Дмитрий Янковский - Тора-кай. Книга 2. Кровавая охота [СИ]

Завязался жаркий бой. Оказалось, что охранников на складе заметно больше, чем предполагал Ронин, и вооружены они не только винтовками. Уже через минуту на крышу склада подняли автоматический противопехотный гранатомет с ленточной подачей выстрелов, и принялись поливать из него атакующих. Те тоже в долгу не остались, ответили тремя выстрелами из реактивных противотанковых огнеметов, смели расчет на крыше, а бойцы Обувщика вытащили из внедорожника и установили на станок безоткатное орудие внушительного калибра. Из него открыли огонь по охранникам, спрятавшимися за плитами, за пару минут превратив укрытие в груду щебня и перекрученной арматуры, а укрывшихся в кровавое месиво.

Открыв себе таким образом оперативный простор, на территорию склада ринулись байкеры на мотоциклах, непрерывно молотя перед собой из коротких штурмовых автоматов. Им ответили снайперы из укрытий, но, по большому счету, исход боя был предрешен ввиду значительного численного превосходства атакующих и отсутствием возможности для маневра у обороняющихся.

— Теперь наш выход! — сообщил Ронин, и дал дрону команду на посадку.

Они с Такэдой, надрывая жилы, выволокли из багажного отсека фургона портативный противотанковый комплекс и затащили его на крышу мастерской, а затем приперли станок и поставили трубу на место.

— Надо помочь ребятам, — с усмешкой сказал Ронин, пристреливая из строительного пистолета лапы станка к крыше. Сняв крышки с оптики, он принялся наводить лазерный маркер противотанкового комплекса, возложив на Такэду обязанности заряжающего.

Первый же выстрел вынес стену склада вместе с половиной крыши — фугасного действия десятикилограммовой боеголовки хватило, чтобы окончательно подавить возможности защитников к сопротивлению.

— Зачем надо вмешиваться? — удивился Такэда, с надрывом поднимая тяжелую трубу контейнера. — Сами же справятся, их до фига.

— Справятся, нет сомнений, — согласился Ронин. — Но, справившись, они растащат тонн пять наркоты по всему городу. Вам, как бывшему полицейскому, это не кажется достойным пресечения?

Через минуту от склада остался только столб огня и вонючего дыма, и только тогда до нападающих дошло, что мощный ракетный огонь, который они поначалу приняли за огневую поддержку одной из банд, совсем не в их интересах, и полностью лишил их вожделенного товара.

Но момент, когда можно было выявить скрытую огневую точку, был упущен. Ронин прекратил стрелять, и они с Такэдой, снарядив последнюю ракету, оттащили комплекс обратно в багажник машины, бросив пустые футляры транспортно-пусковых контейнеров.

— Теперь ходу, — произнес Ронин, разгоняя фургон на ручном управлении. — Проедем краями, может обойдется и нас не заметят.

Но не обошлось. Запущенный в небо дрон показал, что бронированные внедорожники, один за другим, сорвались с места и, растянувшись колонной, устремились следом за ними. При этом из верхнего люка головной машины высунулся стрелок с реактивным гранатометом.

— Плохо, — констатировал Ронин. — Наша броня на принципах неньютоновской жидкости совершенно беззащитна перед кумулятивными снарядами. Прошибут нам зад с одного выстрела, и весь дух из нас выбьют, если догонят.

— Машины у них тяжелые, может не догонят, — прикинул Такэда.

— Я не склонен строить предположения, — ответил Ронин. — Лучше расставлю минное заграждение.

Чтобы мины на проселке не бросались в глаза, он проехался по кювету, едва не опрокинув фургон на бок, скинул три мины там, а затем, метров через пятьдесят, еще с другой стороны дороги.

— Теперь надо еще разок поднапрячься.

Они с Такэдой вытащили снаряженный противотанковый комплекс и, переключив его на дистанционное управление, спрятали в кустах у дороги.

— На вас подсветка цели, — сообщил Ронин и снова погнал машину вперед, переключив визор противотанкового комплекса на дисплей.

Когда броневики выскочили из-за поворота, Ронин активировал первые три мины, и те, рванув, опрокинули первый внедорожник на бок ударной волной. От удара гранатометчик вылетел из люка, как ядро из пушки, уронив оружие и переломав себе половину костей. Второй броневик вильнул, чтобы не врезаться в первый, проехал по гранатометчику, и попал под взрыв следующих трех мин. Он устоял на колесах, в отличие от первого, но водителя контузило, он не справился с управлением и на полном ходу влетел в кювет, впечатав машину капотом в землю. Водитель третьего броневика заметил препятствие издалека, без труда обогнул его и резко прибавил скорость.

— Прицелились! — приказал Ронин, и когда Такэда, высунувшись из окна, подсветил цель лазером, нажал на дистанционный спуск.

Снаряд вырвался из ствола, на лету произвел по маркеру коррекцию траектории, и угодил в броневик, разворотив его буквально в клочья, как заряд гранаты разносит на осколки ее стальную рубашку.

— Ну, тоже нормально, — рассмеялся Ронин. — Теперь можно и по пивку.

— Нет, мне это начинает нравиться, — признался Такэда. — Я за всю службу не убрал с рынка столько наркотиков, сколько сегодня за один день.

— И бандитов чутка уменьшилось, — хохотнул Ронин.

Такэда поморщился, но в дискуссию на темы морали вступать не стал.

— Ну тут прямо все, как по учебнику по диверсионной подготовке, — я рассматривал спутниковый снимок, данный Реми. На нем угадывались контуры Печати Дракона, и довольно большой.

— Как они смогли его сделать на всем игровом поле? — задумчиво сказала Кошка. — Да еще так, чтобы не привлекало внимание?

— Скорее всего, когда недавно меняли покрытие на стадионе. Заглубили элементы печати, а сверху наложили искусственный дерн или еще проще, — сказала Мизуки. — При должном умении это сделать легко. Достаточно нанести на сами листы элементы, листы пронумерованы, и ложатся точно на место. Раз-два, и печать готова.

— И видимо этот ритуал был спланирован уже давно, слишком много времени должно было уйти на подготовку. Кто там играет? — спросил я.

— Сейчас сверюсь с таблицей чемпионата. «Кавасаки Фронтале» и «Иокогама Ф. Маринос». Сильные клубы, — прочитала она.

— Ну я вообще в этом не разбираюсь, — я сцепил пальцы. — Двадцать два человека гоняют один мяч.

— Странный ты какой-то. Неужели ни разу не играл? — спросила Хитоми.

— Только в детстве, в лагере для беженцев с такими же пацанами. У одного был мяч, это было признаком богатства. Пусть и старый, потрепанный, но настоящий, — я углубился в воспоминания. — А не из иглобрюха, набитого сушеными водорослями. И когда он выносил этот мяч, все издавали вздох зависти и восторга.

— И что?

— Да ничего, — сказал я. — Поиграл я в этот ногомяч, но что-то меня не затянуло. Да и вспомни, когда у нас проводились хоть какие-то матчи?