Олег Языков - Крылья Тура

– Внимание, это истребители «Фокке-Вульф-190», с бомбами идут. Все помните его ЛТХ [22]? В лобовую не ходить! У него мотор воздушного охлаждения и шесть дудок спереди. Крутите его на виражах. 22-й, займи позицию с превышением, подирижируй.

– Понял, Дед, исполняю…

– Блондин, пошли. Пока они с бомбами – надо хорошенько хрястнуть по гадам! Гусь, противника наблюдаю, атакую.

«Фоки» наконец-то заметили нас. Но – только что заметили. Их командир потащил восьмерку на высоту. Это хорошо – скорость они потеряют, а выше Хромова не залезут, он им не даст. Теперь – не убежали бы сразу, как по морде получат. Фрицы начали сбрасывать бомбы – правильно, камрады, кидайте на своих, все веселее будет! Сейчас мы постараемся и вас туда спустить, на землю-матушку.

– Блондин, атака! Разбор целей! Лидер мой. – Определение целей для атаки у нас твердо отработано – ведущий берет либо командира противника, либо дальнюю цель. Все равно – он к ней ближе всех. А сейчас мы строим заход с хвоста, и немецкий лидер ведет самый дальний от нас самолет. Все остальные берут следующую по позиции цель. Так получается достаточно эффективный совместный удар. – Ведомым – огонь!

Значит – в первой атаке стреляем все. Это здорово повысит плотность огня. Немцы как-то хаотично заметались. Пора! Огонь!

Две дымные трассы ударили «Фокке-Вульфа» по мотору. От капота полетели крупные обломки и куски дюраля. Снаряды отбили воздушный винт, и он, вращаясь, как бумеранг, улетел вперед. Фриц сбросил фонарь и прыгнул. Привет Адику, фриц!

Василий тоже пробил своего, но не убил. Сильно дымя, «фока» перешла в пике и рванула на северо-запад, в Анапу, на аэродром. Может, еще упадет? Кто знает.

Блондин и кто-то еще тоже попали по своим. Еще одна «фока» горела и падала, а другая, дымя то ли подбитым мотором, то ли форсажем, лезла в небо. Так, ребята, не годится – раздвигайте ягодицы! Ты нам на высоте не нужен, фашист. Уж больно у тебя стволов много.

– 22-й, убей «фоку»!

– Понял, исполняю…

Хромов оставил одну пару на высоте, а сам стервятником слетел к фрицу и вмиг его заклевал. «Фока» закрутилась без отбитого крыла, это крыло, как семечко клена, вращалось чуть выше самолета. Тут немецкий летчик прыгнул… и сразу раскрыл парашют.

– Не повезло фрицу… Видите, мальки, как не надо делать?

Парашют немца зацепился за отбитое крыло, и теперь он крутился, как лопасть вентилятора, вокруг падающего крыла, падая вместе с ним навстречу судьбе… точнее – своей смерти.

Прошли секунды, атака принесла нам трех сбитых и одного подбитого фрица. Второе, не попавшее под нашу атаку звено, или «Schwarm» по-немецки, воевать больше не хотело. Резко спикировав и набрав бешеную скорость, немцы вышли из боя.

– Гусь, атака противника сорвана, трое сбиты, один ушел с дымом. У нас кончается бензин…

– Дед, вам 555, повторяю – вам 555! Пришли ваши сменщики. Спасибо и пока.

– Понял – нам 555. Исполняю…

– Всем – домой, усилить осмотрительность. 22-й – выйти на солнце, эшелон тысяча плюс.

Мы прошли мимо пункта наведения, подобрали оставленную здесь пару из звена Блондина, издали качнули крыльями своим сменщикам на «кобрах». Бортовые номера были не видны – далеко, так что – привет и разбежались.

Не прошло и трех минут, как Гусь снова прорезался в эфире.

– Внимание, Аист (это «кобры»), Дед! В воздухе румынский ас! Четыре «месса» – его пара и пара в прикрытии. Подождите… – Повисло молчание. – Ну, что там, не томи, Гусь.

– Гусь, ответь Деду…

– Подожди… – Еще пара минут молчания и наконец: – Аист, Дед! Ас ведет переговоры по-румынски. У нас нет переводчика. Припахали одного солдатика-молдаванина, но он парень деревенский, простой, в авиации не разбирается. Все, что он мог сказать, – ас кого-то из вас видит…

– 22-й, усилить поиск! Всем – маневр!

– Я под атакой! Тр-р-р-р! – В наушниках я услышал не только пушечную очередь, но даже и свист мотора этого гада.

А вот и он. Точнее – они. Две пары просвистели невдалеке от нас, после захода на звено Хромова.

– 22-й! Доклад!

– Ас обстрелял Петрушку… Он цел, управляется…

– 22-й, выводи своих вниз, на посадку. Блондин – прикрой их. Я покружусь наверху.

Но больше ничего страшного не произошло. Ас отстрелялся и на большой скорости ушел. Наверное, побежал проявлять пленку кинофотопулемета. Самолет Щепотинникова ведь он в прицеле держал и даже стрелял по нему. Сейчас заявит о сбитом. У них это легко, не надо десять справок, рапортов и фабрик-марок со сбитых немецких самолетов. Это у нас все сложнее и сложнее стало заявлять о сбитых. Вот и сегодня – буду писать рапорт, и такие же рапорты будут писать другие летчики. Ведь бой мы провели за линией фронта. Правда, не очень далеко, может, с пункта наведения что-нибудь и было видно. Или радиоперехват что-нибудь засек. Ладно – сядем, доложим, а там видно будет. А то, что стреляли – по нагару на капоте видно и по расходу боеприпасов. Так что – наркомовские мы сегодня заработали! Вылет был явно боевой!

После посадки я сразу побежал к самолету Петрушки. Молодой летчик стоял рядом с битой машиной и с виноватым видом считал пробоины. Очередь румына зацепила хвостовое оперение истребителя Петра, когда он уже лег в вираж в попытке уйти от атаки. Было два попадания снарядами – один, бронебойный, просто прошел насквозь, раздробив переднюю кромку киля, второй – фугасный, оторвал правый руль высоты. Несколько пулевых пробоин общую картину не улучшали.

– Ну, что же ты, Петр? Ты же лучше всех воздух видишь! Не ожидал я этого от тебя, не ожидал!

Молодой летчик залился краской.

– От солнца он падал, товарищ старший лейтенант, прозевал я его… На солнце, да и высоко – не видно самолетов, совсем не видно… Размываются они… не углядеть.

– Я знаю, что не видно! А вот чтобы их обнаружить – вы и крутились на километр выше нас. А маневр, как я понимаю, не делали. Ну да это не к тебе вопрос… Что, теперь запомнил, как снаряды по самолету бьют? Ага – потверже, потверже запоминай, а то не по хвосту получишь в следующий раз, а по кабине. Поверь мне – это гора-а-здо хуже. Ну, иди – вон тебя инженер ждет. Сегодня больше не полетишь – хватит с тебя. Сдашь самолет техникам – иди отдыхать. И не дрожи – все прошло… Ты молодец, не растерялся. Все прошло… все прошло… Иди, Петр, ты молодец… Ты здорово сегодня помог эскадрилье! Не вешай нос, Петруччо!

Разговор с Хромовым был гораздо жестче.

– Вы свою задачу четко уяснили, товарищ старший лейтенант? А если «да» – почему пропустили атаку? Вы понимаете, Хромов, что только в последний миг ушли из-под очереди аса? И все могло быть как в недавнем нашем бою с «Фокке-Вульфами»? Один заход – и трое сбитых? Только наших сбитых. Ваших ребят, из вашего звена? Опять «по шнурочку» шли? Сколько раз говорить – обязательно «змейка», обязательно скольжение…