировали в Смоленск. Пешком. На колонну налетели немецкие самолеты, заключенные стали разбегаться. Охрана стреляла, но мне повезло…

— Это правда! — подтвердил Ланге, поворачиваясь к Краузе. — Я был там спустя пару дней. Дорога усеяна трупами. Сказали: никто не уцелел!

— Некоторым удалось. Мы ушли вдвоем: я и уголовник по имени Коля.

— Где он?

— В лесу мы разделились. Коля не хотел идти со мной дальше: уголовники не любят политических. Позже я слышал: его убили селяне.

— За что?

— Грабил…

— Правильно сделали, — заключил Ланге. — Чтоб грабить на этой территории, надо спросить разрешения. Почему селяне не тронули вас?

— Я не грабил…

— Но они дали вам одежду, продукты, повозку… Это ваша лошадь привязана к забору?

— Моя, герр офицер! Селяне напуганы и растеряны: одна власть исчезла, новой они опасаются. Я убеждал их, что немцы — культурная нация, что они, в отличие от большевиков, не будут угнетать простых людей. Нужно лишь повиноваться и соблюдать порядок…

— Вы слушали речи Геббельса?

— Нет. Но я предполагал…

— Правильно полагали!

— Словом, они накормили и одели меня. Поручили съездить в город и договориться о сотрудничестве.

— Что вы предложили коменданту?

— Поставку продуктов.

— И только?

— Другое не в моей компетенции.

— Вы слишком долго жили с большевиками! — рассердился Ланге. — Они приучили вас бояться. Вкусно кормить немецких офицеров — это правильно, но мало. Вермахт, сокрушающий большевиков на полях сражений, нуждается в продовольствии. Вокруг города созрели хлеба. Их нужно убрать, обмолотить и привезти на склад. Центнер зерна с каждого засеянного гектара, четыре курицы и сто яиц со двора — обязательные поставки. Остальное можно продавать… Вы хотите быть гражданином Великой Германии?

— Да!

— Берите в свои руки управление заготовками! Вы жили в этой стране, знаете язык, людей, обычаи…

— Мне нужны полномочия.

— Получите!

— Понадобится вооруженная охрана. В лесах скрываются разбитые большевики.

— Наберите в селах достойных людей и приведите в Город. Принесут присягу фюреру, мы дадим им белые повязки с надписью «Полиция» и оружие. Склад забит трофейными винтовками… Разумеется, вы будете нести полную ответственность за тех, кого отберете. Право зваться немцем надо заслужить. Согласны?

— Да, герр офицер!

— Тогда запоминайте! Наш фотограф уехал в округ, но через улицу живет еврей, который делает снимки для документов. Берет дорого, но делает быстро. Мы пока разрешаем. К обеду принесете два фото, получите аусвайс и документ о полномочиях. Через день я жду ваших добровольцев. Потом последуют более подробные инструкции. Идите!

— Слушаюсь!

— Вдруг он шпион? — вздохнул Краузе, когда гость ушел.

— Шпион предъявил бы безукоризненные документы, — хмыкнул Ланге. — Разумеется, с большевистской точки зрения безукоризненные. Мне приходилось их видеть. Русские не умеют шпионить. Они прозевали начало войны, их армии бегут, солдаты и офицеры сдаются в плен. Коммунисты на допросах показывают, что еще несколько лет назад у них была создана отличная система противодействия оккупации страны. Приготовлены склады оружия, амуниции и продовольствия для партизанских отрядов, назначены руководители подполья, проводились учения… Но потом Сталин решил, что это не патриотично — допустить врага на свою территорию. Склады ликвидировали, систему разрушили…

— Но дать полномочия первому встречному…

— Наша армия стоит у Ленинграда и Смоленска. Через месяц-другой война закончится. У нас нет времени. Вы читали приказ о поставках? Чем быстрее хлеб, мясо, молоко и яйца начнут поступать на склады вермахта, тем больше почета будет тем, кто это организовал. Если Кернер нас подведет, мы расстреляем его — только и всего. Вам, Краузе, нет нужды делать карьеру, вас ждет поместье тестя. Мне нужно заслужить расположение командования…

Комендант не ответил.

— Не обижайтесь, Эрвин! — усмехнулся Ланге. — Я человек простой, говорю, что думаю. Кстати, ваш денщик, разбудив меня спозаранок, пообещал отличный завтрак из свежих продуктов. Где они?

— Клаус! — позвал Краузе…

Кернер-Крайнев, выйдя от коменданта, отвязал вожжи от забора. Часовой у крыльца сделал ему знак, Крайнев достал из корзины, прикрытой соломой, два яйца и отдал их солдату. Часовой тут же разбил носики о приклад, выпил яйца, пустую скорлупу бросил в палисадник. Подмигнул Крайневу.

— Приезжайте чаще!

— Теперь буду! — пообещал Крайнев.

Из дверей выскочил Клаус, сунул Крайневу пустую корзину.

— Данке! — поблагодарил Крайнев.

— Ваш деревенский шнапс — высший класс! — довольно сказал Клаус. — Привозите еще! И шпиг! Мужчине, чтоб быть сильным в любви, надо хорошо питаться! — Он довольно захохотал.

Крайнев попрощался и сел в телегу. На перекрестке он свернул налево, на следующем — направо и остановился у деревянного домика. На потемневшей от времени стене висел плакат, изображавший плутовато прищуренную рожу, вписанную в шестиугольную звезду. Надпись сверху, почему-то на украинском, утверждала: «Жид — це ваш відвічний ворог!» Крайнев заинтересованно подошел. Ниже звезды в трех столбцах текста, как понял Крайнев, скрупулезно перечислялись еврейские грехи, а в самом низу большими буквами подводился итог: «Сталін та жиды — це банда злочинців!» «Еще у них была листовка для красноармейцев: «Бей жида-политрука, рожа просит кирпича!» — вспомнил Крайнев. Левее плаката в окне домика виднелась самодельная вывеска: «Фото на документы. 1 снимок — 3 рубля или 2 яйца». Крайнев пожал плечами и постучал в окошко. Показалась лохматая, всклокоченная голова, исчезла, спустя мгновение ворота отворились. Крайнев заехал внутрь, бросил вожжи и взял корзину, прикрытую полотном. Спрыгнув на траву, он заметил в огороде молодую женщину с мотыгой. Она с любопытством разглядывала гостя.

— Прошу господина в дом! — сказал фотограф, молодой худощавый еврей.

Крайнев прошел за ним. В большой комнате на одной из стен белел экран из простыни, под ним стоял стул.

— Садитесь! — пригласил хозяин.

— Как вас звать? — спросил Крайнев, проигнорировав приглашение.

— Давид…

— Меня — Эдуард. Я не могу сниматься в этом рядне, Давид, у меня будут серьезные документы. Нужна рубашка и костюм. Могу купить, если есть лишний. Заплачу рублями или продуктами. Есть сало, масло, яйца…

— Минуточку!

Давид исчез и скоро появился с женщиной, замеченной Крайневым в огороде.

— Вот, Соня! — робко сказал Давид, пропуская женщину вперед. — Товарища интересует костюм…