Олег Языков - Крылья Тура

Но что это? Вдруг два охотника быстро полезли в небо. Ах, вот оно что! Наткнулись на комэска с ребятами, которые уже практически подошли к аэродрому. Ну, фрицы, получите теперь привет из солнечного Андижана, так, что ли, в фильме про Мимино…

– 17-й, прикр-р-р-й, атакую!

Выводить еще раз Васю в учебную атаку я не стал, не время. Пусть смотрит из-за моего плеча, как говорится. Так меня учили играть в преферанс. Что за мысли дурные в голове?

«Мессер» сам влез в прицел… метров двести… рано – будет большой разброс снарядов и пуль. Попасть-то я попаду, но будет ли этих попаданий достаточно, чтобы его гарантированно сбить? Вот в чем вопрос. Снаряды-то я не «заряжал». Все, пора! Очередь!

Достаточно, не жилец. Эх, жалко – пилот убит, это я ошибся. Ведь практически над аэродромом – нужно было немца просто высадить из самолета, а я бил по кабине…

В это время от пушек, снятых со сбитых штурмовиков и исполнявших на нашем аэродроме роль зениток, к ведомому «мессеру» потянулись шнуры 23-мм снарядов. Ведомый «месс» дал форсаж и пулей ушел со снижением на запад. Чао, бамбино, сорри! Не судьба нам покрутиться. Может, еще и встретимся.

В наушниках раздался голос комэска, он распустил строй на посадку. Немного позже сели и мы.

– Ну что, командир? Рисую звездочку?

– Нет, Тоха, не надо. Групповая победа, так ведь, Василий?

– Товарищ лейтенант! Да я же по нему не стрелял даже!

– Ничего, Василий, ты по нему раньше стрелял. И, как мне кажется, ты его зацепил там, на высоте… Так что – пишем на двоих. Поздравляю вас с победой, товарищ младший лейтенант!

– Служу трудовому народу!

Вот-вот, служи. Скоро ты опыта поднаберешься и сам их будешь бить, да еще как будешь!

А немецкого пилота я не убил, а только ранил. Проскочив его подбитый, зависший и потерявший скорость самолет, я, в общем-то, и не смотрел на этого подранка, я смотрел за его ведомым. Вася, не получив команды на добивание, по «мессу» не стрелял. Так что фриц очухался и спланировал прямо по курсу со вставшим мотором. А планировал он почти на наш аэродром и сел на брюхо метрах в восьмистах от него. Чем жизнь себе и спас. К самолету тут же подлетела техничка с бойцами, а за ней – санитарная машина, дежурившая на старте. Вот военфельдшер немца и перевязал, да еще и укол какой-то ему закатил. Так что выжил фриц. Ну выжил, так пусть живет. Пока в плену, а там вернется в свою Германию. Посмотрим, может, еще в Народной армии ГДР послужит, молодой ведь еще…

Бойцы с технички захлестнули погнутый винт «месса» тросом, и грузовичок волоком притащил виляющий по заснеженной земле истребитель поближе к концу полосы. Я из интереса пошел на него посмотреть. Хотя – что там на него смотреть? Капот весь побит снарядами, мотору трындец, не восстановишь. Да и кому это нужно? Как не загорелся только? Крыльевые пушки погнулись то ли при вынужденной посадке, то ли при перевозке, в кабине кровь, на крыле лежит снятый с летчика парашют и белый в сеточку подшлемник немца. Удобная вещь, и не жарко голове. А вот это здорово! Вот это хороший трофей! На приборной доске «месса» я заметил заткнутые за резинку солнцезащитные очки. Это нужная вещь, это мы враз приватизируем, они мне пригодятся. Какая-то фотография… молодая девушка. Повезло тебе, барышня, теперь ты уж точно дождешься своего разлюбезного фрица или как там его зовут, Ганса, что ли? Если ждать будешь, конечно… И если американцы с англичанами тебя своими бомбами не убьют году этак в 44-м или в 45-м.

На киле хвостового оперения я насчитал 23 полоски, заслуженный, значит, более двадцати сбитых. Ну, посиди у нас в лагере теперь, отдохни маленько от трудов ратных…

– Что смотришь, Виктор? «Месса» не видел? Сколько пробоин посчитал? Еще нет, а что тянешь? Давай, считай… – Это ко мне со спины подошел комэск. И тут же нагрузил – заставил считать попадания. – А я сейчас спрошу, сколько ты потратил снарядов и патронов к УБСу.

Попаданий в двигатель оказалось шесть снарядных и восемь пулевых, еще три пулевых отверстия были видны в плексе кабины. Получается – семнадцать попаданий… Весьма неплохо и, главное, более чем достаточно…

– Семнадцать попаданий, товарищ капитан!

– Неплохо, Виктор, хорошо даже! А израсходовал ты семь снарядов и четырнадцать патронов… Четыре, значит, мазанул. А что – хорошо отстрелял, лейтенант! Учитесь у своего командира звена, как стрелять надо, товарищи летчики.

Окружившие «месс» ребята одобрительно, но невнятно загудели – а как же… обязательно, товарищ капитан… сразу же, как только… учтем на будущее…

– Что с «мессом» делать думаешь, а, Виктор?

– Да что с ним делать? Оттащим во-о-н туда, будем по нему свое бортовое оружие пристреливать. Пора, кстати, провести пристрелку, а то инженер эскадрильи что-то не телится.

– Вот и проведи. И «месса» поставь на бревна, что ли, оторвать от земли его надо… Как будто бы он в воздухе… Пожалуй, я и сам отстреляюсь, интересно попробовать.

Действительно, попробовать стрелять, точнее – пристреливать оружие по настоящему истребителю противника, было намного интереснее, чем по каким-то самодельным мишеням. Правда, инженер нашей эскадрильи, воентехник 1-го ранга Толя Квашнин, весь избурчался. Положено, мол, по инструкции пристреливать пушки и пулеметы на 200 метров. Это точка схождения трасс должна там быть. А я попросил на 100 метров, как в свое время сделает и Покрышкин. У него я, собственно, эту дистанцию и содрал. А Толя уперся – инструкция, и все тут! С меня, мол, спросят, если что… Тут я не выдержал и вскипел. А что, в кабине моего самолета тот чудак на букву «м» будет сидеть и стрелять, что эту инструкцию издал и спустил в войска? Или все же я – лейтенант Туровцев? Так какого же… Ты, Толя, меня не зли, делай, как я сказал! А то я по тебе оружие пристреляю. Что-то пузо у тебя от безделья стало расти, целиться будет хорошо. Толя проникся, и все стало хорошо. И он лицо сохранил – вовремя вспомнил про инструкцию, и я настоял на своем. Все довольны, все смеются, а техники, предварительно слив с битого «месса» все технические жидкости, уже тащат его, бедного, на приготовленные для публичной казни козлы.

«Месса» установили, я выкатился на рубеж стрельбы, хвост мне немножко приподняли и… очередь! За «мессером» поднялся столб снега. Неожиданно вспомнился любимый фильм «Особенности национальной охоты»: «Кузьмич! Чем стреляли? – Пятеркой! – Хорошо легла, кучно!»

У меня тоже легло относительно кучно, после небольшой правки оружия я дал еще пару очередей и, удовлетворенный, уступил место на рубеже комэску. Над аэродромом загрохотали новые пушечные и пулеметные очереди, от «месса» полетели клочья. В общем, самым последним летчикам стрелять по «мессеру» было уже сложновато. Истаял «месс», на глазах истаял, усушка и утруска, понимаешь ли…