Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

Тем временем, наблюдатели, погудев, выставили Всеслава Изяборовича в роли рупора.

— Ормонд Володимирович, по результатам могу сказать одно: сотворили вы Дело с большой буквы. Не могу полностью представить всех перспектив, пред нами открывающихся, — выдал Глава Академии. — И деяние ваше, совершённое в одиночку, заслуживает награды. Чего бы вам желалось?

— Должно отметить, что не в одиночку, а как с помощницами моими, Милорадой Поднежевной и Люциной Перемысловной, а также в разработке сенсоров принимал немалое участие Лавр Путятович, — обменялся я кивками с куратором. — А желалось бы мне, Всеслав Изяборович, получить под начало одно из направлений, в процессе полёта открытых. Курировать и контролировать, да и самому исследовать и испытывать, — озвучил я.

— Наградой за хорошую работу становится следующая работа, — хмыкнул Академик. — Хотя и ряд организационных моментов этому препятствует, однако просьба ваша удовлетворена будет. Ибо Закон Полиса в том меня утверждает. Что ж, Ормонд Володимирович, вижу, устали вы, что и не мудрено. Ступайте, отдохните, детали завтра обсудим…

— Буквально одну минуту, — решил я ковать, не отходя от пункта управления.

Да и когда мне столь представительная аудитория достанется? Возможно — вскоре, возможно — никогда. То что меня “не задвинут” — хорошо. В этом случае я Изяборычу верю, но у меня и иная цель.

— Дело в том, что у нас был разговор о группировке спутников, — начал я.

— И впрямь, уж больно впечатлялся, — усмехнулся академик. — Поведайте, что надумали.

— Спутников на низкой орбите, для отчётливого наблюдения за планетой, или условно-необходимой частью потребно не менее тысячи, а лучше — больше. Но сие не выдержит ни один Полис, потому дело это межполисное, — озвучил я.

— Полагаете, вопрос Союза Полисов Гардарики? — озвучил Даросил Карлович, переглянувшись с Главой Академии.

— Полагаю так, но не только. Со спутниками Союз, конечно, справится, от ряда угроз себя обезопасив, — отметил я. — Но, уважаемые, простите за банальности, столь разумным людям известные. Но я гражданство выслуживал в Управе, под началом почтенного Даросила Карловича. И не говоря о трагедии недавней, могу сказать так: Полисы меняются, жители их, и не в лучшую сторону. Не могу сказать, что вот война и резня всеобщая начнётся завтра, но и возразить против этого не могу. А значит, нужны усилия и дело, которое совместно делать начнём. Не рушить, а строить.

— Ну, тут есть с чем поспорить, — выдал Даросил Карлович в тишине. — Но в общем и не сказать, что вы неправы. Полагаете освоение просторов пустоты как занятие, Полисы сплотящее? — с некоторым скепсисом вопросил он.

— Полагаю, ведь не только пустота над нами. Да, к примеру, спутники те же. До пояса камней небесных, меж Марсом и Юпитером, далеко. Но, кто сказал, что добраться до них тяжелее, нежели на орбиту? А подведя астероид к Земле, можно производство на орбите наладить. А планеты? Исследование, да и колонизация. Чем не занятие? Две сотни лет назад, ежели учебники не врут, не просто так многие на заокеанские материки переселились. А так и им дело найдётся, да и мыслей дурных не будет. Точнее, будут, но в другую сторону дурные, — несколько запутался я измышлениях, всё же устал и перенервничал.

— Эк вы изящно выразились, — хмыкнул Карлович, — “в другую сторону дурные”. Запомню, — покивал он. — А насчёт измышлений ваших, посидим, обдумаем.

— Сколько направлений мыслите, раз уж задержались? — полюбопытствовал Глава Академии.

— Мыслю так, — извлёк я бумаги из саквояжа и передал Главе. — Исследование волн электромагнитных, как средство связи и обнаружения, они многое понять позволяют, от препятствий отразясь. Это раз. Исследование движения реактивного и его ускорения одарённым, отдельно как направление: не только оружие или ракеты космические, но и в атмосфере полёты возможны. Накладны, но куда как быстрее винтовых аэропланов будут, — отметил я. — Это два. Полёты орбитальные, расчёты их, спутники, да и прочие моменты — это три. Впрочем, сие направление излишне обширно, дробить потребно, но пока так. И, наконец, вот Лавр Путятович, помните, вы интересовались, что я сотворил, чтоб спутник столь лёгким стал?

— Помню, Ормонд Володимирович, а вы тему сменили. Но проект ваш, а я не влезал. Честно говоря, сам сомневаюсь в увиденном, как вы в столь вес малый весь функционал уместили.

— Это четвёртое направление. Признаться, хотел сам им заниматься, но и космосом надо, — явно начал уже заговариваться от усталости я. — В общем, измыслил я выпрямители электрические, кратно меньшие, чем ныне используются. И не только, но исследовать надо. А ныне — вот.

С этими словами я протянул арифмометр на полупроводниковых компонентах. Экран, правда, был на диодах, не потянул я кристаллы жидкие, но и так ничего. Добротный, инженерный, на восемнадцать знаков.

— Арифмометр? — полюбопытствовал Остромир, разглядывая приблуду в руках Главы. — Сколь мал, однако ж. А ошибки сколь часто выдаёт?

— Вообще-то не должен, как стационарный вычислитель, — ответствовал я. — Правда, я экран другой хотел, на кристаллах жидких…

— Так, хватит, Ормонд Володимирович, — отрезал глава. — Вам отдохнуть надо, на ногах не стоите и заговариваетесь уже, что и немудрено. Извольте отдохнуть с помощницами своими, а завтра жду вас у себя. Предложение ваше мы услышали, направление одно под своё начало получите, это я вам гарантирую. Насчёт остального — будем думать и решать. Ступайте отдыхать, и ещё раз поздравляю, — пожал мне лапу Изяславыч.

В общем-то, дядька прав, совсем я расклеился, отметил я, пожимая лапы и слушая поздравления от наблюдателей. Кстати, Даросил Карлыч сказал, чтоб я гаковницу свою с управы забрал, о которой я давно и думать забыл. Леший, тварь эфирная, чуть лапу мне не раздавил, пожимая! Но всё ж распрощались, да и проковыляли втроём к самокату с Твёрдом.

И вот как-то я думал, что в честь успеха устроим какое-нибудь гульбище, с марафоном любодейства. А пришли, да и в одежде на ложе попадали в обнимку. Как-то все вымотались, отметил я, пожирая половинку цапнутой у Забавы колбаски. Половину, потому что девицы мои, вторую из пасти торчащую, у меня изъяли бессердечно. Поделили и хрустели над ухами, засыпая.

Несмотря на то, что легли мы ещё днём, спали мы, как сурки, и были разбужены, точнее — я был разбужен противными и тернистыми голосами. Впрочем, сильного раздражения эти голоса не вызывали, по причине фамильно-верной тернистости.

— Ты глянь, Эф, — ехидно выдавал один, женский, голос. — С двумя любится. Хотя одеты вроде, но всё равно охальник.

— Так уж сразу и охальник, Лада. Да и впрямь одеты, — ответствовал второй, юношеский голос. — Впрочем, что не зрели мы его — я понять могу, это он молодец…