Олег Языков - Крылья Тура

А тут привезли обед, и пока оружейники пополняли наш боезапас, мы наполняли свои желудки… про запас. В общем – дела шли своим чередом.

После обеда к нам подошел наш комиссар… точнее – замполит, все я на комиссара сбиваюсь. В руке у него была тощенькая пачка газет. Василий Петрович чему-то хитренько улыбался.

– Ну здорово, орлы! А о вас тут центральная пресса пишет! – замполит стал раздавать нам по экземпляру газеты «Красная звезда». – Э-э-э, нет! Эту оставь – мне еще громкую читку с техсоставом проводить по этой статье. А для летчиков ты, Туровцев, читку и проведешь, лады? Вот и хорошо, что «Слушаюсь!», не зазнавайтесь только, братцы. Хорошо о вас Симонов написал, «Шестеро смелых», надо же… Ну я пошел. Давай, Виктор, читай!

Я раскрыл газету, вокруг зашелестели газетными листами летчики, все потихоньку забубнили: «Шестеро смелых»… очерк… К. Симонов… Сталинград…»

Интересно – почему такое название? Аналогия с фильмом? Был же фильм с Алейниковым, Жаковым и Макаровой – как он назывался-то? «Семеро смелых»? Или еще что-то? Не улавливаю, ну и черт с ним, с этим названием… Та-а-к… что тут… «наши «ястребки»… патрулирование… вдруг, внизу – строй из девяти немецких самолетов… командир принял решение… «Мессершмитт» закрутился с отбитым крылом… привели самолет противника на свой аэродром…»

Та-а-к, в целом все ясно. И в целом – правдиво. Хорошо написал Константин, выпукло и ярко. Думаю, те, кто прочитает этот очерк, легко восстановят схему всего боя. Это хорошо. Фотография… – командир, я, ребята… Текст: «Командир N-ского истребительного авиаполка майор П. Артюхов (крайний справа) производит разбор только что завершенного боя. Рядом с ним – командир звена лейтенант В. Туровцев, летчики А. Рукавишников, Демченко…» Всех назвали? Всех. Вот и хорошо. Фотография, конечно, не слишком четкая, но морду лица разглядеть можно. Эх, жаль, некому послать… Хельге бы отправить, ребятам. Ладно, проехали. Точнее – пролетели.

Хлоп… хлоп… Ракета! Вторая! «Всем – взлет!»

Хорошо, что у всех двигатели еще горячие и снаряды успели пополнить. Газетные листы еще падали на землю, а мы уже были в кабинах. Так, пристегнуться поясными ремнями, запуск, фонарь закрыть: «Всем – взлет!» Прямо от капониров наше звено, дружно поднимая снежные шлейфы, пошло на взлет наискосок через ВПП. Пробежка, отрыв… Осмотреться… Вот они все, уже на хвосте, встают в левый пеленг. Хорошо – запомнилась наука-то! Пустячок, а приятно…

В наушниках зашуршало: «Тур! (Ага! Сами нарушаете, а ко мне придираетесь…) Тур! На подходе к аэродрому девять «стодесятых» с десятком худых. Это налет. Соседи тоже под ударом, помощи не будет. Найти и атаковать! Не допустить удара по аэродрому!»

– Вас понял, выполняю… Всем – усилить поиск. Блондинчик, иди вверх, на солнце. Ударишь по «мессам», закрути их… я – по «стодесятым».

– Понял, исполняю… А за Блондинчика – на земле получишь…

– Отставить лишние разговорчики! – Это земля. – Тур, через восемь-десять минут к аэродрому подойдет звено 22-го. Но они практически без бензина…

– Но разок-то пугануть смогут?

– Разок смогут…

Эти восемь минут еще прожить надо. Где же они… Толя Рукавишников молодец – резко ушел вверх и на солнце, я и то его почти не вижу. Ну, значит, и «мессам» сюрприз будет… Мало нас – всего две пары, одно звено… Хоть бы комиссар с кем-нибудь поднялся. Где же «стодесятки»? Тени… по земле бегут тени – вот и они, в снежном камуфляже. Сразу-то и не разглядишь. Сзади и выше «стодесятых» – «мессы» сопровождения. Нас они отбить уже не успеют. А расстрелять нас на выходе из атаки им не даст Блондинчик… Да и мы будем прятаться под строем «стодесятых». Хорошо. Пора.

– Демыч, цель – первая тройка. Я бью ведущего, ты – следующего. Выход из атаки вниз, под строй… И сразу атакуем еще, огонь по готовности…

Эх, жаль я снаряды не зарядил! Как бы пригодилось… Ну, знал бы, где упадешь – соломки бы подстелил.

Колонна троек «Ме-110» приближалась. Мы подходили к ней в пологом пикировании, слева спереди. В таком ракурсе сложно стрелять. Хотя, с другой стороны, под удар могут попасть сразу два-три самолета: один в передней тройке наверняка и еще кто-то в следующей – возможно… Как зайдешь, как стрельнешь…

Мне нужно бить по лидеру. Собьешь ведущего – почти наверняка расстроишь атаку. Пока они сообразят, пока перестроятся, пока сомкнут строй – тут много чего может произойти. Так – выбросить все из головы… Пора…

– Атака!

Все же, заходя на лидера, я попытался построить атаку так, чтобы стрелять сразу по двум самолетам. Ну, посмотрим… Огонь! Очередь я дал длинную, хотя и не люблю поливать, как из шланга. Но сейчас так и нужно – все больше вероятности, что два-три снаряда поразят второй самолет. А получилось еще проще – мои снаряды ударили по кабине лидера, убили летчика, «стодесятка» вильнула, крутнулась и зацепила крылом своего правого ведомого. Оба самолета, разваливаясь в воздухе, стали падать. Около них распустились три парашюта. Демыч тоже не промазал. Третья «стодесятка» из ведущей тройки пыталась резким разворотом сбить пламя из левого двигателя, но было видно, что высоты им не хватит. С земли ударили счетверенные «максимы», какая-то колонна идет, по нам бы не попали. Только мы с Демычем сунулись на разворот под оставшиеся две тройки «стодесяток», как вокруг нас полетели бомбы. Это фашисты, решив отказаться от бомбового удара, облегчали свои самолеты для воздушного боя. Ну-ну, поможет ли это вам… По земле хаотично пробежали вспышки разрывов бомб, четко были видны концентрические кольца расходящейся взрывной волны.

– Демыч, бей по готовности… Атака!

Снизу, на кабрировании, я ударил по правому двигателю ближайшей «стодесятки». Горит! Следующий! В это время мой истребитель, как живое существо, задрожал под ударами пуль. Это стрелок «стодесятки» поймал меня в прицел на выходе из атаки. Зря я пошел вверх, зря!

Но самолет управляем, огня и дыма нет… крутнувшись через правое крыло, я вильнул вниз. Скорость… есть скорость! Горка, самолет в прицеле… очередь… дымит!

– Тур! Сними с хвоста…

Я резко крутнулся, оглядываясь… К истребителю Демыча пиявками присосались два «месса» из прикрытия. Толя-блондинчик не смог их всех удержать… да и невозможно это.

– Демыч, вправо вниз! К колонне, под пулеметы!

Истребитель Демыча вильнул вниз. Сверху, на встречных курсах, я дал по преследовавшим его «мессам» неприцельную заградительную очередь. Очутившись под огнем, «мессы» быстро потеряли желание преследовать Демыча и свечой ушли вверх. Там, наверху, дерется пара Толи Рукавишникова. Против восьми «мессов», между прочим. Сейчас еще «стодесятки» очухаются, примкнут к худым и нас будут убивать… Где помощь? Но пищать, а тем более пачкать соплями эфир – нельзя!