Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

— Смущаете вы меня, Ормонд Володимирович, — потупила взор и слегка покраснела артистичная Есения. — Однако ж, беседа с вами и мне приятна и любезна, потому, ежели с делами вашими соразмерно будет, рада буду я общение продолжить, сегодня же, в шесть пополудни, в месте, вами названном, — подняла она очи и заблистала ими, с улыбкой на губах.

Вот и славно, лыбился я до ушей, раскланиваясь с дамой, выискивая взглядом Добродума. Последний злокозненный тип обнаружился медленно бредущим под ручку и беседующим с неким почтенным старцем, явно посольского толка.

Но, к счастью, окрестности обозревал, так что на мою персону взором наткнулся. И бровками поигрывание и пученье очей моих, пусть не слишком явное, оценил.

Поскольку собеседнику несколько фраз сказав, направился ко мне, распахивая папку. Сие деяние я интерпретировал верно, распахивая саквояж и подставляя его для удобства повыше.

— Что у вас? — тихо и коротко бросил Добродум, упихивая в недра саквояжа некую макулатуру.

— Вышли на разговор, видно, соблазнять мыслят. Думаю притворно поддаться, ограничив место встречи гостиным двором. А там и в нумере поговорить можно, не думаю, что с пристрастием, но хоть глянуть аккуратно сможете, — скороговоркой выдал я.

— Не смогу, приглашён на охоту. Буду только через пару дней. Притворную попытку поддаться — одобряю, — так же тихо и быстро проговорил Леший. — Действуйте по своему разумению, — выдал он мне индульгенцию и ключ от нумера и сейфа.

Да и удалился к своему предыдущему визави. Ну и ладно, хотя, ежели бы не территория гостиного двора, в отсутствие Добродума я бы на купание в медовой ловушке и плюнул. Но так, как есть, вполне приемлемо, гонял я в мыслях всяческие возможные варианты.

Параллельно, идя в нумер, гонял в башке варианты, как меня можно укузьмить, хотя в данном разе скорее уесенить.

Итак, препараты толку различного, сознание расслабляющие и язык развязывающие. Тут можно сказать так, что во время совместной трапезы сие зависит лишь от меня, моего внимания и предварительной подготовки. Сие решаемо и не слишком напрягает, хотя надо бы мне кое-чем позаниматься, для уверенности. Времени маловато, но хоть что-то, может, и выйдет что.

С введёнными же телесно, через поцелуи и прочие варианты “близкого контакта” можно и не бояться: одарённые невольно более устойчивы к дурману всех типов и видов, тут сама природа восстает супротив отравы, обходя тот же алкоголь да табак, как исключения. Соответственно, девица, ежели и будет вводить таковые “телесно”, сама ими подвержена окажется. Хотя, противоядия, как пример. Бес с ним, посидим в трапезной поболее, да и следить за собой пристрастно буду. В крайнем случае, выставлю девицу за дверь: негалантно и неприятно, но мгновенно дурман не действует, а отклонения я с высокой вероятностью замечу.

Да и прямо скажем, риск сей более для моего самомнения риск, на сей момент уж точно: не знаю я и не ведаю тайн Полиса, соответственно, ежели и одурманит меня девица, то рискую я лишь тайнами своими. Кои более безумцу пристойны. Скорее на нетипичное действие возможных препаратов списаны будут.

Ну и опасения олеговой части насчёт болезней срамных были довольно ехидно повержены памятью Ормонда. История болезней инфекционных была довольно любопытна и поучительна.

А именно, как и оспа в мире Олега, болезни венерические были в мире Полисов изведены под корень. И не только они. Еще до развития терапефтов и медицины, была принята система карантинных обиталищ. То бишь, ежели болезнь искоренению текущей медицине не поддавалась, проводились массовые проверочные мероприятия, и носители таковых изолировались от социума, зачастую пожизненно. Не гноили, обеспечивали, а в рамках карантинных городков и не ограничивали ни в чём, кроме деторождения, в ряде случаев. Ну а в итоге, масса бацилл просто издохла, не найдя среды к размножению.

Жёстко, не мог не признать я, но то, что в Полисах три сотни лет слыхом не слыхали о лепре, оспе, ну и срамные болезни туда же — это показатель. Причём показатель заботы о людях, а не людских правах (на право заразить, ехидно отметил я). А со временем, были и прививки открыты, гораздо более эффективные, не без участия терапефтов.

То бишь, опасаться в смысле заразы также нечего. Собственно, когда я в весёлый квартал мыслил пойти, ничего и не ёкнуло, память мудро опасений не выказала.

И выходит, что ежели я внимателен, собран и разумен буду, то может, нарисуется небезынтересное амурное приключение. А некий флёр шпионский, ему сопутствующий, скорее пикантности придаёт, окончательно поставил вердикт я.

И принялся готовиться: в первую голову, собрал докýменты и бумаги служебные, запечатал в саквояж, а оный в сейф в лешем обиталище. А ключи поместил в место труднодоступное, из расчёта, чтоб когда буду секретный карман курочить, под препаратом каким, время подумать “а чо я за дичь творю” было.

После же нужно было романти́к некий соблюсти. Всё же, хоть и очевидно второе дно, но девица приглядная, да и ежели будет что, так первый раз у меня. Следовательно, надобно сие оформить с должным тщанием, прилежанием, да и довольство не только самому получить, но и даме доставить. Выйдет или нет — вопрос открытый, но не постараться просто непорядочно и некрасиво, заключил я.

Так что направился я на первый этаж, да и полюбопытствовал у служителя гостиного двора, где лавку цветочную окрест можно найти. Ответ же меня порадовал: в самом дворе искомое место обреталось. Ну и направился я туда тотчас.

Сам венок был мне знаком не только умозрительно: смысл был тот же, страстию нежною снедаем, собственно, один в один как Ветрене составленный. Ну а разницы в том Новоград не имел, так что с приказчицей лавки составлял я венок, зачастую тяня руку к потребным цветам ранее, чем сама приказчица.

— Люба она вам? — наконец, с придыханием, полюбопытствовала девица.

— В достаточной мере, — аккуратно ответствовал я.

— А не желаете ли, сударь, — закатила глазки приказчица, уверив меня, что сие “продажный ход”, — ленту к венку своей любушке вплести особую?

А это меня заинтересовало. И переставшая глазёнки закатывать и томно вздыхать приказчица поведала мне о новой новоградской моде. Судя по продемонстрированным образцам, даже не врала.

А именно, каноничный венок “со смыслом” плёлся из цветов, как полевых, так и оранжерейных, красив, благоухающ и прочее. И плёлся лишь из них, соответственно. Однако, новоградцы ввели моду перевивать её поверх лентой, введя традицию “дополнительного памятного подарка”. От самой ленты, что употребимо лишь дамами, да мужчинами при кудрях привольных, что скорее редкость, нежели наоборот, до крепления на ленту сию каменьев, как поделочных, так и драгоценных. Парчи, толка разного и прочего. Что, в особо эксклюзивных случаях, могло венок подарочный превратить в весьма ценный дар.