Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

— Будет, — кивнул Аскульдр. — И денег не надо.

— Надо, — отрезал я. — Я не побирушка, да и Вильно не Полис нищих.

— Не надо! — рявкнул хэрсир, хватив лапищей по столу. — Не извозчики мы! Помощь дружескую окажем! — выпучил он на меня очи.

— А я говорю — надо! — понесло уже меня. — Помощь — одно, а милостыня — другое! Коль с дорогой поможете, так помощь великая, но дорогу всё едино оплачу! — вытаращил и я очи.

И стали мы друг на друга очи бешено пучить. Попучили с полминуты, как вдруг Аскульдур заржал. И ржал, мало что не до слёз.

— У вас в Вильно все, что ль, такие? — вопросил он, отсмеявшись. — Что Добродум буян своевольный, что ты, хускарл Ормонд. Ладно, сам пилоту сунешь, что должным сочтешь, — махнул он на меня лапищей. — Связь нужна эфирная?

— Не думаю, — помотал я головой. — Шифрования не знаю, а открыто сообщать, что живы мы…

— Мыслишь, что франки погонятся? — ехидно вопросил хэрсир, но на него уставилось уже три пары бешеных глаз. — Ну, может, и погонятся, — несколько сдулся он под этим артобстрелом. — Ладно, поезжайте, посольский “Стриж” вас до Вильно доставит, — сказал он, кинув пару указаний по фони. — Береги себя, хускарл Ормонд, ещё эль без спешки попить надо. И Добродуму привет передать не забудь!

— И вы себя берегите, хэрсир Аскульдур. Благодарность вам от всего сердца, — довольно низко поклонился я.

Стриж оказался той же “кривовинтовой” машиной, правда, с вместительным салоном. В полёте я полюбопытствовал, а Акамир просветил, что форма сия связана с тем, что воздух себя, на оборотах высоких, вести себя начинает газу неподобающе, соответственно, для скоростей высоких форма специальная есть, в Новограде изобретена лет двадцать назад. Ну, я в аэродинамике не силён, но что-то такое предполагал.

Через пару часов “Стриж” приземлился в воздушном порту Вильно, и мне где-то наполовину полегчало. Правда, я судорожно задумался, как бы с даном рассчитаться, но Акамир на моё чело, мыслями отягощёнными, хмыкнул, да и метнулся в недра порта, вернувшись через минуту с десятком гривен. На мою вздёрнутую бровь выдал:

— Снявши голову, по волосам не плачут.

— В Управе верну, да и самолёт Управа скомпенсирует, — ответил я.

До самой управы я добрался в лучших традициях Мира Олега: злобно рявкнул на чинов порта, махая бляхой, да и организовали они служебный самокат. Бардак, конечно, но всё достало. Отвёл спутников в Управе в трапезную, посулив что позовут их вскоре, да и направился к начальству.

С оным на пороге столкнувшись — откуда-то Леший возвращался. Увидев мою персону, просто лучащуюся улыбкой, начальство хмыкнуло, да в кабинет меня запустило.

— Вернулись уже, Ормонд Володимирович, — совершил леший открытие, за стол уместившись. — И как посольство ваше?

— Вы знаете, Добродум Аполлонович, я на вас даже не злюсь, — мечтательно сообщил я потолку. — Потому что посольство это — просто пиздец какой-то, — честно сообщил я.

Нахмурившийся Леший на меня эфирное диагностическое воздействие произвёл, нахмурился сильнее и выдал:

— Шок. Что с вами, Ормонд Володимирович?

— Это уже не шок, — хмыкнул я. — У нас, Добродум Аполлонович, в самолет франки бонбу подкинули, — широко улыбнулся я.

— Шутите? — выпучило очи начальство, посмотрело на мою рожу ехидную, и бросило: — Докладывайте.

— По прибытии был принят товарищем главы посольской Управы Лидом Доггерти, — начал я. — Вел себя принимающий неестественно, однако уверил, что все торговые неурядицы — “недоразумение”. Амбианум, к слову, перевёл скупку вин на полисную централизацию, — дополнил я, на что Леший кивнул. — А потом подписал это, — извлёк я договор.

Леший договор принял, очи выпучил. Положил бумажку на стол, очи протёр, почитал, ногтём пошкрябал, да и уставился с подозрением на меня.

— Вы, Ормонд Володимирович что, франка огнём пытали?! Так тогда и действия обратные вполне возможны, — несколько растерянно, но не без ехидства выдал он.

— Вижу, оценили, — покивал я. — Вот только договор сей Даггерти подмахнул менее чем через минуту после его явления. Взгляд бросив небрежно.

— И вы в своём репертуаре, заподозрили… хотя да, продолжайте, — сам себя перебил Леший.

— В уже в полёте настоял, дабы пилот проверил самолёт. Результатом проверки стало обнаружение “бонбы на смеси кислородной и обогащенном огнероде. С эфирными конструктами на срабатывание, неизвлекаемость”, — процитировал я по памяти. — Покинули самолёт.

— Пиздец какой-то, — ошалело выдало начальство. — Что с вами такое, Ормонд Володимирович? Вот простейшие же посольства, а у вас что ни раз — то приключение.

— Начальство у меня доброе и заботливое, — отернился я. — Или вы думаете, Добродум Аполлонович, что я удовольствие от этих приключений блядских имею?!

— Не думаю, — отрезал Леший. — И не материтесь при начальстве! Да и мне не стоит, — признал он.

— По обстоятельствам, — обтекаемо ответил я. — Далее, после эвакуации оказались в треугольнике Гент-Брокель-Антверпен. Принял решение направиться в Антверпен, поскольку нужных средств на самостоятельное путешествие не имел. А самостоятельный путь виделся чреватым как опасностями, так и возможной проверкой от франков нашей судьбы. Встретился с хэрсиром Аскульдром, попросил помощи с дорогой. Оплатил, пилоту Акамиру Душановичу потребно компенсировать десять гривен, кстати. Как и самолёт. Ну и вот он я тут.

— Спутники ваши? — полюбопытствовал Добродум.

— В трапезной Управы, ожидают, — ответил я.

— Аскульдру много поведали? — осведомился злонравный Добродум.

— Про факт покушения “франкского Полиса”, не более. Самого не назвал, от эфирной связи отказался, по причине того, что объявляться живыми до прибытия в Вильно находил неосмотрительным.

— Возможно и так, — задумчиво протянул начальник. — Ладно, ведите своих спутников, побеседую. И цените, — намекнул он на персону свою в качестве собеседника.

— Ценю, — буркнул я, покидая кабинет.

Прихватил кузину и пилота, ну а пока Леший из них жилы тянул, в смысле, вёл доверительную беседу, я кропал отчёт. Как раз к концу беседы окончил. Леший компенсацию посулил, да и выпроводил посторонних. Я же ему на стол бумаженцию шмякнул.

— Доклад, Добромир Аполлонович. А с вас для товарища Лады Бореполковны подтверждение для ведомства снабжения и довольства управного, как и премия обещанная, — выдал я.

— А вы… — зачал было Леший.

— Домой я, Добродум Аполлонович. Не взыщите, но зае… устал я немного, — поправился я. — Так что пару дней меня в Управе и не ждите, хоть увольняйте.

— Пару дней отдохните, — барственно махнул лапой Леший. — Да, кстати, родственнице своей передайте на подпись. На службе будете — занесёте, — протянул он мне обязательство о неразглашении дел посольских на бланке.