Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

Но, как по мнению авторов талмудов, так и по логике, сие было фантазиями: одну стрелу обученный одаренный теоретически мог остановить. Ну пусть две. А более — уже фантастика. Да и укрепление плоти эфирными проявлениями — вещь небезызвестная, от дубины поможет. А вот от острого меча, стрелы же, а тем паче пули - никак.

Пришедшие в голову “защитные поля” просто были неизвестны. Возможно, и вовсе невозможны. А возможно, не придуманы, хотя последнее я воспринимал как крайне маловероятное.

Но в итоге, в период “ранних Полисов”, “боевой владеющий” был этакой одоспешеной тушей, даже не рыцарской, согласно воспоминаниям Олега, а просто башней, броневой, самоходной. Тут играл роль тот момент, что одарённому были подвластны и его доспехи, в смысле оперирования эфирной манифестацией. Окруженный стеной левитирующего колющего, режущего и дробящего оружия — реально жуткая картина, представил я себя на месте простого милитанта против этакой “мясорубки”. И вот, казалось бы, на этаком простейшем, пусть и филигранном телекинезе, боёвка должна была и остановиться: ну а что, прекрасное КПД, устрашающе и эффективно.

Но тут поднимался вопрос противостояния одарённых. Вот выходят этакие две туши, окруженные воющим металлом… И тупо стоят друг напротив друга, тупя орудия убиения. Теоретически, вогнать стилет какой в сочленение или забрало возможно. Вот только доспех-то ковали не идиоты, да и, при нужде, одарённому глаза для ощущения всего вокруг (до тридцати метров или пятнадцати саженей) и не нужны. На этой мысли я себе сделал “закладочку” на тему изучить сей трюк, очень уж полезным он выходил. В общем, если бы эфирные манифестации ограничивались телекинезом, то стояли бы эти болваны бронированные друг против друга, оглашая округу звуками работающей кузни, до морковиного заговенья. Последняя фраза не всколыхнула в памяти никаких ассоциация, а обдумывание выдало такую картину, что данное заговенье есть следствие религиозного поста, в Мире Полисов неизвестного.

Впрочем, это я отклонился. Как раз противостояние одарённых привело к возникновению и развитию “иных” манифестаций. Долбить друг друга эфиром фактически бессмысленно — одарённые “противились” чужому вмешательству, что делать “в себе” и рядом с собой проще, нежели на удалении. Соответственно, для начала появился пиро, или термокинез, благо, наука “не проседала”, давая одарённым прекрасную базу для понимания, что есть тепло. Потом криокинез, как развитие термо, электрокинез, телекинез газов, волновые воздействия… и всё. К моменту освоения “боевых микроволновок”, техническая мысль дошла до создания “конверторов” эфира одарённых, что предопределило и дальнейший путь развития.

Кстати, довольно любопытный момент, что “прямой телекинез”, хоть и был самым “не энергоэффективным”, был подвластен и без обширных знаний. То ли “эфирное послабление”, что прямо скажем, вряд ли, то ли базовое свойство-рефлекс “эфирного органа-оператора”, что видится гораздо более вероятным.

Ну а терапефты, алхимики, демиурги и прочие одарённые небоевых направлений шли “своим путём”, достигнув весьма высоких и впечатляющих результатов. Вплоть до небезызвестного “омоложения”, процедуры на уровне клеток восстанавливающей теломеры. И, при активном непротивлении, действовали и на одарённых, как я и на своём примере знал.

Впрочем, бессмертия данный финт, согласно мне известного, не давал. Очевидно, были некие дополнительные, неизвестные в Мире Полисов “механизмы обновления вида”. Но лет триста “омоложение” давало, что, как по мне, более чем достойно. Осуществили, правда, сие ювелирное надругательство среди терапефтов считанные единицы в Мире, но двухсотлетние долгожители среди политиков различных полисов были реальностью. В этом смысле “омоложение” было процедурой зарегламентированной до упора, и применяющему его к недостойным (ну, кроме родственников ближайших, естественно) терапефту могли быть применены самые суровые меры.

Что, с точки зрения “всеобщего блага” (как ни иронично звучит) вполне оправданно: дармовое бессмертие, точнее, его подобие, даром, но не всем, могло разрушить Мир Полисов (да и, подозреваю, любой другой человеческий Мир). А так, как есть, омолаживались (да и многие отказывались) граждане по “представлению гражданской позиции”, то есть выдвигались на это надругательство гражданской общественностью.

Ну а помимо подобного, столь “прекрасного и опасного”, момента бытия, были уникальные плоды трудов алхимиков и ремесленников (сиречь демиургов). А именно — сверхчистые и физически невозможные без вмешательства одаренного вещества, в том числе и лекарства. Идеальные, без изъянов, кристаллические решётки, много подобного эксклюзива. Что было возможно лишь “прямым волеизъявлением” одарённых, на долгие годы и десятилетия уж точно. И, соответственно, оставляло им место как в науке, так и производстве. А к моменту развития науки и техники до возможности “неодарённого синтеза”, найдётся что-то ещё. Термояд управляемый, да и до квантов наука помаленьку дорастёт.

На этом рассуждения мои об одарённых, месте их в истории, Мире и прочее возвышенное мыслеблудие самым беспардонным образом прервали. Послы благополучным образом посылались в аудиториум, где уже за замкнутыми дверями и пребывали. А в зале-преддверье ныне находились помощники и секретари оных, в большинстве своём снабженные саквояжами, подобными моему.

Сии достойные помогальщики, в количестве двухсот четырнадцати (количество Полисов, входящих в союз), кто книжки читал, расположившись на банкетках, кто на оных же дремал, в обнимку с саквояжами, а кто и беседу вёл, тет-а-тет или группами. А часть из них совершали неспешный променад по залу, благо, размеры позволяли.

И вот, предо мной совершилась авария, всколыхнувшая во мне немалые подозрения. Дело в том, что пребывал я в глухом уголке, маршруты прогуливающихся с местом моего пребывания никак не пересекались. Однако, в сажени от меня оказалась девица, художественно поскользнувшись на паркете. Падать и переводить аварию в катастрофу, с открытыми переломами и прочими забавными вещами, она не пожелала, а в стремлении сохранить равновесие упустила из рук саквояж, который (сейфовый, прям верю со страшной силой, не без иронии откомментировал я), брякнувшись об пол, раскрылся, вывалив частью своё содержимое.

Ну, делать нечего, оказать подмогу уместно и должно, вздохнул я, присоединившись к суетливо собиравшей листки девице. Одной рукой (вторая занята моим саквояжем), демонстративно на отлёте и не смотря на них, я стал доносить самые далёкие листки “пострадавшей”.

— Не знаю, как вас и благодарить, сударь?... — уставилась на меня серыми глазищами девица, более чем приглядная, не старше семнадцати годов, по окончании сборов.